браком. Что-то идет не так.
– Литье со вкусом… рок-баллады, – директор слушал
– Они выбирают лучшее, – кивнул Влад. – Часть процесса, замес. Ши считают, что музыкальные конструкции причастны к формированию пространственно-временного континуума внутри отливаемого изделия.
– На глубинном уровне, значит… Металл с характером? Не знаю. С характером – наши робби. Конечно, искусственный интеллект способен на скачок через здравый смысл. Но создавать собственные теории? Посредством рока… хм…
– Свободная изобретательность ума, – усмехнулся Влад.
Стая совершала маневр, готовясь к новой отливке – в едином порыве роботы распахнули крылья- панели, и стало понятно, почему их называют «ши» – три руки на спине-оси внешне напоминали русскую букву «ш».
– Они ведут себя странно, как-то беспокойно. Это не увидишь вот так, в открытую, но… подающий промахнулся, и две отбраковки в день…
– Чувствуют налоговую, – отозвался директор. – Ох, и типчик прибыл. Хомяк канцелярский! О существовании Космоса знает в основном из отчетов. У него, видите ли, свой подход к истине, где робби – ши-единицы, а производство – в конторе.
– У истины много граней, но все они – свободны. Нельзя оседлать Космос. – Влад поморщился, как от зубной боли.
– Надо, как в Японии, не ставить свои возможности под вопрос – отправили все КОПРы на налоговые каникулы, да на сто лет вперед, и – развивайтесь! А мы постоянно исследуем, что важнее: вопрос или ответ… теряем время. Еще бы пару цехов запустить, но – метафизическая сила власти проистекает из четкого видения налоговых потоков, как и во все времена. Аминь!
– Наш робби-беглец не объявился?
– Нет, – признался Влад. – Знаете, возможно, ритмический рисунок рок-музыки привел к изменениям в логических цепочках робота. Мощный заряд самоидентификации просто выбил его из равновесия и увел в сторону. Кстати, пока вы развлекали инспектора, ребята перехватили его связь с роботами «соло».
– Да? – Болтышев оживился. – Запись есть? Игонин, прогони-ка ее мне! Слышишь?
– Сейчас, Андрей Петрович, секундочку, – отозвался невидимый Игонин. – Даю запись…
Девяносто девять «я» заговорили синтетическим голосом стаи:
– Где он сейчас?
Влад усмехнулся:
– Рассматривает Космос.
– Надо бы вернуть его. Черт с ней, с действительной и страдательной стороной системы жизнеспособности робби!
– Он вернется. Сам. Именно непохожесть и есть норма.
Робби неуверенно всматривался в пространство. Он не смог бы объяснить четко, что именно привело его сюда, в этот тихий уголок космического парка, за линию орбитальной реки, пропитанной блеском КОПРов и суетой отелей. В глубине его крошечного искусственного мозга (всего лишь одной сотой от общего интеллекта стаи) несмелым ростком пробивалась тревожная мысль.
Может, надвигающейся опасности?
Но настойчивость, с которой эта мысль стучалась в сознание, позволила Робби нарушить законы стаи. Какой-то штрих на достоверном и предсказуемом. Фантазия. И он дал ей достаточно свободы и жизни, чтобы прийти сюда.
Он слушал порядок звезд. Распознавал в их хаотичном мерцании нерушимость физических законов.
Думай! Робби, думай! – билось внутри.
Так допусти!
Воображение и рассудок, Робби!
Найди связь!
Представь!
Вопросы важнее ответов! Отбрось, что видишь!
