руках, а за окном гремела гроза, сотрясая хлипкие от времени окна. Через некоторое время в стекло застучали первые капли. Завтра меня ждал нелегкий день.
Глава 10
В это утро пробуждение было ранним, солнце еще пряталось где-то за горизонтом, когда к ним в палатку деликатно постучал Боря.
— Девчонки, пора вставать, выдвигаемся пораньше.
— Да не спим мы уже, — отозвалась Юлька, приводя свои волосы в порядок и подпинывая Женьку, которая никак не хотела выбираться из спальника, — сейчас Женька марафет наведет и выйдем. Вы там ставьте чайник что ли.
— Поставили уже, — это был Сандаль, — через пять минут все готово будет, вы как желаете, но я собираюсь вечером отдыхать в городе, а не ночевать в тайге.
Все они мечтали окунуться в лоно цивилизации — горячая вода, туалеты, телек и связь с родными. Удивительно, насколько человек был зависим от всех этих мелочей, конечно, их не терзала ежесекундная мечта о белом унитазе и мягкой туалетной бумаге, они вполне привыкли и к кустам с листами подорожника, телек заменял неунывающий Сандаль, он же заменял и радио. Без горячей воды было трудно, в первую очередь девчонкам, но и к этому привыкли достаточно быстро. Человек, он как таракан, адаптируется к любым условиям и с большой легкостью. Но перспектива воспользоваться благами цивилизации ломала даже устойчивых тараканов, таких как Миша и Боря.
— Ну, где вы там?
Юлька еще раз толкнула Женю в бок и начала выбираться из палатки.
— Сегодня, дорогая моя, будем жить по морскому закону. — Это значило, что последний вставший будет собирать палатку и мыть за всеми посуду. К морскому закону их приучил Миша, отец которого служил на дальневосточном флоте. Половину своего сознательного детства он провел во Владивостоке, бегая по берегам бухты Золотой Рог в коротких отглаженных шортах и белой футболке с олимпийским мишкой на груди. Позже отец ушел на пенсию и они переехали жить на Урал в Екатеринбург, в город, который был родным для его матери, здесь была большая часть родственников с дедушками и бабушками.
— О, Жень, я тут вчера свою тарелку не помыл после ужина, присовокупишь ее к моей кружке? — Миша сидел у костра на собранном спальнике и попивал чай.
— Ага, сейчас, еще и носки твои постираю! — огрызнулась Женька, выползая из палатки.
— Блин, зря спальник собирал, — с усмешкой ответил ей Сандаль.
— И кто придумал эти ваши морские законы: палатку собери, кружки помой, всего-то понежилась в кроватке, — продолжая ворчать, она уселась рядом с Мишей на его спальник, — давайте каждый сам за себя, а?
— Не-е, Жень, мы ж как мушкетеры: один за всех, и никак иначе. — Боря сидел напротив и осматривал свою небритую физиономию в маленькое зеркальце. — Вот думаю, когда придем в город, сбривать растительность или так оставить, а, Жень?
Она внимательно осмотрела его и заключила: — Так тоже неплохо, но лучше будет все это сбрить, заросший, как снежный человек. Ну, или можно аккуратненько подстричь, чтоб красиво было, а то похож на какого-то геодезиста, — добавила она.
— Деточка, если ты до сих пор не заметила, я и есть геодезист, уже, почитай, как десять лет.
— Зачем тогда спрашивал?
— Интересовало мнение серьезного специалиста в этой области, — он подмигнул Женьке, — хоть в чем-то же ты должна хорошо разбираться, не в геодезии, так в стиле.
— Ой-ой-ой, приколист, я, конечно, не спец, как ты с Мишей, да и не собираюсь, собственно говоря, им быть, но кое-что я все-таки понимаю.
— О том я и говорю, Жень, рюшечки-платочки — самое то, — он весело улыбнулся, чувствовался общий подъем настроения, как-никак, вечер сулил неплохой отдых, — потому и спросил мнение эксперта, — подытожил он.
