Развалившись в кресле и закурив, Владимир Сергеевич разогнал рукой дым перед собой и сказал:
— Итак, мы остановились…
— На сохранении системы, — быстро подсказал Виталий и, подмигнув, спросил: — Она вам дорога как память?
Владимир Сергеевич непринуждённо улыбнулся:
— Вы очень догадливы. Кроме того, согласитесь, что это незаурядное сооружение. К тому же, как вы догадываетесь, не дешёвое. — И, не удержавшись, добавил: — А идея моя собственная. Неплохая?
— Гениальная, — почти искренне заверил Виталий. — И вы же нашли эту трамвайную станцию?
— Нет, — пренебрежительно махнул рукой Владимир Сергеевич. — Это уже нашёл исполнитель.
— Всё сделано на высоком профессиональном уровне, могу засвидетельствовать, как специалист.
Владимир Сергеевич усмехнулся:
— Иначе не работаем. Нигде. Итак, ваши условия?
— С сохранением перспективы? — ещё раз уточнил Виталий.
— Вас это волнует?
Во взгляде Владимира Сергеевича мелькнула насторожённость.
— Весьма даже, — твёрдо ответил Виталий.
— Что ж, подумаю. Итак?
— Гм… — задумчиво покачал головой Виталий. — Как бы не промахнуться… Ладно! Тут у нас кое- какая пертурбация намечается технического порядка. Если систему удастся сохранить — одно дело. Если ликвидируют, но я концы упрячу, — другое. Словом, через неделю сообщу. Не возражаете?
— Идёт, — согласился Владимир Сергеевич. — И учтите, за сохранность системы гонорар минимум в пять раз больше. Это для ясности. И для стимула тоже.
— Вас понял. Перехожу на приём, — весело откликнулся Виталий. — С вами очень приятно работать.
— Ну что же, молодой человек, не смею больше задерживать вас, — объявил Владимир Сергеевич неожиданно бесцеремонно и поднялся с кресла. — Жду решения по поводу того дела. Телефон мой у вас, полагаю, имеется.
Виталию ничего не оставалось, как откланяться.
…Часа два спустя, когда веселье в ресторане «Марс» достигло самой высокой точки, к столику, где сидели уже изрядно нагрузившиеся мордастый Гоша и его приятель, подсел такой же подвыпивший парень, в котором Гоша с большим трудом, но всё же узнал недавнего гостя дяди Володи. Почему-то в связи с этим расчувствовавшись, Гоша немедленно полез целоваться, и новый приятель охотно ответил на этот внезапный прилив чувств. Все трое выпили ещё по одной, потом по второй рюмке, и в конце концов Гоша объявил, что крепче их дружбы на свете ничего нет. А новый его приятель, заплетаясь, сообщил, понизив таинственно голос:
— А мы с тобой гуляем на деньги из одной казны, понял? — И нагло подмигнул.
Гоша секунду бессмысленно таращил на него свои выпуклые светлые глаза, потом какая-то шестерёночка повернулась в его затуманенном мозгу, и он спросил:
— А ты за что получил?
— Я-то? За… услугу. А ты?
Гоша хмыкнул:
— Ну а мы с ним тоже… — Он кивнул на приятеля. — Такое дельце провернули — будь здоров и не кашляй. Поперхнёшься, ей-богу. Так, что ли, Кот?
И угрюмый его приятель в ответ только мотнул головой.
Последние слова Гоши вселили в Виталия какие-то неясные, но тревожные подозрения, которые в этот момент, однако, проверить было невозможно.
Глава VI
ПОДПОЛЬНАЯ АЛГЕБРА
Каждую пятницу, ровно в одиннадцать, в кабинете директора начиналось оперативное совещание руководящего состава. Михаил Прокофьевич опозданий не терпел, и все, зная его крутой нрав, старались прийти даже чуть раньше.
На этот раз и повод к тому был особенный. Собравшиеся в кабинете наперебой поздравляли своего директора с блестящим выступлением накануне вечером по областному телевидению. Михаил Прокофьевич рассказывал об опыте работы фабрики, о мерах, которые позволили коллективу успешно и досрочно выполнить план первого полугодия и гарантировать годовой план. Речь шла о рационализации, освоении новой техники, неукоснительной трудовой дисциплине, точнее — о трудовом подъёме, который охватил весь коллектив, о новых, передовых методах планирования и системе руководства. Забота о людях также не была обойдена. Директор сообщил о плане строительства трёх жилых домов, один из которых предназначался специально для молодожёнов.
— Блестящее выступление, Михаил Прокофьевич, без преувеличения говорю, — первым высказался заместитель директора по снабжению Лесевицкий. — Вы увидите, сколько будет откликов.
— Да-да, — подхватил начальник пошивочного цеха Бесякин. — Всей семьёй смотрели. И гости тоже. Даже преферанс отложили, представляете? Ну буквально обо всём забыли!
Поток комплиментов и горячность, с какой они произносились, грозили не только задержать, но и вообще сорвать совещание, ибо каждый из присутствующих норовил сказать что-то свежее и глубокое и тем обратить на себя внимание собравшихся, и прежде всего, естественно, самого Михаила Прокофьевича.
Энтузиазм этот объяснялся не только его директорским постом и вытекавшей отсюда властью, но и тем, что Михаил Прокофьевич был крупной фигурой областного масштаба, членом всевозможных делегаций, комиссий, жюри, президиумов, да и в самой Москве его знали и, видимо, ценили.
Но популярность и даже симпатию принесло ему не только и даже не столько то, что фабрика в последние годы стабильно занимала высокое место в социалистическом соревновании, сколько то обстоятельство, что фабричная футбольная команда, прошлогодний чемпион своей зоны по второй лиге, в составе которой играли выдающиеся таланты и любимцы местных болельщиков, перешла в первую лигу. К этому следовало прибавить фабричный танцевальный ансамбль, на который Михаил Прокофьевич тоже средств не жалел и где собрал максимальное количество «звёзд», которые, как и «звёзды» футбольные, были оформлены на хорошо оплачиваемые должности, не говоря уже о премиях, поощрениях, бесплатных путёвках и прочих благах. Ансамбль, в свою очередь, тоже достиг немалых успехов, привлёк внимание Всероссийского совета профсоюзов и неоднократно становился лауреатом всевозможных смотров и конкурсов.
С доброго имени фабрики и начал Михаил Прокофьевич в тот день своё вступительное слово на оперативном совещании.
— Мы, значит, надеялись, — сурово начал он, — что план полугодия будет перевыполнен. Такового и добились. Это, товарищи, морально приподымает. Знамя облпрофсовета наше. И, понятное дело, премия тоже. Но указанного выше мало. — Он сделал многозначительную паузу. — Достигнута договорённость с Иваном Зосимовичем, нашим уважаемым мэром, что сверх установленного лимита фабрика получит к ноябрьским дням ещё семнадцать квартир.
— Вот это да! — восторженно воскликнул самый молодой из присутствующих, заместитель начальника цеха раскроя Саша Буланчик. — Качать Михаила Прокофьевича!
Все заулыбались. А член фабкома и ответственный за спортивную работу Боря Новохижин мечтательно сказал:
— Ну, теперь Сметанин наш, деться ему некуда! А нам в первой лиге без него полный крах. Так что одну трёхкомнатную на это дело надо бросить, Михаил Прокофьевич, как хотите. Вы же наши дела
