девятого месяца заставлял меня делать утреннюю зарядку, только теперь я бегать не могла. Только ходить, да и то с трудом. К тридцать седьмой неделе живот вырос такой, что я за ним не видела земли. Казалось, что это он, живот, ходит, куда ему восхочется, а уж я покорно семеню вслед за ним на нетвердых ногах.
– А что вся кровь приливает не к мозгу, а к плаценте, – как ни в чем не бывало прокомментировал Володя.
– Я тебя побью! – возмутилась я и стукнула его по груди кулаком. – Как ты можешь так говорить! Попробовал бы сам.
– Да я… нет, я просто с медицинской точки зрения. Это такой странный момент в жизни. Никогда не думал, какое это чудо – когда человек растет внутри другого человека. Ведь посмотри, весь твой организм как будто замер, обратил свой внутренний взор внутрь и внимательно наблюдает за каждым изменением, за каждой потребностью нашего ребенка. Я как мужчина просто не понимаю, как такое возможно. Это просто чудо какое-то.
– Да уж. Чего тебе еще остается, – хмыкнула я. – Только анализировать.
– А как вы сбрасываете стресс! – продолжал «восхищаться» он. – Одни эти реки слез, что ты пролила за эти месяцы! А ведь ты вообще-то не слезлива.
– Просто меня многое расстраивало! – попыталась защищаться я.
– Да? Смерть Белого Бима? Ты рыдала минут сорок!
– Не напоминай! – моментально всхлипнула я. Черт меня дернул посмотреть этот фильм, я потом на самом деле неделю не могла успокоиться. И вообще, в чем-то Владимир был прав. Меня расстраивало что угодно. Даже после просмотра какой-нибудь картины типа «Служебного романа» я могла начать рыдать, на этот раз от умиления. Это было глупо, это было неизбежно. Однажды я умудрилась растрогаться тем, как тренер на занятиях для беременных похвалил нас. Кажется, он сказал:
– Диана с Володей выполняют упражнение «перекат» просто идеально!
– Спасибо большое, – ответила я и разрыдалась. Мне вдруг подумалось, как бы я делала все это, если бы была одна. Сейчас, когда срок родов уже практически висел на носу, я и вообразить не могла, как бы обошлась без Володи. Что за глупая идея – рожать одной. Вот что бы я делала, когда ночью захотела бы гребешков? Кто бы побежал за ними в супермаркет? А когда мне было плохо, кто бы меня возил домой? А кто бы выслушивал мои бесконечные слезливые разговоры, подсовывая салфетку? От мысли, что если бы не Володя, я бы просидела девять месяцев у себя в тринадцатой квартире, одинокая, несчастная, под потолком с разбитой штукатуркой, естественно, мне становилось жалко себя и того гипотетического одинокого ребенка просто до слез. Так что я сразу же, не откладывая в долгий ящик, принималась рыдать.
– Просто прорвало, – причитал Володя, пытаясь успокоить меня, пока остальные тренировали мышцы живота, дышали и косились в нашу сторону.
– Ты такой хороший! – хлюпала я.
– Выпей воды.
– Я бы без тебя пропа-а-а-ла!
– Да что ж делать-то, – качал головой он. И такое, поверьте, случалось чуть ли не каждый день. Оставалось только надеяться, что после родов все как-то нормализуется. А роды уже не за горами, практически даже уже и не за равнинами, а за ближайшим поворотом. И все мои мысли были только об этом. До тех пор, пока однажды не раздался телефонный звонок.
Был ранний вечер, начало декабря, но, как и всегда зимой, уже темно. Темнело вообще теперь очень рано, а светлело поздно и как-то неубедительно. Солнце только угрюмо поглядывало в нашу сторону, светить с полной силой оно не хотело, чем-то мы его прогневали. Так что жили в легком дымчатом сером полумраке. Было тепло, теперь все чаще мы финишировали вместо снега на траве. Тепло, сыро, туманно – странный пейзаж для Нового года в Москве. Оставалось только надеяться, что за оставшиеся три недели с лишним все-таки дождемся хотя бы слегка минусовой температуры.