— Ну что, мнение эксперта ты получил, притопаем в город, побреешься и станешь похож на человека, — она допила свой чай и стала собирать грязные кружки, лагерь находился недалеко от реки, и она намеревалась выполнить свои обязанности по морскому закону прямо сейчас.
— Тебя проводить? — галантно вызвался Боря. — Все-таки лес — тайга, мало ли что.
— Какие мы заботливые, — съязвила Женька, — лучше бы кружки помыл!
— Не барское это дело — кружки мыть по утрам, к тому же, я сегодня чай на вас всех заварил. Встал с утра, сбегал к реке, накипятил водички. Вот она, благодарность, за все мои труды.
— Ладно, сама управлюсь! — Она скрылась за ближайшими деревьями, направляясь к реке.
— От молодежь пошла, — Боря направился к палатке с намерением разобрать ее. Если кружки помыть он мог доверить этой пигалице, то разбор палатки уже нет, все-таки это было дело ответственное, пара неверных складок, и палатка уже ни в какую не влезет в сумку-чехол. Ее придется снова разбирать и собирать, и так до тех пор, пока она не уместится в родном чехле. Боря дорожил временем и опасался, если Женька возьмется за это дело, стоять им лагерем в тайге еще один день. Юля и Сандаль тем временем быстро паковали рюкзаки и спальники, всем хотелось побыстрее оказаться в городе, малейшая проволочка могла задержать их в тайге, чего не хотел никто.
— Юль, мне кажется или Женя подкатывает к Боре? — Миша уселся на гору спальников, которую только что соорудил, и извлек сигарету из пачки.
— С чего ты взял? — Юля не собиралась сдавать подругу, тем более пытать ее еще никто не начинал. Она тоже присела на гору спальников, подперев Сандаля плечом. — А тебя что, зависть расперла?
— Да нет, — он прикурил сигарету и предложил огонек Юле, чем она воспользовалась в ту же секунду, — показалось.
— Наверно, — она глянула в сторону Бори, который уже паковал палатку, — мне вот тоже показалось, что Миллениум подкатывает к Женьке.
— Боря-то? — Миша глянул в сторону друга. — Не-е, зачем ему эта пигалица?
— Маленькая, да удаленькая. Слышал такую поговорку? — она подтолкнула его в плечо. — И не забывай, все-таки о моей подруге идет речь.
— Да ладно тебе, — он улыбнулся и выпустил облако дыма.
— И вообще, чего это ты расплетничался, на романтику потянуло?
— А то, — он искоса посмотрел на нее, бросил окурок в пламя костра и встал, — как-никак, вторую неделю тут в глуши, вот и подумалось…
— Что подумалось? — она тоже встала и посмотрела ему в глаза, роста они были почти одного, и ей не пришлось смотреть куда-то вверх, как Женьке, когда она хотела заглянуть в глаза Боре. Эта мысль, как молния, проскочила у нее в голове, и она ей усмехнулась, что ни говори, а Сандаль ей нравился, нравилось ей и то романтическое настроение, которое окутало их маленький лагерь с утра. Женька и Боря, она и Миша. Хотя с чего она взяла, что симпатична Сандалю? Она продолжала растворяться в его глазах, и ее вопрос так и повис в тишине.
— Ты чего? — Миша слегка встряхнул ее за плечи, он был так близко к ней, она продолжала смотреть ему в глаза. Возникла дурацкая пауза, уж чего-чего, а этого она от себя не ожидала, ей, конечно, нравился Сандаль, но не до такой же степени, чтобы терять дар речи, вот так внезапно, будто десятиклассница на первом свидании.
— Эй, голубки, — на поляне показалась Женька, — хотя нет, голубки — это как-то двусмысленно. Эй, товарищи, чего застыли, как два влюбленных, под фонариком в ночи? — она вплотную подошла к ним и сначала уставилась на подругу, потом на Мишу. — Ты чего с ней сделал, окаянный? — Женька весело толкнула Сандаля в бок.
— Да ничего он не сделал, просто задумалась, — Юля оторвалась от глаз Миши и отошла в сторону, делая вид, что занимается важными делами по сборке лагеря.
— О чем задумалась? — Женька не отставала. — Он тебя так нежно обнял, ты к нему тянешься, если
