насадками краску на дорожное покрытие и опоры моста.
Дэвид знал, что распыляется вместе с краской, и это его очень встревожило.
Он ругал себя за то, что отдал свой мобильный телефон, не позвонив жене и не выяснив, вернулась ли Гави из школы домой.
Грузовик затормозил и остановился. Дэвид был старшим офицером в группе. Он приказал десяти национальным гвардейцам и трем резервистам выстроиться за машиной.
— Капитан Кантор?
Рокочущий голос загремел из встроенного в его шлемофон приемопередатчика. Дэвид обернулся. Перед ним стоял внушительных габаритов бородатый мужчина в форме с эмблемой ООН.
— Я полковник Ойвинд Герстад. Мои люди удерживают аванпост. Вы, насколько я понимаю, старший офицер Национальной гвардии?
— На данный момент, да.
— Ваши люди нужны только для ведения переговоров с гражданскими. Оцепление мы будем поддерживать собственными силами.
— Оцепление? Что за оцепление?
Полковник Герстад провел его за грузовик.
В конце моста, там, где начинался Манхэттен, все восемь полос движения Девяносто пятой федеральной автострады перегораживали армейские «хаммеры». Дальше находились кольца колючей проволоки, перекрывающие дорожное полотно и оба пешеходных перехода. За «хаммерами» стояли солдаты в форме цвета хаки, шлемах и противогазах.
По ту сторону оцепления, насколько мог видеть Дэвид, весь Манхэттен превратился в одну сплошную автомобильную пробку. Большинство людей оставались в тепле салонов своих машин, другие сбивались в группы и что-то кричали солдатам, требуя объяснений. Несколько мужчин стояли в очереди у стальной опоры моста, за которой стихийно возник общественный туалет. Дальше на восток Дэвид видел съезд на 178-ю улицу. Ограниченные мостовыми конструкциями полосы движения были сплошь, бампер к бамперу, заставлены автобусами, легковыми и грузовыми автомобилями. Как верхняя, так и нижняя магистрали оказались заблокированы со стороны Манхэттена.
— Зачем? — только и произнес Дэвид Кантор.
— Манхэттен сейчас на строгом карантине, — объяснил Герстад. — Никому не позволено передвигаться ни туда, ни обратно до последующих распоряжений.
— А что случилось? Опять террористический акт?
— Биологическая атака. Чума. Крайне заразная. Пусть ваши люди займут позицию поближе к пешеходным переходам. Надо поговорить с людьми, успокоить их, а подразделение «Свобода» будет стоять в оцеплении.
— Что за подразделение «Свобода»? — не понял доктор Кантор.
— Международное формирование… профессиональные солдаты.
— С каких пор правительство Соединенных Штатов использует профессиональных солдат внутри страны?
— Исследования показали, что американская полиция в случае возникновения чрезвычайной ситуации может колебаться в применении оружия против своих сограждан. Подразделение «Свобода» сформировали на случай подобного рода развития событий. Людей набирают из канадской военной полиции, Королевской нидерландской бригады и вооруженных сил Норвегии.
— Это безумие!
— Это мир, в котором мы живем, — возразил Герстад.
— Когда мы проезжали по мосту, я видел команду минеров. Что они делали?
— Это дополнительные меры предосторожности на случай прорыва оцепления.
— Вы ведь не собираетесь взорвать мост Джорджа Вашингтона?
— Это лишь предосторожность. Не более. Я уверен, что мои люди справятся. Выполняйте поставленную перед вами задачу…
Герстад склонил набок голову, прислушиваясь к командам в наушниках его шлемофона.
— Быстрее приводите ваших людей! — приказал он Дэвиду.
Капитан Кантор бросился за грузовик.
— Отделение! За мной!
Солдаты, построившись в две колонны за офицером, быстрым шагом пересекли заасфальтированную автостраду и направились к пешеходной дорожке через мост. Там толпа из нескольких сотен человек пыталась при помощи запасных шин и монтировок проложить себе дорогу через проволочное заграждение. У нескольких гражданских были в руках пистолеты.
— Пропусти нас, товарищ!
— Никто из нас не болен! Выпустите нас!
— Моя жена — в машине! Она сейчас будет рожать!
Полковник Герстад, отведя Дэвида в сторону, вручил ему мегафон, оснащенный разъемом со штепсельной вилкой, которую можно было вставить в приемопередатчик шлемофона.
— Уговорите их отступить, а то у нас не будет иного выхода. — И норвежец указал пальцем на свое оружие. — Он заряжен не резиновыми пулями.
Дэвид Кантор подошел к людям. В основном мужчины. Отчаяние и страх за себя, за близких и любимых погнал их на проволочное заграждение. Оружия мало, но они могут взять числом, если, конечно, самоорганизуются. Сто тысяч мышей победят даже котов.
Сердце Дэвида учащенно билось в груди.
— Внимание! Прошу внимания! Меня зовут Дэвид Кантор. Я капитан запаса вооруженных сил Соединенных Штатов Америки…
— Дайте нам пройти!
— Мы пока не можем позволить вам этого, — крикнул в мегафон Дэвид.
— Тогда мы пройдем сами!
Над толпой взмыла рука, сжимающая револьвер.
Шеренга бойцов подразделения «Свобода» наставила дула автоматов на толпу.
Люди из толпы явно струсили, хотя кое-кто тоже наставил на военных оружие.
— Подождите!
Дэвид выступил вперед.
Иностранная полиция даже не пошевелилась. Указательные пальцы лежали на спусковых крючках автоматов.
— Где беременная женщина?
Без ответа.
— Я врач. Если ей нужна медицинская помощь, то пропустите ее.
Головы повернулись. Толпа расступилась. Семейная пара латиноамериканцев лет тридцати приближалась к проволочному заграждению. Женщина сутулилась, поддерживая руками свой большой живот.
— Как вас зовут?
— Наоми… Наоми Гутиэрес. У меня отошли воды. Это мой четвертый ребенок. Я скоро рожу…
Полковник Герстад отвел Дэвида в сторону.
— Что вы делаете?
— Веду переговоры.
— Вести переговоры не о чем…
— Нам нужно время, полковник. Сорок вторая бригада на бронетранспортерах еще не подъехала, и я сомневаюсь, что ваши минеры готовы прямо сейчас взорвать все четырнадцать полос движения на двух ярусах подвесного моста. Я знаю, и вы знаете не хуже меня, что на данный момент ваши люди не смогут остановить сотни автомобилей, которые одновременно протаранят проволочные заграждения. Так что пропускайте женщину. Мы усадим ее в кузов грузовика, дадим теплые одеяла, и, если понадобится, я приму у нее роды. Это даст нам передышку. В Ираке мы называли это «гуманным подходом». Кстати, об этом
