соорудили себе легкий ужин из сандвичей и фруктов. Одежда, заменившая им на берегу постель, испачкалась, поэтому Валери переоделась в шорты и топ. Но на этот раз ее выбор одежды не был продиктован только упрямством: уснув на груди у Роджера и около часа проспав на солнце, она довольно сильно обгорела. Роджер ничего не сказал по поводу ее костюма, но Валери на протяжении всего обеда не раз замечала в его взгляде восхищение и страсть.
Тот день был поистине удивительным. Валери все время возвращалась мыслями к тому, что произошло у ручья. Она отчетливо помнила прекрасный миг, когда призналась Роджеру в любви и он ответил, что тоже ее любит. После такого обмена признаниями что-то должно измениться, не может быть, чтобы у их отношений по-прежнему не было будущего. То, что возникло между ними, слишком прекрасно, чтобы его можно было легко отбросить.
Однако в тот вечер Роджер и Валери не говорили о будущем. Каждый, казалось, предпочитал просто наслаждаться настоящим, смаковать каждую минуту их последней совместной ночи. Вечер прошел за обычными делами. Роджер просматривал некоторые слайды, сделанные Валери, а Валери читала последние страницы рукописи. К этому моменту она уже прочла практически всю его книгу и успела полюбить его стиль, его увлеченность предметом.
Через некоторое время Валери положила страницы рукописи на колени и посмотрела на Роджера. Он сидел в кресле и просматривал слайды через портативный фильмоскоп. Валери осторожно заметила:
– Кажется, ты иногда не совсем точно выражаешь свои мысли.
Роджер положил проектор и нахмурился.
– Не ты одна так считаешь. Мой редактор тоже мне об этом говорил. Интересно, с каких пор ты стала специалистом по грамматике?
Валери рассмеялась:
– Моей второй специальностью в университете была журналистика.
– Вот как? Я не знал. И много ты написала сама?
Она пожала плечами:
– Так, кое-что, в основном статьи для местной газеты. По правде говоря, я выбрала журналистику как вторую специальность только по настоянию куратора. Моя первая и главная любовь – фотография.
– Однако уроки ты готовила исправно, иначе не разглядела бы эти самые неточности. – Роджер рассмеялся. – Валери, а тебе не кажется, что подобная приверженность чистоте письменной речи несколько устарела?
Валери показала ему язык.
– А может, мне нравится хоть в чем-то быть старомодной? Эти неточности, на мой взгляд, говорят о небрежности автора.
– Небрежности?
Роджер возмущенно вскочил на ноги, снял очки, положил их на край стола и стал надвигаться на Валери с угрожающим блеском в глазах.
– Ну и где же, по-твоему, у меня эти неточности?
Валери опустила взгляд на рукопись и вскоре процитировала:
– «Для естественного исследования».
– Да, это, конечно, безобразие. – Он остановился рядом с Валери, положил руку на ее голое колено и посмотрел в глаза с дьявольским блеском во взгляде. – И как же, дорогая, ты бы предпочла выразиться? «Естественно, для исследования»?
Разговаривая, он стал передвигать руку выше по ее ноге. Валери замычала от удовольствия:
– М-м-м, так гораздо лучше.
Роджер стал поглаживать внутреннюю сторону ее бедра и шепотом спросил:
– А может «для исследования в естественной среде»?
– Ты на глазах делаешь успехи.
– Все, что пожелаешь, – заключил Роджер с хрипотцой и, наклонившись к Валери, поцеловал ее в кончик носа.
Он сел на диван, усадил Валери себе на колени и стал целовать ее, одновременно лаская ее ноги, бедра, груди. Бумаги разлетелись во все стороны, но ни один из них не обратил на это внимания. Роджер просунул руку под край ее топа, его глаза потемнели от страсти.
– Думаю, нам лучше подняться наверх, – пробормотал он.
Валери притворно возмутилась:
– Как, опять?
– Ты же знаешь, я не могу тобой насытиться. – Роджер спрятал лицо в ее густых волосах и судорожно вздохнул. – От тебя до сих пор пахнет ручьем. Это мне напоминает...
– Ладно, Роджер, уговорил, поднимаемся наверх, – со стоном пробормотала Валери.
Она вскочила и стала подниматься по лестнице. Поднимаясь за ней, Роджер окликнул:
– Подожди.
Она остановилась на ступеньке и посмотрела на него сверху вниз.
– В чем дело?
– В твоих ногах. Они такие красивые... таких просто не бывает.
Роджер стал медленно гладить ей ногу под коленом. Видя, что от его прикосновения кожа Валери покрывается мурашками, он усмехнулся и погладил большим пальцем кожу под самым краем ее короткой штанины. Остальными четырьмя пальцами он продолжал гладить чувствительную кожу на внутренней стороне бедер. Валери тихонько охнула.
– Что случилось?
– Ну... мне немножко больно...
Роджер застыл как вкопанный, его брови почти сошлись на переносице.
– Я сегодня причинил тебе боль?
– Нет, глупыш, не ты.
– Тогда в чем дело?
Валери залилась румянцем:
– Роджер, мне неловко об этом говорить.
– Нет, ты мне все расскажешь, причем сейчас же!
– А вот разговаривать со мной таким тоном не обязательно!
Роджер ждал объяснений, угрожающе нахмурив брови. Валери шумно вздохнула и призналась:
– Это солнце.
– Солнце?
– Нуда, когда мы заснули у ручья, я подставила солнцу те части тела, которые обычно скрыты под одеждой.
Когда Роджер прервал ее громким смехом, она надула губы.
– Ничего смешного! С твоей стороны смеяться просто грубо.
Он возобновил чувственное поглаживание.
– А по-моему, это восхитительно. Значит, говоришь, ты обгорела, пока голая спала со мной в лесу?
– Роджер, может, все-таки перестанешь злорадствовать? И вообще, мы поднимаемся на чердак или нет?
Его пальцы позволили себе более смелую ласку, и Валери затрепетала. Роджер подмигнул:
– Может, займемся этим на лестнице?
– Сомневаюсь, что она выдержит.
Роджер снова рассмеялся и убрал руку.
– Тогда марш наверх и раздевайся. Я поднимусь через минуту.
Бросив на него недоуменный взгляд, Валери пожала плечами и стала подниматься. На чердаке она легла на матрас и стала смотреть на звезды через потолочное окно. Подушка еще хранила запах Роджера. Валери с наслаждением вдохнула знакомый аромат. Ей не верилось, что после всего, что они вытворяли днем, она снова его хочет, да так сильно, что буквально дрожит в предвкушении и не может дождаться, когда он к ней присоединится.
Через несколько секунд на лестнице послышались шаги Роджера. Он увидел Валери, лежащую на
