как бы подчёркивая его.
— Понятно, — произнёс он, возвращая командировочное удостоверение. — И каким же путём, интересно знать, вы меня отыскали? Дядюшка подсказал?
Но гость легко обошёл незамысловатую ловушку, а возможно, даже не заметил её.
— Дядюшка — человек пожилой, — строго сказал он. — Ему это не под силу. Сам я кое-что сопоставил, с вашего разрешения.
— Что же именно?
— А я вам всё по порядку доложу. У меня от вас, Михаил Прокофьевич, никаких секретов нет и быть не может. Дядя ведь у вас помощи просит.
— Тэк-с, — кивнул Михаил Прокофьевич. — Ну ладно. Давайте по порядку. Согласен.
— Значит, познакомился я у дяди с одним парнем, — повествовательным тоном начал Виталий. — Звали его Николаем. Ну, выпили мы в тот вечер, надо сказать, солидно. Уж что было, то было, чего там!
— Слышал, что Борис Иванович этим делом злоупотребляет, — осуждающе вставил Михаил Прокофьевич, несколько встревоженный началом разговора.
Виталий сердито ответил:
— Давайте я вам сначала ногу отрежу, а потом вы будете других осуждать. А то легко, знаете…
— Ладно, ладно, — движением руки пригасил его вспышку Михаил Прокофьевич. — Вы ближе к делу.
— Ну так вот. До этого мы, значит, встретили Николая на вокзале. Я помог товар в камеры хранения убрать.
Михаил Прокофьевич досадливо поморщился, но ничего, однако, не сказал.
— На другой день, — продолжал, как ни в чём не бывало, Виталий, — мы, значит, с Николаем тоже свиделись, посидели на прощание. Проводить я его хотел в аэропорт, да развезло меня крепко. Вот чего простить себе не могу. Уж при мне бы никто Николая пальцем не тронул. А тут вот, как вышел, так и убили, прямо во дворе — надо же!
— И кто — не слышали?
Виталий отметил про себя, что его собеседник не считает нужным отрицать своё знакомство ни с Владимиром Сергеевичем, ни с Николаем. Значит, подозрения Виталий у него пока, очевидно, не вызвал.
— Кто убил? — переспросил ом. — Вот тут и закавыка. Мы уж с дядей Борей всё обсосали. У Николая большие деньги в портфеле были, так ведь?
— Ну допустим.
— Чего уж тут допускать, когда он сам сказал, — ухмыльнулся Виталий. — Так вот. Спрашивается, кто про это знал? Отвечаю: мы с дядей Борей и Владимир Сергеевич. Так?
На этот раз Михаил Прокофьевич лишь напряжённо кивнул головой.
— Теперь глядите, — продолжал Виталий. — Случайная драка отпадает. Мы бы услышали. Окна были раскрыты. Жара. А кухонное как раз во двор выходит. Значит, что? Значит, ждали его там, Николая, вот что. И тихо сзади хлопнули.
— Это вы сами додумались? — подозрительно осведомился Михаил Прокофьевич. — Или милиция?
Виталий самодовольно усмехнулся:
— Милиция сама по себе, а мы сами по себе. Тоже не чурки, если хотите знать. Так вот, спрашивается: кто мог Николая ждать во дворе? А тот, я вам скажу, кто знал про деньги. Больше некому. Николай первый раз в Москве, никто его не знает, никого он не знает.
«А ведь логично, прохвост, рассуждает, — подумал Михаил Прокофьевич. — Но с другой стороны, Вова не мог на это пойти, ему связь со мной дороже. А копейку он считает получше меня». Но тут Михаил Прокофьевич вдруг вспомнил странный разговор свой с Владимиром Сергеевичем, когда тот последний раз приезжал к нему. Он сообщил, будто что-то придумал, и Миша скоро это увидит. Да, Вова выдумщик, и выдумщик… опасный. Но подозрительнее всего была его уступка пяти процентов от своей доли. Пять процентов! Неслыханно! Очень тогда удивился Михаил Прокофьевич. Может быть, ему попался необычайно выгодный покупатель? Но Вова имеет дело только с посредниками. Тогда посредник? На всю партию? Нет, тут что-то не то…
— Я был дома у Владимира Сергеевича, — беспечно продолжал Виталий. — Дядя посылал…
«Тоже странно», — подумал в этот момент Михаил Прокофьевич.
— С супругой знаком, Софьей Георгиевной, с Гошей. Он при мне у Владимира Сергеевича деньги выцыганивал. — Виталий рассмеялся. — Потеха! Дай, и всё! Прямо с ножом к горлу. Ну а тот — пожалуйста, мол, бери, гуляй. Надо же!
— Дал ему деньги?! — не смог сдержать изумление Михаил Прокофьевич. — Этому бандиту?
«Нет, — подумал он, — решительно Вова ведёт себя странно. Впрочем, это даже не то слово. Он ведёт себя подозрительно».
— Так-так, — задумчиво произнёс Михаил Прокофьевич и неожиданно спросил: — А как вы, собственно, попали домой к Владимиру Сергеевичу?
— Вот! — запальчиво воскликнул Виталий. — О том и речь. О том и письмо дяди Бори. Через этого Владимира Сергеевича дяде Боре теперь судебное дело грозит. Или огромный штраф.
И Виталий рассказал слегка изменённый применительно к данному случаю вариант истории с незаконным телефоном.
— Это как называется? — грозно спросил он.
— Это ерундой называется. — И Михаил Прокофьевич рассеянно махнул рукой.
Вдруг у него в голове мелькнула неожиданная мысль, от которой даже испарина выступила на лбу. «Но если это так, — подумал он, — пусть пеняет на себя. Я церемониться не стану! Ай-ай-ай! Какого маху я в тот раз, оказывается, дал! Но как можно было предположить? Всё надо обдумать. Всё взвесить. И этот парень может пригодиться».
Михаил Прокофьевич испытующе посмотрел на Виталия:
— Сколько вы тут ещё пробудете?
— Дня два, я полагаю.
— Где остановились?
— В «Центральной», — секунду помедлив, ответил Виталий.
— Приехали один?
— Конечно, один.
— Прекрасно. Завтра в это время я вас снова жду здесь, — непререкаемым тоном распорядился Михаил Прокофьевич и с ударением прибавил: — Кое-что попрошу передать Борису Ивановичу, а кое-что, наверное, попрошу сделать вас. Не возражаете?
Виталий хитро поглядел на него через стол:
— Расходы, надеюсь, оплатите?
— Не беспокойтесь. Будете довольны.
— Всё! Я уже доволен.
Виталий даже не подозревал, какой неожиданный и опасный оборот приняла вдруг вся ситуация, пока его не было в Москве. Не подозревал об этом, конечно, и Михаил Прокофьевич.
Глава VII
«ЧАС СОБАКИ»
Под вечер в квартире стариков Губиных зазвонил телефон. Трубку сняла Евдокия Петровна.
— Кто звонит? — строго спросила она.
— Это уважаемая Евдокия Петровна? — откликнулся вкрадчивый мужской голос.
— Она самая.
