нам Марс? Ведь благодаря открытиям, сделанным американскими аппаратами «Маринер» и «Викинг», даже школьники с середины 1970-х годов знали, что Красная планета пуста и безжизненна.
Проиграв лунную «гонку», Советский Союз потерял космическую инициативу, неуловимым образом превратившись из передового государства во второсортное, а таких на Земле более чем достаточно. И никакие заклинания о «самом прогрессивном обществе» не могли никого убедить, включая самих советских граждан. «Луноход» – это вам не Юрий Гагарин. Итог всем хорошо известен: самой дорогой в истории космонавтики космический корабль «Буран» создавался без видимой цели, по принципу «у американцев есть, и у нас должен быть». И как бы ни изощрялись неосоветские патриоты по поводу мотивации космической экспансии, толкового объяснения, что давал ей «Буран», они придумать не в состоянии. Красивый корабль. Да, красивый. Очень красивый. И что?..
3
Проигрыш в лунной «гонке» подорвал еще один фундаментальный столп советской идеологии. С определенного времени – где-то сразу после сталинского Великого Перелома – в Советском Союзе стало подразумеваться по умолчанию, что поскольку марксизм-ленинизм-сталинизм является не просто еще одним диалектическим учением, а строгой наукой, обладающей предсказательной функцией, то истинные коммунисты, познавшие его, могут в прямом смысле видеть будущее. Скоро они окончательно разработают «теорию исторических последовательностей» и смогут предсказывать события с точностью до пары лет. И, разумеется, не вызывало сомнений, что как бы оно там ни развивалось на местах, но в конце «исторической последовательности» находится коммунизм.
Применить эту идею к проблематике инопланетных цивилизаций догадались не сразу. Долгое время преобладало мнение Алексея Толстого, высказавшего в «Аэлите» (1923) гипотезу, что большевистская революция – достояние исключительно земное, что на Марсе, скорее всего, царит унылая технократия фашистского образца, с которой нам не по пути. Мнение было настолько популярным, что даже в 1940 году мы находим повесть Бориса Анибала «Моряки вселенной», фактически повторяющую идеи, изложенные в «Аэлите».
Пожалуй, первым, кто додумался до гипотезы, что если цивилизации на других планетах появились раньше земной, то они давно должны прийти к коммунизму, был Сергей Беляев – в небольшой повести «Десятая планета», опубликованной в 1945 году, он описывает инопланетный мир, в котором, преодолев фашистов, гуманоиды построили коммунизм. Однако достоянием широких масс эта гипотеза стала после романа Ивана Ефремова «Туманность Андромеды», публикация которого удачно совпала с запуском первого искусственного спутника Земли (1957). Фантастика вдруг стала реальностью – в романе описываются огромные искусственные спутники, и вот один такой спутник уже попискивает над планетой, запущенный не где-нибудь, а именно в СССР. Кто может устоять от того, чтобы провести линию между двумя точками и экстраполировать эту прямую в будущее? В Советском Союзе уж точно никто не устоял. Даже Ефремов, который, как любой фантаст, знал истинную цену вымыслу, не удержался и в последующих переизданиях «Туманности…» приблизил описываемый мир к родному ХХ веку на пару тысяч лет.
Нельзя сказать, что гипотеза Беляева – Ефремова стала магистральной (мы помним самых разных инопланетян в советской фантастике послевоенного периода: зловещих диктаторов и вороватых олигархов, бездушных похитителей тел и отвязных авантюристов), но отказать ей в главенстве вряд ли вправе. Ведь помимо фантастики мы читали напичканные восклицательными знаками и идеологическими клише статьи, в которых многократно повторялось, что поскольку советский народ – самый прогрессивный народ в мире, он скоро покорит чужие миры. А в реальности – вот вам «Аполлон-11» и вот вам Нейл Армстронг с его «гигантским скачком для человечества».
Впечатляющие победы на орбитах, казалось, намертво спаяли советскую космонавтику и советскую идеологию, но коварные американцы вбили между ними большой звездно-полосатый флаг.
