уверен в том, что незнакомец именно мужчина. Ответом мне была тишина. Я сделал один шаг вперед, незнакомец отступил на один шаг назад, теперь я был уверен в том, что это не плод моего воображения и не причудливая игра теней. — Ты кто? — Напряжение во мне нарастало, что за чертовщина тут происходила? Отсутствие ответов порождало неведение, а неведение — страх перед неизведанным. Я сделал еще один шаг, и незнакомец отступил на шаг назад.
— Что за хрень? — Это я уже произнес вполголоса, скорее, для себя, чем для кого-либо. Я поднял карабин, упер его в плече и посмотрел на темную фигуру через собачку прицела. Нет, я не собирался стрелять и уж тем более убивать человека, мне хотелось взглянуть на его реакцию, и то, что я увидел, заставило мои волосы на затылке зашевелиться. Темная фигура подняла руки вверх, так, как будто в руках у него был точно такой же карабин, как и у меня, только вот оружия у него не было. Я стоял и смотрел на него сквозь прицел смертельно опасного оружия, он стоял и смотрел на меня сквозь прицел воображаемого карабина.
Солнце уже опустилось за горизонт, и стало совсем темно, сколько прошло времени с того момента, как я увидел фигуру человека в этом проклятом месте, я не знал, по крайней мере мои руки, держащие карабин, затекли и заметно подрагивали. Я с трудом различал фигуру незнакомца во тьме, вернее, я даже не мог с уверенностью сказать, стоит ли он еще на улице или нет. Но шестое чувство говорило мне о том, что он все еще там, держит руки так, словно в них зажат карабин, будто это игра. Только играть мне в нее было совсем невесело. Я перевел дуло чуть выше и левее, одеревеневший палец нажал на курок. Оглушительный гром выстрела разорвал тишину, накрывшую мертвый город своим покрывалом много лет назад. Яркая вспышка дульного пламени ослепила меня на миг, я попятился к подъезду, все так же держа карабин в боевой готовности. Через минуту я уже ворвался в свое убежище, плотно прикрыл дверь и соорудил уже привычную баррикаду, проникнуть в квартиру без лишнего шума было невозможно, и чувство спокойствия и защищенности стало возвращаться ко мне. Я подошел к окну и выглянул на улицу. Было так темно, что я не видел асфальта, прикрывавшего голую землю, разглядеть человека там, внизу, не представлялось возможным.
Зачем я стрелял, возможно, таким образом, я хотел показать, кто хозяин в этих местах? Почему я решил, что человек, стоящий там, в темноте, был опасен? Может, таким образом я хотел поставить точку в нашей встрече, которая затянулась на неопределенное время, а может, я просто хотел спустить собачку курка, ведь недаром я продержал ее столько времени. Мне было все равно, решит ли незнакомец, будто я хотел убить его или нет. И вообще, по прошествии уже двадцати минут после встречи, сидя за кружкой горячего чая, я был почти уверен в том, что фигура мне привиделась, как-никак, вернувшись в свое убежище, я обнаружил у себя невысокую температуру. Чертова болезнь решила прогрессировать, и если так пойдет дальше, то уже завтра придется сворачиваться и отправляться в обратный путь.
Глава 8
Юля проснулась раньше всех, она вылезла из теплого спальника и потянулась. Спать отчего-то не хотелось. Сон, пошаркивая своими маленькими ножками, ушел за пределы видимости. Она посмотрела на мирно спящую Женьку, та спрятала свой нос в складки спальника так, что было видно только один ее глаз и растрепавшиеся за ночь длинные волосы. Юльку так и подмывало набрать в жестяную кружку воды и вылить ее маленькой тоненькой струйкой на свою подругу. Она улыбнулась этой мысли, было бы действительно забавно наблюдать реакцию Женьки, но дальнейшие действия подруги были отнюдь не забавными, поэтому она набрала воды в кружку и выбралась из палатки. Костер горел достаточно ярко в предрассветной мгле, либо Миша, либо Боря вставали совсем недавно и подбрасывали в него дров. Оба громко сопели в своих спальниках, вставать было еще рано, Боря обычно заводил будильник часиков на семь, сейчас по ощущениям было около шести. Снаружи было еще холоднее, чем в палатке, воздух был пропитан влагой, и легкий туман стелился по земле, разбавляя сумерки своим белым покрывалом. Картина была весьма зловещая, и Юлю передернуло. Она подошла поближе к костру, пламя приятно согревало, дрова мерно потрескивали, время от времени выплевывая из своего нутра раскаленные кусочки горящего дерева. Рядом с костром лежала почерневшая от высоких температур решетка, на которой они, собственно, и грели воду для чая. Юля перевернула решетку носком ботинка, и та встала так, что пламя не поднималось выше самой решетки и его языки лизали стальное плетеное днище.
