эксперимент? Впереди много трудностей, но главная беда позади. Мы уже осознали ошибку, нащупали ее. Верю: мощный коллектив наших двигателистов — хронокинетических механиков и кинематохронических инженеров, механокинетических хроноведов и хрономеханических кинетиков сообща возьмется за проблему и решит ее. В считанные месяцы мы найдем способ остановиться в пространстве, но продвинуться во времени, и тем самым посрамим невежд, осаждающих нас снаружи. Наш эксперимент продлится до финального конца! Тридцатилетний скачок будет свершен!
За работу, товарищи!..
Через год
Интересное кино!
Спешу занести в дневник события последних месяцев, потому что творится у нас на этой непонятной Машине, так сказать, Времени — ужас и бред.
Во-первых, живу я теперь у Зиночки в ее однокомнатном квартироблоке. Теща, зараза, докопалась до моих амуров, жена подняла общественный скандал с порицанием и выперла меня из семейного очага. Ну да черт с ними, надоели. Тут главное в другом — в нашем пресловутом Путешествии.
Три месяца назад достигли мы крейсерского темпорального ускорения, так что по времени крепко обгоняем Большую Землю: там у них уже месяцев пятнадцать прошло. Точнее, это по нашим расчетам — год с кварталом; сколько же воды там утекло на самом деле — непонятно. Выходников теперь уже палкой наружу не выгонишь: боятся. Примерно тогда же, месяца три назад, проломили мы нашей чертовой Машиной Времени институтскую ограду и поперли по городу со средней скоростью десять километров в час. (И это далеко не предел!) Ой, что творилось! В городе — паника, полная эвакуация. От нашего самодвижущегося Института как от чумы спасались. Скорость поначалу, правда, небольшая, не реактивная, но, с другой стороны, ведь такую махину ничем и не остановишь! Налетели на дом трах! — дом в щепки. А мы бороздим дальше. Впереди — брандмауэр многоэтажки: тарарах-тах-тах! — только кирпичи сыплются. Бррррум-ба- бамм! — это мы газопровод перерезали, взрыв был, пожар начался. Правда, водопровод тоже лопнул, так что пожар быстро затих. В городском сквере пруд расплескали, деревья перемяли — сыр-бор, одним словом!
Поначалу Выходники еще помогали завалы расчищать, коммуникации чинить, жителей успокаивать. Но затем полетели в них кирпичи и булыжники, а отдельные несознательные граждане принялись за ними с ломами гоняться. Так что Выходники наши в спешке вернулись все до единого в Машину и даже парадный и черный люки забаррикадировали для верности.
Помню, выступил тогда на собрании Зам-темпоралист:
— Нет, все-таки с трудом порой доходят передовые достижения Науки до умов некоторых личностей, — говорил он. Мещанский какой-то подход ощущается, обывательский. Недальновидная оценка происходящего. Да, определённый кавардак мы в городе, разумеется, учинили, но ведь Новое всегда с трудом пробивает себе дорогу. Машина, понимаете ли, Времени это вам не пылесос и не мотоцикл! Ну, развалили несколько домов. Но ведь жильцов из них вовремя выселили! И в будущем — по мере выполнения Большой Землей программы жилищного строительства — они получат новые, благоустроенные квартиры в замечательных зданиях улучшенной планировки. Ну, обрушили на городской драмтеатр телевизионную вышку. Тоже стерпеть можно: театр-то пустовал! Со временем новый построят, а столичные программы телевидения можно пока принимать со спутников «Молния». Ну, речка вышла из берегов, канализацию кое- где прорвало… Но, товарищи, это же временные трудности, понимать надо!.. Вот кончится наш эксперимент, все отстроим заново, перестроим, починим что требуется, и заживем мы с вами еще лучше прежнего, потому как в руках у нас — вся мощь человеческого разума, плюс победа над Временем впридачу!..
С тех пор в Большом зале нашего Института что ни день — горячие споры. Ученые разбились на два лагеря. Одни кричат, что хватит, пора кончать эксперимент, самое время тормозить и вылезать наружу. Другие утверждают, что вылезать вовсе не нужно, даже если и остановимся, — как выйдем, нам все кости и переломают. Третьи же — во главе с Директором яростно этому противятся, заявляют: мол, еще не все проверено, научная теория не разработана до конца, и мы не можем возвращаться с полупустыми руками. Потомки-де нам этого не простят. Да и до конца тридцатилетнего срока, который мы обещали честно отработать, еще далеко. Надо, мол, продолжать Путешествие до полной победы.
Между прочим, наши инженеры давно головы ломают, как с этим пространственным движением совладать. Кто-то предложил запустить вспомогательные хронодвижки и одновременно, не теряя достигнутого темпорального ускорения, помалу отрабатывать тормозными хронофрикционами назад. Сказано — сделано. А толку мало: наша строптивая Машина лишь в сторону научилась сворачивать, так что последнее время мы колесим по всему городу, и где окажемся завтра — никто не ведает. Весь усиленный отряд хроноштурманов — а с ними полтораста стажеров-демократов — работает над предвычислением курса пространственного передвижения, но пока это дело у них ладится с трудом.
Вот и два дня назад я тоже присутствовал на очередном заседании: в части «разное» должны были мою «персоналку» обсуждать, паять мне аморальное поведение, но в бурных дебатах о моей скромной персоне позабыли.