Володя уехал к заказчику еще с обеда, хоть это и была суббота, и планировал провести там весь вечер. Он участвовал в каких-то переговорах, которые непонятно когда должны закончиться. Вообще-то Володя не любил устные переводы, так как они вынуждали его, как он выражался, «контактировать с внешним миром». Он предпочитал ковыряться в бумажках, сидя в своем кабинете, под звуки тихой классической музыки. Шуберта и Чайковского. И не пересекаться слишком много с реальными живыми людьми. Таков он уж был по своей природе, но сейчас, в преддверии даты Икс, хватался за любую работу, чтобы иметь возможность не думать о деньгах, когда они понадобятся.
– Надо же как-то окупать твои аппетиты, – шутил он. Но я видела, что он работает на максимуме возможностей, пока я прохлаждаюсь в домашнем уюте. Стоит ли говорить, что при мысли об этом я тоже плакала. Я плакала от любой мысли. Но в тот вечер все было тихо и спокойно. Я смотрела какое-то бессмысленное ток-шоу о пользе и вреде современных диет, и вид помешанных на фигуре женщин не вызывал ни жалости, ни сожаления.
Я сидела перед телевизором с миской персиков и следовала главной рекомендации врача, то есть расслаблялась и не думала ни о чем. Кстати, третий триместр беременности – это идеальный момент для того, чтобы не думать ни о чем. Никогда в жизни у меня не получалось делать это лучше, чем тогда. Мысли словно испарялись из головы в неизвестном направлении, оставляя вместо себя легкое шипение морской волны. И абсолютную пустоту, насыщенную только физическими ощущениями. Вот ребенок толкнулся ножкой, вот что-то кольнуло в спине, надо поменять позу. Вот кончились персики – надо что-то делать срочно. Позвонить Володе и сказать, чтобы на обратной дороге купил еще.
Я встала, что теперь давалось мне с трудом, подошла к своей сумке в коридоре, достала телефон, чтобы отправить эсэмэску по шаблону «Купи персиков». Я так часто об этом просила, что Володя, смеясь, создал мне в телефоне этот шаблон. Чтоб не мучилась. И только я начала отправлять СМС, как вдруг телефон зазвонил, и я, вот же дура, даже не посмотрев, кто звонит, взяла трубку. Настолько была поглощена мыслями о персиках, что подумала – это наверняка Володя, звонит узнать, не кончились ли они. Не надо ли купить.
– Диана? Привет! – раздался в телефоне голос Сергея. От неожиданности я распахнула рот и даже не стала ничего отвечать. – Диана, ты там? Привет, это Сергей! Алло! – его голос был сух, деловит, я понятия не имела, что ему от меня понадобилось, но выяснять это мне тоже не хотелось. Однако трубка уже была взята.
– Да, я тут, – откашлявшись, сказала я.
– А, отлично, – почему-то обрадовался он. – Как ты вообще? Как ребенок?
– Ждем-с, – пожала плечами я. С чего бы, интересно, он стал интересоваться моей жизнью? – А тебе-то что?
– Ну как, ты же мне все-таки не чужой человек. Хочу знать, что с тобой все в порядке, – фальшивил он.
– О, как мило! – вспыхнула я. – Через столько лет ты все еще не чужой человек? Вот не думала. А что Катерина говорит по этому поводу? Она тоже мне все еще не чужой человек? Конечно, мы же с ней родственницы по одному и тому же мужчине.
– Дина, не кипятись, – примирительно пробормотал Сергей. – Я хочу как лучше.
– Лучше бы ты не звонил мне, у меня все прекрасно.
– Уверена? – нехорошим тоном уточнил он.
– Я уверена на все сто, – зло бросила я. – Особенно в том, что это не твое дело. Но если уж тебе так интересно, я очень, очень счастлива.
– Рад это слышать, – глухо ответил он.
– Не думаю, что ты можешь быть за меня рад. В любом случае, у меня прекрасный человек рядом, который меня любит и заботится обо мне. И если уж на то пошло, я хотела сказать тебе большое спасибо.
– За что?
– За то, что ты меня бросил. Как подумаю, что могла бы глупо спустить всю свою жизнь в унитаз, проведя ее с таким человеком, как ты, – ужас охватывает.
– А с этим Владимиром, значит, лучше? – возмутился Сергей.
