смыться, раствориться в старом парке, не оставив после себя и следа. Они замерли в растерянности, осмотрелись. В десяти метрах от них орудовал садовыми ножницами коренастый дядька в синем рабочем комбинезоне. Наверняка еще один подсобный рабочий или, может, садовник. Дядька не смотрел в их сторону, напевал что-то себе под нос, у ног его лежал ковер из срезанных веток. Увидев, что за ним наблюдают, он сбил на затылок бейсболку, приветственно взмахнул рукой.
— Вы не заблудились часом, парни? — спросил с хитрым прищуром. — Начальник меня все ругает, что парк недостаточно окультурен, что джунгли настоящие. А как же можно окультуривать такую красоту? — Дядька взмахнул садовыми ножницами.
— Не, мы не заблудились! — Гальяно покачал головой. — Мы тут это… базарили.
— Базарили? — Мужик усмехнулся. — А чего ж на речку с остальными не пошли?
— Так не заслужили.
— Ага, вепри, значит! Не повезло вам, ребятки. У начальника в любимчиках всегда волки, уже который год подряд. Для него сила и выносливость на первом месте. А еще дисциплина. Дисциплина у нас тут почти армейская, даром что лагерь для подростков. — Он замолчал, а потом нахмурился, точно что-то вспомнив. — Четверо! — сказал со значением. — А Максим как раз только что четверых своих архаровцев искал. Тех, которые сегодня в лесу отличились. Не вас случайно?
— Да кто ж его знает?! — Гальяно хитро усмехнулся, незаметно ткнул Дэна в бок: мол, имей в виду — Суворов ошивался поблизости.
— Значит, вас. — Садовник кивнул, сказал уже другим, серьезным тоном: — А что вы непоседливые такие? У нас лес неспокойный, всякое случиться может.
— И что «всякое»? — тут же поинтересовался Матвей.
— А разное! Глухие места. Заблудишься, дай бог, через день к людям выйдешь. Думаете, дисциплина — это так, для красного словца? Правила специально для таких, как вы, неуемных, придуманы, чтоб не лазили где попало. Лихих людей нынче развелось.
— А мы одного такого сегодня как раз и видели — лихого, — понизил голос Гальяно. — Как раз в лесу.
— Лихого, говорите? — Садовник нахмурился.
— Уродливого такого, почти без лица, — уточнил Матвей.
— Уродливого, без лица… Так это вы, парни, с Лешаком повстречались. Он наш, местный. Вместо лесника у нас. А что, сильно испугались?
— Да уж испугались, — сообщил Гальяно доверительным шепотом. — А вы бы не испугались, если бы на вас из лесу такое страшилище вышло?
— И я бы испугался. — Садовник кивнул, стрельнул взглядом на торчащую из кармана Гальяно пачку сигарет, спросил: — Сигареткой не угостишь? А то я сегодня под ливень попал, вымокли мои папиросы, а до магазина еще неизвестно когда доберусь.
— Угощайтесь! — Гальяно протянул ему пачку, щелкнул зажигалкой, помогая прикурить. — Вас, кстати, как зовут?
— Артем Ильич я. Хотите, зовите просто Ильичом, не обижусь.
— Ильич, а что это за Лешак? Откуда взялось страшилище такое?
— Заинтересовал он вас, салажата? — Садовник выпустил облачко дыма, поскреб заросший щетиной подбородок. — Оно и понятно, Лешак — дед колоритный. Я и сам, признаюсь, не сразу привык, что он такой… Ну, не красавец, одним словом. А отчего, я не знаю. Да и никто толком не знает. Он же старый уже, старше многих в деревне. Я всегда его таким помню. Слышал, это с детства у него с лицом, травма какая-то или ожог. Но сам он никогда не рассказывает про себя, он и не говорит-то почти ничего. Может, и отвык уже в этой своей глуши. Так вы, выходит, видели его сегодня? — спросил он без всякого перехода.