Ну и крик же стоял!
— Это что, — орали одни, — мы тридцать лет так и будем родной город перепахивать?! Да что город — родную страну!!!
— Тридцать лет в этом самоходном каземате торчать? — вопили другие. — Дождетесь: вылезем из Машины — еще судить нас будут за нанесенные убытки.
— Нет! Никогда!!! — перекрикивали их третьи. — Доведем начатое дело до конца! Нам народ Время доверил! Имеем ли мы право с полдороги сворачивать? Вперед — в Завтра!!!
Так ни о чем и не договорились. Лишь взяли с хроноштурманов слово в сжатые сроки добиться полной ясности в вопросе пространственного движения. И правильно! Если уж бороздить просторы родного края, то надо держать штурвал твердой рукой и вести Машину Времени вперед по намеченному курсу.
Сегодняшние, самые новейшие новости и вовсе странные. За завтраком и обедом не досчитались сотни две человек. Объявили всеинститутский розыск. Выходники с фонариками все уголки облазили — ни малейшего следа. Я так думаю: драпанули эти антиобщественные товарищи через черный люк. Изучили секрет замка — и драпанули…
Зиночка каждый вечер плачет белугой и собирает чемодан. Говорит, не хочет свои лучшие годы приносить в жертву этому аду. Так и сказала: аду! Вот злонравная! А ведь в свое время отличную характеристику предъявила!..
— Дура! — я ей говорю. — Ну куда ты пойдешь? Город раскурочен. От твоего дома, может, кирпичика не осталось. Потом — на скорости придется спрыгивать из черного люка, еще ноги переломаешь. Оставайся лучше здесь. Мы с тобой новую жизнь строим, вместе летим в прекрасное Завтра.
Молчит Зинаида, не отвечает, только глаза бегают и руки дрожат.
«Ладно, — думаю, — черт с тобой. Ты со мной так, и я с тобой так. Вот доложу завтра о таких настроениях Командиру Выходников, он на тебя быстро укорот найдет. А я, пожалуй, к жене вернусь. От этих адюльтеров одни только неприятности».
Перед сном услышал по сети мгновенного оповещения вечернюю информацию. То-то час назад сильный толчок был. Это мы, оказывается, на железнодорожный вокзал впотьмах налетели. Естественно, развалили его к чертовой матери!..
— Вот видишь, — говорю Зинаиде, — теперь и вовсе нет смысла бежать. Даже на поезде не уедешь. Не судьба, стало быть…
Опять ничего не ответила Зинка, на другой бок повернулась и снова заревела, дура…
Нет, решено: завтра возвращаюсь к жене.
Через два года
Наконец-то! Сегодня силы и доводы разума восторжествовали над косным упрямством, и Директор отдал приказ на торможение. Маршевый двигатель будет в полночь остановлен, закрутятся-завертятся главные хронотормозные фрикционы, и эта проклятая Машина Времени, на которой мы торчим уже два года, начнет постепенно замедлять темпоральный ход. На Большой Земле прошло что-то около трех лет, тормозить мы будем столько же, Земля за это время продвинется по оси времени вряд ли больше, чем на два года, таким образом, мы сравняемся со всей планетой, ликвидируем временной отрыв и выйдем, наконец-то выйдем в светлый мир Будущего.
Людям, далеким от науки вообще и проблем хронокииетической теории в частности, может показаться странным и непонятным: там пять лет — и у нас пять лет. Где же разница? Разница — в том колоссальном скачке, в тех могучих потенциях, в том удивительном темпоральном ускорении, которого мы достигли, в том невероятном прорыве в Завтра, который мы совершили.
За прошедшее время я крупно продвинулся в плане общественного положения. Малая котельная забыта навсегда, теперь я — главный сторож черного люка. Ни одна душа мимо меня не проскочит. Были попытки, но я их пресек — сил-то еще хватает. Повысили меня после случая с Зинаидой Хмелевой. Есть здесь одна такая, проныра, работала в регенерационной лаборатории. Пыталась меня когда-то окрутить, даже подбивала на неблаговидный побег. Я об ее замыслах решительно доложил, гражданку Хмелеву застукали во время попытки откупорить черный ход, — и все сложилось наилучшим образом. Преступную Хмелеву судили и после трехмесячного заключения в четырнадцатом чулане пятого этажа перевели в судомойки на кухне.
Вот стою я теперь на дежурстве у черного люка, временами наблюдаю в иллюминатор за внешним миром. Интересно, черт возьми! Когда мы проезжаем городки и деревни, — движения у людей замедленные, вялые какие-то. Как-то неуклюже вздымают руки, как-то с затяжкой кривят лица. Все понятно: у нас-то темпоральное ускорение! А так, обычно, в иллюминаторе — поля, холмы, речушки… Когда в лес въезжаем на приличной скорости зверье прыскает во все стороны, деревья по сторонам валятся. Вот уж треск-то стоит, наверное!..
Географические ориентиры мы давно потеряли. Но это и не главное. Ведь движемся! Мчимся во Времени и Пространстве! Куда-то приедем…
Через пять лет
Приехали. Финиш. Тонкий свист хронотормозных фрикционов стих.
Стоим на берегу какого-то моря. Жара. Вокруг — пустынно. Ни души. За моей спиной — учащенное дыхание тысяч людей.
