Эврика. Поэма в прозе (Опыт о вещественной и духовной Вселенной)

это — почта закрывается через 10 минут. Я должна кончить — моя любимая, любимая мать, Бог на небе да благословит и да поддержит вас, и да приведет вас благополучно к вашей собственной

Верной Анни.

НЕЙЛСОН ПО К МИССИС КЛЕММ

Балтимор, октября 11-го, 1849

Дорогая моя сударыня.

Если бы благоугодно было Богу, чтобы я мог утешить вас сведением, что ваш дорогой сын, Эдгар А. По, находится еще среди живых! Газеты, сообщая о его смерти, сказали только правду, о которой можем скорбеть и которую можем оплакивать, но не можем изменить. Он умер в воскресенье утром, около 5 часов, в Вашингтонском медицинском колледже, где он находился с прошлой среды. Когда он прибыл в этот город, где проводил время, когда был здесь, или при каких обстоятельствах, об этом получить сведения я не мог.

Оказывается, что в среду его увидали и узнали в одном из избирательных мест в старом городе и что его состояние было таково, что сделалось необходимым отправить его в Коллегии, где за ним ласково ухаживали до самой его смерти. Как только я услышал, что он в Коллегии, я отправился туда, но его врачи не сочли подходящим, чтобы я его увидел, потому что он очень легко возбуждался. На следующий день я зашел и послал ему смены белья и т. п. Я с радостью узнал, что ему гораздо лучше, и никогда в жизни я не был так потрясен, как в воскресенье утром, когда мне было послано сообщение, что он умер. Мистер Герринг и я сам, мы немедленно приняли все необходимые меры для его похорон, которые произошли в понедельник в четыре часа пополудни. Он лежит около своих предков на Пресвитерианском погосте на Зеленой улице.

Я уверяю вас, дорогая моя сударыня, что, если бы я знал, где письмо может застать вас, я сообщил бы вам своевременно печальную весть, чтобы вы могли проводить его гроб, — но я совершенно не знал, куда адресовать вам. За телом шли до могилы мистер Герринг, доктор Снодграсс, мистер 3. Коллинз-Ли (старый школьный товарищ) и я. Служба была свершена преподобным В. Т. Д. Клеммом, сыном Джеймса Т. Клемма. Мистер Герринг и я, мы искали безуспешно чемодан и платье Эдгара. Есть основание думать, что у него украли их, когда он был в таком состоянии, которое его делало нечувствительным к потере.

Я не буду предпринимать бесполезной задачи утешения вас при такой потере. Эдгар видел столько горя, — у него было так мало основания быть довольным жизнью — что, для него перемена вряд ли может считаться злополучием. Если она оставляет вас одинокой в этом мире тревоги, в этом мире беспокойства, да будет даровано мне дружеское преимущество выразить надежду, что в размышлении о мире, к которому он ушел, и к которому мы все поспешаем, вы найдете прочные и все достаточные утешения. Я буду рад всегда получить от вас весть и облегчить всяческим образом, насколько это в моей власти, печали, которым эта утрата может подвергать вас. Я хочу только, чтобы эта моя способность была равной моему расположению.

Жена моя присоединяется ко мне в выражении сочувствия.

Истинно ваш друг и слуга.

Нейлсон По

МАРИЯ КЛЕММ К АННИ

Октября 13-го 1849

Моя собственная, самая дорогая Анни, — я не обманулась в вас, вы еще хотите, чтобы бедный ваш одинокий друг приехал к вам…. Я написала бедной Эльмире и жду ее ответа. Уже хлопочут о том, чтобы опубликовать произведения моего утраченного любимца… — Я получила несколько соболезнующих писем, и одно, которое поистине доставило мне утешение. Нейлсон По из Балтимора написал мне, и говорит, что он умер в Вашингтонском медицинском колледже, не в госпитале, и от прилива крови к мозгу, а не от того, в чем обвиняют его подлые, подлые газеты. С ним было много добрых друзей, и до могилы его провожали балтиморские литераторы и многие друзья. Сильное возбуждение (и без сомнения, какая-нибудь неосторожность) вызвали это; у него ни разу не было промежутка сознания. Я не могу вам рассказать всего теперь. Они теперь ценят его и хотят отдать справедливость его возлюбленной памяти. Они хотят воздвигнуть монумент его памяти. Некоторые из газет, правда, почти все, отдают ему должное. Я влагаю в конверт статью из одной балтиморской газеты. Но это, милая моя Анни, не восстановит его. Никогда, о, никогда не увижу я эти милые, ласковые глаза. Я чувствую себя такой брошенной, такой злосчастной, лишенной дружбы, и одной… Я получила красивое письмо от генерала Морриса; он истинно любил его. У него было много друзей, но как мало ему в том пользы теперь. Мне нужно идти из дому — к его дому сегодня, чтобы привести в порядок его бумаги. О, чего только я не вынесу…,

