— Я так и думал, тебе не хватает веры в собственные силы. — Он выпустил идеально ровное колечко дыма.
— Почему?
— Потому что ты собираешься падать, а не взлетать.
Она нервно захихикала.
— Я что, по-твоему, птица, чтобы летать?
— Ты пташка. Пташки тоже иногда летают.
— Я не пташка! — Девчонка соскользнула с перил, не спрыгнула, а именно соскользнула, стекла, как ртуть. Или это просто воображение расшалилось?
Она была невысокой, по плечо Яну. В тусклом свете фонаря ее лицо напоминало маску, но, даже находясь в изрядном подпитии, Ян понимал, что скудное освещение тут ни при чем. Это все из-за макияжа, очень специфического, надо сказать, макияжа. Бледные щеки, густо подведенные глаза, накрашенные черной помадой губы — девочка была похожа на восставшую из гроба. Ян невольно попятился. Незнакомка усмехнулась, в сумерках блеснули белые зубы. Он уже приготовился увидеть вампирские клыки, но их не было — девчонка оказалась самой обычной, просто безобразно накрашенной.
— А кто ты? — спросил Ян, любуясь игрой света и теней на кукольно-неестественном личике.
— Я Клементина. — Девчонка выхватила у него сигарету, жадно затянулась. — Для друзей просто Тина.
— Клементина — это псевдоним? — Ян не стал отбирать у несчастной сигарету, закурил новую.
— Клементина — это мое имя! — Девчонка приготовилась к обороне, наверное, с таким именем ей частенько приходилось обороняться. — Я нездешняя.
— Ну, это я уже понял, — сказал Ян примирительно. — Ты с Марса.
Она растерянно хлопнула ресницами, а потом звонко расхохоталась.
— А ты шутник.
— Да, я шутник, — он согласно кивнул. — Так ты передумала с моста сигать?
— А ты не собираешься меня отговаривать?
— Нет, нужно уважать чужое решение.
Девчонка саркастически хмыкнула, перегнулась через перила, долго всматривалась в черноту внизу, потом сказала очень серьезно:
— Еще успеется.
— Да, свести счеты с жизнью никогда не поздно, — Ян говорил это очень даже авторитетно: всего полдня назад он сам всесторонне обдумывал подобный вариант и пришел точно к такому же выводу. Два месяца — это, конечно, не несколько десятков лет, но при разумном подходе и за столь короткий срок можно многое успеть. Как только решение было принято, самоубийство заняло в его жизненных приоритетах отнюдь не лидирующую позицию. — Выпить есть?
Клементина — для друзей просто Тина — покосилась на полупустую бутылку виски, спросила:
— Сгодится?
— Мне сгодится все, что способно гореть. — Он поднял с земли бутылку, сделал жадный глоток.
— Виски — дерьмо, — сказала она и застенчиво улыбнулась.
— Тогда зачем пила?
— Для смелости.
— Для смелости лучше коньяк. Поехали?
— Куда?
— Прокатимся!
Тина-Клементина отобрала у него бутылку, с гусарской удалью допила остатки виски, швырнула бутылку в воду. Где-то далеко внизу послышался всплеск — на сей раз реке придется обойтись малой жертвой, девочка-пташка отменила взлет.
— Поехали! — Она решительно поправила торбу.
— Я не маньяк, — на всякий случай предупредил Ян.
— Сама вижу, что не маньяк. Ты хороший.
— Это почему?
— Ты со мной поговорил, со мной уже давно никто не говорил. Поехали кататься! — Она потянула его за рукав пиджака.
— Подожди.
Ян достал из кармана мобильный, поднес к глазам. Пятнадцать непринятых вызовов. Алина, Шурик, деловые партнеры — люди из прошлой жизни, той жизни, в которой он считал себя бессмертным.
Телефон с тихим бульканьем упал в воду. Все, теперь его ничто не держит, впереди целый месяц, а если повезет, два месяца свободы…
Мужик был самый обычный, из породы бизнесменов средней руки или удачливых менеджеров преуспевающих компаний. Дорогой костюм, дорогой мобильный, крутая тачка и вселенская тоска в глазах. Тина презирала таких всей душой и с этим ни за что не стала бы общаться, если бы не запах. От мужика хорошо пахло: сигаретами, коньяком, дорогим одеколоном. По большому счету, это тоже атрибуты заурядных людей, да и комбинация не нова, но было и еще кое-что. Чистейший, выкристаллизованный запах обреченности и фатализма. Во всяком случае, Тина именно так это воспринимала, через обоняние. Этот запах был сродни ферромонам, он интриговал и притягивал, словно магнитом. Это именно он заставил Тину оторвать взгляд от голодной речной глади и посмотреть на незнакомца.
Старше ее лет на восемь-десять — в сгустившихся сумерках трудно определить точнее, — но еще достаточно молодой, чтобы не казаться битым жизнью волком. Правильные черты лица, волосы, зачесанные назад, гораздо более длинные, чем принято у клерков средней руки. Значит, незнакомец обладает определенной степенью свободы, если может позволить себе отойти от стандарта — это уже хорошо, это маленький шажок прочь от заурядности. Руки красивые, музыкальные. Такими бы руками не бутылку дешевого виски сжимать, а гриф скрипки или гитары, на худой конец. И курит с удовольствием, так, словно годами мечтал об одной-единственной затяжке. Может, сигарета особенная? Тине захотелось попробовать. Незнакомец не стал возражать, расстался с сигаретой без видимого сожаления. Тина затянулась — ничего из ряда вон выходящего, сигарета как сигарета.
А еще незнакомец пригласил ее в путешествие. Вообще-то, «покататься» и «путешествие» — это не совсем синонимы, но Тина воспринимала их именно так. Прогулка в машине с пьяным фаталистом за рулем — очень интересное путешествие получится. А самое главное — неизвестно, чем оно закончится. Может, судьба сама все расставит по местам, и не придется больше никогда взбираться на узкие перила моста и с содроганием всматриваться в бездонную черноту. Интересно, он чувствует, что от нее пахнет так же, как от него, — отчаянием и обреченностью?..
— А как тебя зовут? — Теперь, когда он пригласил ее в путешествие, не хотелось думать об этом мужчине как о незнакомце.
— Ян.
— Это псевдоним? — Она позволила себе маленькую месть.
— Это имя. — Он не расслышал ее сарказма или не обратил на него внимания. Фаталисты такие невнимательные.
— Куда мы поедем?
— Куда глаза глядят.
Куда глаза глядят — это хорошо, это незаурядно. Тина поудобнее приладила на плече сумку, сказала:
— Ну, так пошли уже. Холодно.
На мосту и в самом деле было холодно. Удивительно, что раньше она этого не замечала. Зато в салоне машины оказалось тепло. Тина уселась на пассажирское сиденье, понаблюдала, как Ян возится с ключами зажигания.
— Пристегиваться не будешь? — спросила, когда машина уже тронулась с места.
— Нет.
