гражданских попутчика-пассажира и десять вооруженных, похоже, тоже местных, пуштунов. Всего пятнадцать человек, двенадцать стволов, килограмм четыреста груза, средняя скорость - километров пять-шесть в час. Учитывая ситуацию в районе и хорошую связь, запас боя был не более пятнадцати минут. Короткий контакт и можно ждать ‘гостей’ - своих или чужих, уже не важно.
Если честно, то духов откровенно прозевали. Все были уверены, что честно оттянули положенную им ‘пустышку’ и последние утренние часы в засаде откровенно занимались сборами. Засада это скрытное расположение подразделения для нанесения внезапного удара. Со скрытым расположением все было нормально - духи расслабившуюся группу не заметили. Но вот с внезапностью возникла проблема. Этот основной фактор удачи был безнадежно упущен и таял с каждой минутой. Был даже момент, когда чаша весов стала все больше склоняться на сторону противника. Внезапность его появления сократила дистанцию до минимума и не позволяла провести перегруппировку. Затем, это уже стало просто опасно - повысилась уязвимость группы, что привело к потере инициативы. Решение не принимать бой перестало вызывать огорчение и обиду, а стало обычным фактором необходимости. Жизнь бойцов была дороже упущенной удачи.
Если дела идут не так, как ты хочешь, это совсем не значит, что кто-то хотел твоих страданий. Просто, намерения могут иногда сталкиваться, запутываться. Именно это создает нежелательные ситуации и недоразумения. Почти у каждого человека есть одна или две действительно больших проблемы, на преодолении которых сосредоточена вся его жизнь. Если преодоление этих проблем суть всей жизни, то ничто не позволит решить их за пять минут. Проблемой ротного, в настоящий момент, было хроническое невезение - боец, покинувший пост наблюдения, нехватка времени для маневра и духи, появившиеся так не вовремя. Решить эти задачи встречным боем было невозможно. Времени у ротного было мало - караван маленький, вьючные животные выглядели бодрыми. Люди шли налегке, были хорошо вооружены и свободно ориентировались на местности. Шли днем, быстро, по проверенному маршруту, разбитому на участки интенсивного движения. Привалы наверняка делали часто - сразу после прохождения каждого участка маршрута, на подготовленных для этого площадках.
Здесь был другой тип войны, новый по своей интенсивности и старый по происхождению. Это была война, где вместо наступления использовалось просачивание, где победа достигалась растяжением и истощением сил противника, а не его уничтожением. Поэтому, на такой войне самый легкий способ получить победу - сделать вид, что она у тебя уже есть, и действовать так, как будто это правда. На этой войне нет поражений - есть не та победа. Поэтому, эта война - не один бой. И если не получается, ничего страшного - возвращайся к началу. Путь назад дает возможности новым шансам. Что, собственно, ротный и сделал - отступил, чтобы ‘разбежаться и прыгнуть дальше’. Но перед этим следовало, договориться о главном - о будущем.
Жизнь сформировавшейся в засадах группы похожа на жизнь маленького государства. У нее есть своя внешняя и внутренняя политика, своя экономика и даже свой бюджет, свои доходы и даже свои инвестиционные проекты. Когда требуются инвестиции - берут трофейный ‘бакшиш’, занимают у земляков или берут кредит. А если в подразделении у кого-то появляются ‘неположенные по сроку службы’ лишние деньги - их разумно и справедливо тратят старослужащие. Деньги обычно здесь вкладывали в свою безопасность или просто откладывали на дембель. Единственную инвестицию в будущее, которую мог себе позволить Фома, была банка сгущенки, которую он честно купил на получку и мечтал заточить в свободное время. Какие инвестиции в будущее у молодого, когда у него даже нет права на свободное время?
У молодых свободного времени нет совсем. Свободное время солдата есть следствие роста его статуса. У ветеранов его чуть больше - они его забирают у молодых. У старослужащих свободного времени валом - его им добровольно отдают молодые и ветераны. За сто дней до приказа различие между службой и свободным временем у лысых дембелей стирается. Последние месяцы их службы волнообразно включают в себя чередующиеся фазы, наполненные исполнением интернационального долга и личным временем, которое, с каждым прожитым днем, окрашивается энтузиазмом по поводу демобилизации, все ярче и ярче. Наступает острый дефицит мест, где старослужащие могут провести время вместе, приобретая общие впечатления. Поскольку, все в роте, кроме дембелей, продолжают служить по уставу, дисциплине ничто не угрожает. Чего не скажешь про боевой дух. Подразделениям рот в батальонах, порой требовалось укрепление боевого духа. Это легко поправлялось при помощи формирования команд - временных подразделений, созданных для выполнения специальных заданий.