— Ага, — Гальяно кивнул. — Когда заблудились.
— И что же он не помог вам выбраться?
— Какое там! — Узнав, что страшилище из леса никакой не монстр, а самый обычный человек, пусть и с придурью, Гальяно заметно приободрился. Даже поникший Туча, кажется, повеселел. — Бросил нас на произвол судьбы, а перед этим еще и напугал до полусмерти рожей своей кривой.
— Я ж говорю, странный он. — Ильич пожал плечами. — И раньше-то нелюдимым был, а как с его внучкой беда приключилась, совсем с ума сдвинулся. Но он не буйный, вы не думайте.
— А что за беда? — спросил Дэн, всматриваясь в просвет между деревьями. Там мелькал какой-то смутный силуэт, только вот рассмотреть, кто это, никак не удавалось.
— Утонула. За каким-то лешим пошла ночью на затон купаться и потопла. Там ее дед утром и нашел.
— Это учительница, что ли? — удивился Матвей.
— Она самая. А вы откуда про Лизку узнали? — пришел черед Ильича удивляться. — И недели еще у нас не прожили, а уже всюду успели носы сунуть. Вы про Лизку особо не расспрашивайте, не любят у нас это дело вспоминать. А Лешак, если услышит, что вы его внучкой интересуетесь, озвереет. — Садовник замолчал, глубоко затянулся.
Неизвестно, что бы еще такое интересное он бы им рассказал, если бы на парковой дорожке не появился Шаповалов собственной персоной.
— Прогуливаетесь, молодые люди? — От его цепкого взгляда Дэну стало не по себе, а Гальяно, наверное, мысленно перекрестился, что пачка сигарет до сих пор у Ильича.
— Наслаждаемся дивными видами! — Киреев широко улыбнулся. — Чудесные у вас здесь места! Чудесные!
Похоже, в искренность его восторгов Шаповалов не поверил, скривил тонкие губы в подозрительной усмешке, процедил сквозь зубы:
— Да уж, почудеснее, чем в лесу. Только я бы вам посоветовал далеко от дома не забредать, у вас ведь прослеживается нездоровая тенденция. Весь ваш отряд уже давно в сборе, Максим Дмитриевич волейбол организует, а вы, как всегда, особняком.
— А мы вот как раз и идем играть в волейбол. — Гальяно продолжал улыбаться. — Нам Ильич передал, что командир нас ищет.
— Так и есть, — кивнул садовник, пряча недокуренную сигарету за спиной, как пойманный с поличным школьник. — Я как раз парней инструктировал, чтобы не лазили куда попало.
Шаповалов посмотрел на него долгим, с прищуром взглядом, спросил со змеиной усмешкой:
— А разве в ваши обязанности входит инструктаж?
— Никак нет, я просто подумал…
— Вам не нужно думать, любезный. Для этого у меня имеются специально обученные люди, а от вас требуется совсем иное. — Начальник указал тростью на те самые кусты, за которыми ребята прятались всего несколько минут назад. — Это вот что за безобразие? Сколько мне еще вам напоминать, что парк нужно содержать в надлежащем состоянии?!
— Сегодня же! Непременно все сделаю, Антон Венедиктович!
— А вы что стоите, молодые люди? — Шаповалов покачал головой. — Не заставляйте меня пожалеть, что я отсрочил ваше наказание.
— Уже идем. — Гальяно бросил тоскливый взгляд на оставшиеся у Ильича сигареты, дернул за рукав Тучу. — Все, нас уже нет!
Дэн уходил последним. Наверное, он единственный заметил тот полный ненависти взгляд, которым провожал Шаповалова садовник.
Гальяно
— Елки-метелки! Вторая пачка сигарет за день! — простонал Гальяно, когда они отошли на безопасное расстояние от Шаповалова. — Что за невезуха такая!
— Это судьба, дорогой друг. — Матвей ехидно улыбнулся. — Сама судьба дает тебе знать, что пора бросать курить.