4
История всегда повторяется – и часто как фарс.
Сегодня отечественные фантасты пишут о космонавтике намного больше, чем во времена СССР. Но что это за космонавтика? Если отбросить отдельные «альтернативно-исторические» тексты, в которых Юрий Гагарин первым высаживается на Луну, а инженер Лось вторично летит на Марс, то можно уверенно сказать, что в современной русскоязычной фантастике преобладает «космическая опера» (space opera) – то есть поджанр приключенческой фантастики, придуманный и значительно развитый коварными американцами еще в первой половине ХХ века. Собственно, сам термин ввел Уилсон Такер в 1940 году, однако к тому времени существовали целые эпопеи, которые можно было отнести к означенному поджанру (романы Эдгара Р. Берроуза о Джоне Картере, циклы Эдварда Э. «Дока» Смита о «Космическом жаворонке» и «Ленсменах», романы Эдмонда Гамильтона о «Межзвездном патруле» и тому подобное).
«Космическую оперу» традиционно относят к научной фантастике (видимо, за традиционное наличие звездолетов), однако по сути она может быть отнесена к чему угодно, но только без приставки «научный». В классической «звездной опере» действие происходит в отдаленном будущем и обычно на других планетах. Земляне расселились по Галактике, повстречав по дороге «братьев по разуму» – с одними у них сложились дружеские и экономически выгодные отношения, с другими, наоборот, пришлось вести войну на полное уничтожение. Сюжет классической «звездной оперы» обычно прост, уступая в этом даже народным сказкам, и вертится вокруг какого-нибудь конфликта, обретающего ближе к финалу поистине вселенские масштабы. В центре повествования – положительный мужественный герой в компании забавных приятелей; среди них почти всегда присутствуют великий ученый, отвечающий за спецэффекты, и «дама сердца», которую периодически приходится вытаскивать из разных передряг, что позволяет герою продемонстрировать свои лучшие качества. Имеет ли «космическая опера» хоть какое-то отношение к реальной космонавтике? Разумеется, нет. Как правило, в описываемой вселенной даже элементарные законы физики не соблюдаются – автор без труда жертвует ими ради спецэффектов. «В моем фильме планеты бабахают!» – гордо заявил Джордж Лукас, снявший культовые «Звездные войны», и был, несомненно, в своем праве.
О технологической достоверности тут можно и не говорить. По таким же лекалам строится и жанр фэнтези – но с тем принципиальным отличием, что действие происходит в волшебном мире, функции ученого выполняет маг, а нишу звездолетов занимают драконы. Посему «космическую оперу» часто относят к «антуражной» фантастике, ведь, в сущности, при своей примитивности она привлекает только антуражем, построенным на гиперболизации достижений землян, которую ограничивают разве что пределы фантазии автора – если этот антураж заменить на фэнтезийный, в самом тексте мало что поменяется.
Я хорошо помню, как ругали «космическую оперу» советские литературные критики. За «легковесность», за «малодушие», за желание «перенести Дикий Запад на галактические просторы». В те времена подобные филиппики вызывали у любителей фантастики смех: сначала дайте нам почитать «космическую оперу» (публикации даже классических произведений этого поджанра находились в СССР под твердым цензурным запретом), а потом мы сами решим, хорошо оно или плохо. Однако нынче стало не до смеха. «Космическая опера» практически вытеснила в России фантастику о «реальной» космонавтике – то есть такую, где законы физики стоят нерушимо, где распространение человеческой цивилизации не выходит за границы Солнечной системы, где описываются технологии настоящего или ближайшего будущего, где действуют современные нам персонажи, а не супергерои в экзоскелетах на межзвездных дредноутах. Причем российская «космическая опера» умудрилась позаимствовать все родимые пятна западной и прежде всего – тенденцию к архаизации будущего.
Разумеется, в общем вале романов и эпопей довольно часто попадаются откровенные дубликаты, на грани плагиата копирующие западные образцы «космической оперы». Но нас в данном случае интересуют прежде всего тексты, в которых так или иначе представлены соотечественники, то есть персонажи,