Возможности людей в команде всегда выше, чем задачи, которые ставились перед каждым из них в отдельности. Быть способным к работе в команде означало иметь все возможности для реализации своих целей и амбиций. Быть сильным означало признание командой собственного влияния на окружающих и возможности выбора своих действий. Быть равным в команде однополых вооруженных до зубов сверстников означало быть не хуже и не лучше кого-либо другого. Осознавая себя как часть целого, каждый относился к другим, независимо от их достоинств и недостатков. В их роте было двадцать четыре человека, отобранных ротным с разных взводов и собранных в две команды. Эти добрые парни и формировали боевой дух роты. Чтобы выжить - приходилось выжимать из себя все лишнее и непригодное. Чтобы ужиться - приходилось ужиматься, отказываясь от всего мелкого и личного. Ротный сам взял Фому в свою команду - тринадцатым. Все смотрели на них, как на людей, ищущих смерть. Испытывая как можно больше, ищешь жизнь, а не смерть. ‘Как можно, больше?’,- спрашивал их Фома? Теперь, на этой тропе с кровоточащими ладонями, он понимал, как это - ‘можно больше’.
Скорость движения группы была максимальной. Каждый шаг отдавался импульсом боли в распухшем колене. Плечи налились тяжестью. Снаряжение было тщательно подобрано и подогнано. Запас воды, боеприпасов был оптимальный. Шли налегке, насколько это было возможно, освободившись от личных вещей и остатков сухпая. Это были небольшие трудности жизни - трудности, о которых они говорили, трудности, пережив которые, они уже не могли забыть. Обычный естественный отбор искусственным путём. Из множества полусформировавшихся возможностей организм каждого из них, как мощный компьютер, выбирал ту, которая устанавливала более эффективные отношения с окружающими их людьми. Реализация личных возможностей приводила к изменениям обстоятельств, а любое изменение - очень трудная и болезненная задача.
Фоме казалось, что они двигались в режиме ‘идем-бежим’ уже несколько часов. Кисти рук были раскалены накопившейся в них болью. Сил оставалось все меньше и меньше. Долгожданный приказ о привале уронил обессилевшее тело на землю. Лежа на неснятом с плеч рюкзаке, вытянув гудевшие от напряжения ноги, Фома слышал, как к нему подошли, как присели рядом на корточки. Здесь расстояние прицельной дальности определяло, кто твой друг или враг. Тот, кто приближался слишком близко, всегда был проблемой - ближе друзей могли быть только скрытые враги. На войне, как в любом деле, есть некий внутренний оплот, который связывает людей. Одних связывает жажда победы, других - общая выгода, третьих - страх. В кругу таких людей действуют напрямую. Желая войти - входят. Желая выйти - выходят. Желая сблизиться - сближаются. Желая отдалиться - отдаляются. Желая взять - берут. Желая уйти - уходят. Но чтобы это понять, надо это сделать хотя бы раз.
Чья-то тень заслонила солнце. Открывать глаза он не стал, лишь подвинул автомат поближе. Его резко толкнули в плечо. Он открыл глаза. Перед ним сидел Таблетка - лысый белобрысый дембель, Белгородский чемпион по боксу и по совместительству санинструктор в группе. Таблетка грубо приказал, показать разодранные ладони. Промыл раны водой из фляжки Фомы, обработал и обильно смазал тампоном, смоченным зеленкой. Разорвав перевязочный пакет, наложил обе подушки на порванную кожу ладоней и почти нежно перевязал. Встав, Таблетка вдруг, резко, пнул Фому по ребрам и зло проговорил - ‘Нельзя этого делать, скотина!!!’
Видимость добра гораздо лучше отсутствия добра - от видимости добра может родиться добро. Действуя открыто - воспитывают. Действуя скрытно - карают. Именно поэтому видимость человека гораздо лучше его отсутствия. Все дали вид, что ничего не произошло. За все время марш-броска, не считая подляны от Коржика, никто не сказал Фоме ни одного плохого слова. Не поговорить с человеком, который заслуживает разговора, - значит потерять человека. А поговорить с человеком,