— То, что доктор прописал, — сказала она вполголоса и поставила кружку на решетку, минут пять- десять, и кипяток будет готов. Юля оглянулась в поисках какой-нибудь подстилки, но, ничего не обнаружив, вернулась в палатку за спальником. Спальник ей подарила мама перед самым отъездом. Это был славный денек, ночь накануне она совсем не спала, рассказы ребят о «полевой» романтике геодезиста не давали ей покоя. Вставать надо было рано, впереди был еще один городской день, за которым следовала ночь, именно ночью должны были произойти самые невероятные события. В одиннадцать вечера надо было явиться в контору — место общего сбора, и уже оттуда на машинах отправиться в аэропорт. Юлька еще ни разу не летала самолетом, да что там говорить, она дальше озера Балтым и не была-то нигде, а это всего тридцать километров от города. Для нее это было большим приключением, где-то внутри маленький узелок приятно холодил низ живота. Было немного страшно и в то же время безумно любопытно. Садиться в самолет, в нем красивые стюардессы, может, и не менее симпатичные стюарды, командир борта приветствует пассажиров, стюардессы рассказывают, как пользоваться спасательным оборудованием, но оно, конечно, не понадобится, Юлька была уверена в том, что люди не разбиваются в первом же своем полете. Это волшебное действо должно было завершиться мягкой посадкой, командир объявит о прибытии в город Инта, который она полчаса искала на карте, висящей у нее над кроватью. Карта была еще отцовская, ей было уже лет тридцать, не меньше, и когда-то она так же висела над кроватью ее отца, белобрысого мальчугана. Город на карте отыскать так и не удалось, пришлось лезть в интернет, именно там она нашла его среди болот и северных рек. Она грезила тем днем, когда они приземлятся и впервые ступят на опушку бескрайней русской тайги, настоящей тайги, где редко ступала нога человека, где можно было увидеть настоящие следы диких животных, где по ветвям скакали белки, — все это казалось настолько дикой природой, что сложно было поверить в ее существование. Дикие леса, простирающиеся на многие сотни километров в любом направлении, куда ни посмотри. Они своей маленькой группкой входят во владения дикой, необузданной природы, для того чтобы покорить ее. Работа ее в тот момент волновала мало, она была уверена в своих знаниях, ей, как и рыбаку, был важен сам процесс. Родители, конечно, сильно волновались перед ее первой командировкой: любимое чадо впервые отрывалось от родительской груди и отправлялось в далекие дали, где сотовая связь совершенно бесполезна, и лишь спутниковый телефон, используемый раз в неделю, будет связывать их и дитятко. Юлька же, наоборот, была безумно рада внезапно наступившей самостоятельности, она ощущала себя вполне взрослой, а здесь, в тайге, она себя чувствовала еще и первопроходцем — человеком, который совершает великое покорение тайги.
Кружка на решетке закипела, и она бросила в нее пакетик черного чая, ее любимый зеленый закончился еще позавчера, но была хлипкая надежда на то, что запасы удастся пополнить в городе со странным названием Еж. Кружка свежеприготовленного чая, хоть и из пакетика, и сигарета в этом забытом богом месте превращались в атрибуты оставшейся позади цивилизации, уже с трудом верилось в существование самолетов, космических кораблей и телеков, отравляющих мозг. Это сочетание горячего чая и холодного сигаретного дыма насыщали организм особыми флюидами, она чувствовала, как блаженная нега растекается по ее телу.
Всего неделю назад она собрала свой рюкзак и объявила отцу о том, что готова выезжать. Папа весь день с ней носился, как добропорядочная наседка, посетил с ней не один десяток магазинов и не сказал ни единого слова против подобной эксплуатации. В обычные же выходные, когда Юлька с мамой просили вывезти их из дома в какой-нибудь торговый центр для обновления гардероба, он нещадно упирался ногами и руками во все дверные проемы, что были в квартире, и с таким же видом ходил по торговому центру. Через полчаса брожения по магазинчикам у него начинала дико болеть шея, через час у него отнималась спина, но он героически молчал до третьего часа путешествий за покупками. По прошествии трех часов он не выдерживал и оседал в кафе, дожидаясь, когда его девочки окончат опустошать магазины со шмотками.
