«Джерсийской пестицидной компании». Еще два скоро прибудут. В течение ближайших трех часов химикаты доставят в Линденский аэропорт. Еще час — на перегрузку, и самолеты летят над Нью-Йоркской гаванью в сторону Манхэттена.
— Извините, мистер Гарнер, но зачем нам «потолок» из углекислого газа?
— Доктор Гарнер, полковник. Он необходим, чтобы мы перешли ко второй фазе операции, а именно, к сожжению. Представьте себе, что перед тем как окуривать дом, кишащий паразитами, вы натягиваете над ним брезентовый тент. В нашем же случае речь идет об обеззараживании целого города. Для этого мы используем смесь белого фосфора, магния и еще нескольких химических ингредиентов, о природе которых вам знать не положено. Надо создать такую высокую температуру, чтобы плоть полностью обгорела на костях. Кислород станет катализатором, горючим газом, используемым в топке. Когда вспыхнет пламя, оно выжжет весь воздух в туннелях метро, крысиных норах и квартирах. Представьте себе вспышку пламени гигантских размеров, которая потухнет лишь тогда, когда пожрет весь воздух.
— Господе Иисусе…
— Иисус умел лишь ходить по воде, а вот для того, чтобы сжечь два миллиона зараженных людей и три миллиона крыс, нужно быть гением. К счастью для вас, я тот, кто зарабатывает на жизнь, решая такие вот непростые задачи.
Полковник Звава подавил приступ омерзения к собеседнику.
— А это облако углекислого газа, — спросил он, — как долго оно будет висеть над Манхэттеном?
— Не беспокойтесь. Оно развеется, когда город будет сожжен.
— Нет. Меня интересует, сколько времени оно будет держаться в воздухе, прежде чем мы начнем финальную фазу операции…
— Я вас не понимаю…
— Президенту нужен предлог, чтобы отложить эвакуацию ООН. «Коса» быстро распространяется между людьми и крысами, особенно через укусы чумных блох. Мой специалист по вспышкам заболеваний среди животных боится, что блохи инфицируют птиц, в особенности голубей. Заразившись чумой, голубь с рассветом может перенести «Косу» в Нью-Джерси или другие четыре района Нью-Йорка.
— Углекислый газ убьет всех поднявшихся в воздух птиц. Когда будут задавать вопросы о целесообразности создания облака, ссылайтесь на это.
— А как насчет задержки с эвакуацией делегатов ООН?
— Вам везет, полковник. В нынешних погодных условиях облако будет неподвижно висеть над Манхэттеном до рассвета. Мы перейдем ко второй фазе операции до того, как оно развеется. Восемь часов утра будет в самый раз, если вы не хотите все нам испортить.
Полковник Звава глянул на часы.
— Осталось семь с половиной часов. Вы успеете подготовить операцию?
— Все будет сделано в срок. Не беспокойтесь. Что касается инфраструктуры, то пройдет от трех до пяти месяцев, прежде чем люди смогут заселить зону поражения, но это не моя головная боль, полковник, а ваша.
— Можно задать вам личный вопрос, доктор?
— Вы хотите спросить меня, как я проведу ночь.
— Ладно… забудьте… — Звава покачал головой и повернулся к стальным дверям.
— Чувство вины — это удел гражданских, полковник. В случившемся следует винить яйцеголовых и политиканов. Тут, под землей, мы принимаем трудные решения после того, как другие напортачат и обратятся к нам за помощью. Мой вам совет, полковник. Примите капсулу викодина, выпейте стакан «Капитана Джека» и будете спать, как невинный младенец.
Кладбище Святой Троицы
Вашингтон-Хайтс, Манхэттен
Их было шестеро. Латиноамериканские подростки, одетые в черные куртки. Головы повязаны банданами цветов Доминиканской Республики — красный, белый и синий. Преступная группировка, называвшая себя ДНШ (доминиканцы не шутят), распространяла наркотики на Вашингтон-Хайтс и в близлежащих кварталах Квинса и Бронкса, используя связи в колумбийском наркокартеле.
Восемнадцатилетнего парня с заплетенными по-африкански волосами звали Маркиз Джексон-Хорн. Широко расставив ноги, он склонился над Шепом.
— Бумажника нет… блин… никакого золотишка… А это что? Ага!.. У него тут есть кое-что…
Латиноамериканец распахнул парку Шепа и увидел полированную деревянную коробочку. Он потянулся к ней, но вдруг протез ветерана взметнулся вверх, и лезвие прижалось к кадыку главаря банды. Правой рукой Патрик схватил Маркиза за кожанку и притянул к себе.
— Извини, друг, но это ты не получишь.
Вмиг пять девятимиллиметровых стволов нацелились на Шеперда.
— Убери лезвие, белый. Медленно и аккуратно, — проговорил Маркиз.
— Если они выстрелят, у меня хватит времени перерезать тебе горло. Пусть твои парни уйдут отсюда, тогда я тебя отпущу.
Никто не двинулся с места.
— В коробочке денег нет. Там только лекарство… для моей дочери. Я знаю, что мир сошел с ума и вам на все наплевать, но перед тем как все вы предстанете перед Создателем, у вас, ребята, есть шанс сделать доброе дело.
Глаза главаря банды округлились. Он весь кипел в душе.
— Сделать доброе дело… Ты спутал меня с кем-то другим, Спайк Ли. [54] Я всех ненавижу. Я со всеми воюю.
— Я только что вернулся с войны. Я бывал на войне четыре раза. Я тоже ненавижу многих людей, но, знаешь, что я только что понял? Те, кто ненавидит, ненавидят потому, что думают: с ними несправедливо поступили. Они хотят справедливости, только не понимают, что справедливость и счастье — не одно и то же. Я не виделся со своей семьей одиннадцать лет. Я винил в этом многих людей, но сейчас я хочу все исправить.
Злой блеск в глазах латиноамериканца погас.
— Никому не двигаться. Тебя это тоже касается, капитан Крюк.
Маркиз осторожно открыл коробочку и увидел пробирки с сывороткой. Затем главарь банды повернулся к своим людям.
— Ya stuvo.[55]
Доминиканские подростки неуверенно переглянулись.
— Вы меня слышали?! Пошевеливайтесь!
Засунув пистолеты за пояса джинсов, латиноамериканцы заковыляли прочь.
Дождавшись, когда бандиты дойдут до Бродвея, Шеп отпустил Маркиза.
— Сколько тебе лет? — спросил Патрик.
— Достаточно, чтобы уметь убивать.
— Я тоже убивал. Поверь мне: жить без убийств куда лучше…
— Хрень собачья. Ты ни черта не знаешь обо мне. Моя мать мертва. Двоюродные братья мертвы. Моя сестра сейчас умирает, харкая кровью. Ей всего лишь шесть лет. Она никому ничего плохого не сделала.
Шеп полез в коробку и вытащил оттуда две пробирки.
— Дай это выпить своей сестре, а вторую выпей сам.
— Ты, что, рехнулся?
— Это вакцина против чумы. На… возьми и никому не говори…
Главарь шайки уставился на пробирки.
— А ты не заливаешь?
— Нет. После нее начинаются галлюцинации. Твоей сестре, думаю, все равно, а ты постарайся держать себя в руках. Эти галлюцинации могут быть не очень-то приятными.
— Зачем ты даешь мне вакцину?