М.К.

АННИ К МИССИС КЛЕММ

Понедельник, утро. Октября 14-го

Моя любимая Мать, — ваше милое письмо в эту минуту достигло меня, и как оно обрадовало меня! Я так благодарна вам за то, что вы говорите, что придете, я так боялась, что ваши нью-йоркские друзья убедят вас остаться с ними до весны, но благодарю Небо, благословенное преимущество дорогого вашего общества эту зиму будет моим — и, милая мать, не захотите ли вы захватить с собою все бумаги нашего любимца, драгоценного Эдди, все, что вы не отдаете издателям, и его напечатанные произведения тоже? Здесь так мало что можно получить из его сочинений — S. L. Messenger, — Literary World, Broadway Journal и пр., и пр. мы никогда не видим, они здесь вовсе не получаются. Если у вас будет чемодан и вы все положите туда и захватите с собой, вам ничего это не будет стоить, милая мать, — сделайте так, прошу вас, потому что все, что он написал, дорого для меня, и это моя единственная отрада теперь. О, мать, любимая, любимая мать, возможно ли, что он никогда, никогда более не напишет мне? Я ждала так долго, и теперь, зная, что этого никогда не может быть, о, мать, это несправедливо, я не могу вынести этого спокойно, я не могу еще видеть, почему или как это может быть к лучшему, Бог да дарует мне, чтобы я могла. — Я с такой благодарностью вижу эти добрые заметки о нем, потому что мое сердце так терзалось, о мать, это так жестоко со стороны тех, которые завидовали ему, когда он был жив, говорить так жестко о нем, когда он ушел, — но как вы сказали, что в том, он никогда об этом не узнает, а друзья его будут только еще больше любить его память. — Напишите мне, в какой день вы будете здесь, чтобы я встретила вас на станции, дорогая мать. — У меня есть небольшая сумма, отложенная для вас, — сохранить ли мне ее до вашего приезда, или послать вам в письме? Скажите мне, любимая мать, когда вы будете отвечать мне на это письмо. — Приезжайте поскорей, как только будет можно, для вас уже готова небольшая комната, где у вас будет свой собственный камин, и я постараюсь, чтобы вам было уютно — приготовьтесь остаться у нас надолго, ведь так? — Захватите с собой все, что вам дорого, у меня много места, чтобы сложить вещи; не расставайтесь ни с чем, что вы хотели бы сохранить, из боязни, что это причинит мне неудобство, потому что никакого неудобства не будет, только приезжайте. Мистер Р. посылает вам самые ласковые приветствия, — он ждет, чтобы отнести это письмо на почту. Небо да благословит вас, моя любимая, любимая мать!

Ваша собственная любящая и верная

Анни.

Р. S. Если у вас есть какие-нибудь письма миссис Локки, или к вам, или от вас, не уничтожайте их, но захватите их с собою, для этого есть особое основание, я объясню вам, когда я увижу вас. — Не забудьте написать, послать ли вам деньги и когда вы будете здесь.

Д-р М0РАН К МИССИС КЛЕММ

Морской Госпиталь города Балтимора.

Ноября 15,1849

Дорогая моя сударыня! Я пользуюсь первым же случаем ответить вам на ваше письмо от 9-го сего месяца, которое я получил со вчерашней почтой…

Но перейдем к требуемым сведениям. Предполагая, что вы уже знаете о болезни, от которой умер