О: К-Р-Е-
(В этот момент карандаш снова начал чертить бессмысленные линии.)
(У. Я — Понго. Она пытается, но большое сопротивление. Помогите ей мысленно.
В: Ты хочешь, чтобы мы спели гимн?
О (снова Понго, очень сердито): Глупые! Сидите спокойно! М-О-
В: Это часть того же слова?
О: Р-Н-А-
В: Ты хочешь сказать «Креморна»?
О: Креморна, Креморна. Наконец-то пробилась! Радость, радость, радость!
Мисс Бут повернулась к мисс Климпсон и озадаченно сказала:
— Это очень странно. Креморна — было сценическое имя миссис. Я надеюсь, она не могла внезапно умереть. Она довольно неплохо себя чувствовала, когда я уходила. Может, мне лучше подняться и посмотреть?
— А может, это другая Креморна? — предположила мисс Климпсон.
— Но это такое необычное имя.
— Почему бы нам не спросить, кто это?
В: Креморна — как еще тебя зовут?
О: (карандаш пишет очень быстро): Роузгарден — теперь легче.
В: Я не понимаю тебя.
О: Роза — Роза — Роза — глупая!
В: О! Ты хочешь сказать, Креморна Гарден?
О: Да.
В: Розанна Рейберн?
О: Да.
В: Ты уже умерла?
О: Еще нет. В изгнании.
В: Ты еще в теле?
О: Ни в теле, ни вне. Жду. (Вмешивается Понго.) Когда то, что вы называете рассудком, покидает человека, его дух в изгнании ожидает Великой Перемены. Почему вы не можете этого понять? Торопитесь. Очень трудно.
В: Нам очень жаль. Тебя что-то беспокоит?
О: Большая проблема.
В: Надеюсь, она заключается не в лечении доктора Брауна или в том, как я...
О (Понго): Не будь такой глупой.
О (Креморна): Мое завещание.
В: Ты хочешь изменить завещание?
О: Нет.
Мисс Климпсон. Это очень удачно, потому что я не думаю, что это был бы окончательный вариант. Что вы хотите, чтобы мы сделали с ним, дорогая миссис Рейберн?
О: Пошлите его Норману.
В: Норману Эркварту?
О: Да. Он знает.
В: Он знает, что нужно сделать с ним?
О: Оно ему нужно.
В: Очень хорошо. Ты можешь сказать нам, где его искать?
О: Я забыла. Ищите.
В: Оно в доме?
О: Я говорю Вам, забыла. Трудное положение. Небезопасно. Я слабею, слабею...
(Здесь почерк стал неуверенным и неровным.)
В: Попытайся вспомнить.
О: В К-К-К- (Возникло замешательство, и карандаш запрыгал.) Плохо, бесполезно. (Внезапно с большим усилием.) Освободи линию, освободи линию, освободи линию.
В: Кто это?
О: (Понго) Она ушла. Снова плохое воздействие. Ха-ха! Убирайся! Все кончено.
(Карандаш вышел из-под контроля медиума, и, когда его вновь установили на столе, ответов не было.)
— Как это досадно! — воскликнула мисс Бут.
— Вы, я думаю, не знаете, где может находиться завещание?
— Конечно нет. Она сказала: «В К...» И что же это может быть?
— В конторе, наверное, — предположила мисс Климпсон.
— Может быть. Если так, то мистер Эркварт — единственный, кому оно доступно.
— Тогда почему он его не возьмет? Она сказала, что оно ему нужно.
— Видимо, оно где-то в доме. Что же может означать буква «К»?
— Коробка, картина, комод?..
— Кровать? Это может быть почти все.
— Как жаль, что она не смогла закончить свое сообщение. Наверное, нам лучше попробовать еще раз. А может быть, сначала посмотрим во всех подходящих местах?
— Давайте сначала посмотрим, а потом, если мы не сможем его найти, можно будет попробовать еще раз.
— Отличная мысль! В одном из ящиков бюро лежат ключи от разных ее коробок и других вещей.
— Почему бы нам их не попробовать? — прямо спросила мисс Климпсон.
— Попробуем. Вы ведь поможете мне, не так ли?
— Если вы считаете это необходимым. Я чужой человек, вы же понимаете.
— Сообщение пришло и к вам тоже. Хорошо, если бы вы пошли со мной. Вы могли бы подсказать мне, где искать.
Мисс Климпсон не стала больше спорить, и они поднялись по лестнице.
Нравственность этой акции была сомнительной — практически она собиралась ограбить беспомощную старуху в интересах женщины, которой никогда не видела. Но мотив — наверняка благородный, если его выдвинул лорд Питер. И это отметало все сомнения.
Прекрасная винтовая лестница заканчивалась вверху длинным широким коридором, стены которого от пола до потолка были увешаны картинами, портретами, этюдами, автографами известных людей в красивых рамках, программками и прочими атрибутами артистического прошлого.
— Вся ее жизнь здесь и вот в тех двух комнатах, — сказала медсестра. — Если эту коллекцию продать, за нее можно получить кучу денег. Думаю, когда-нибудь так и сделают.
— Кому же достанутся деньги, вы не знаете?
— Я думаю, что мистеру Норману Эркварту, — он ее родственник; кажется, единственный. Но мне никогда ничего об этом не говорили.
Она распахнула высокие двери с резными панелями и классическим архитравом и включила свет.
Это была великолепная большая комната с тремя высокими окнами, с лепными цветами и факелами на потолке. Красота ее пропорций и декора была, однако, изрядно оскорблена безвкусными шпалерами с аляповатыми розами и плюшевым занавесом темно-красного цвета с тяжелыми золотыми кистями и бахромой, как в театре в викторианскую эпоху. Каждый фут пространства был заставлен мебелью. Булевские шкафы выглядели нелепо рядом с изящными шифоньерками из красного дерева; инкрустированные столики с безделушками покоились на тяжелых основаниях из немецкого мрамора или бронзы; лакированные экраны, шератоновские бюро, китайские вазы, лампы из молочного стекла, стулья, оттоманки причудливых форм, цветов и стилей теснили друг друга, как растения в джунглях, борющиеся за существование. Это была комната женщины без вкуса и чувства меры; ее хозяйка не отказывалась ни от
