Визит тетушки немного разрядил обстановку в доме.
— «Ненадолго»! — передразнивали дети, наперебой изображая, как тетушка тяжело плюхается на стул.
— «Я чую опасность», — с характерной интонацией подхватывал кто-то.
Покуда Боудевейнсы потешались над тетушкой, та шагала по улицам, и в сознании ее впервые за многие годы настойчиво всплывало слово, которое не раз поддерживало ее прежде. Наконец оно зазвучало в полный голос, ей казалось, она видит это слово начертанным огромными буквами на знамени: «Мужество». И еще раз мужество. Ее девиз и приказ к действию.
Внутренний голос заставил ее отыскать городскую типографию, где дежурному метранпажу потребовалось немалое время, чтобы понять, что этой странного вида даме необходим один экземпляр Положения о городском строительстве.
На следующий день тетушку Клариссу проводил к прокурору молодой человек, избегавший смотреть ей в лицо. Чиновник, который в первую минуту показался ей просто темным пятном в сумрачной комнате, при ее появлении не вылез из-за массивного письменного стола, но вежливо привстал, жестом предложив ей сесть. Она села.
Последовала беседа, в продолжение которой обе стороны хранили ледяное достоинство, словно боги, вершащие на Олимпе судьбы простых смертных.
— Итак, вы и есть тот человек, который вверг в неприятности целую семью, — выпалила она.
Чиновник, по всей видимости привычный к упрекам, остался невозмутим.
— При выполнении профессионального долга нам не дозволено руководствоваться соображениями блага отдельных лиц.
— И ваша совесть, конечно, спокойна?
— Вполне. Закон д
Тетушка Кларисса помолчала. Оборона противника оказалась сильнее, чем она предполагала. Через несколько минут она нашлась:
— Разве не существует обстоятельств, при которых исполнение буквы закона превращается в чистейший абсурд?
— Пожалуй, в ряде случаев буквальное толкование закона может привести к абсурдному результату, если вы это имеете в виду.
— И все же вы настаиваете на буквальном толковании?
— Мы стоим на страже закона. Все прочее входит в компетенцию других инстанций.
— Значит, вы все же допускаете, что в отдельных случаях и блюстители закона совершают бессмысленные, а то и вредные действия.
— Если вы подразумеваете последствия этих толкований, то могу согласиться с вами. Это неизбежно в нашей работе. Но позвольте все же узнать, по какому делу вы пришли?
— Вы нарушили покой целой семьи лишь на том основании, что зимой они осуществили сооружение снеговика на своей территории.
Лишь когда с этой тирадой было покончено, тетушка спохватилась, что в точности повторяет стиль судебной повестки. И тут до чиновника наконец дошло. Когда он взглянул на тетушку перед началом их разговора, ее несуразная фигура показалась ему знакомой. Теперь кое-что прояснилось. В душе у него заплясал озорной чертенок. У каждого из нас в душе прячутся чертенята. Прокуроры не составляют исключения.
— Возведение снеговика нарушило правила, — сухо проговорил он.
В ответ на это заявление тетушка Кларисса двинула в бой тяжелую артиллерию — свой самый серьезный аргумент:
— Так вот, господин прокурор, данная снежная баба вовсе не является нарушением, как вы изволили выразиться в своем письме. — Из недр своего черного одеяния она извлекла голубую книжечку. — Я внимательно изучила Положение о городском строительстве. Вот здесь сказано, статья 1 «x»: «К постройкам относятся любые сооружения, частично или полностью ограничивающие замкнутое пространство». Разве это можно отнести к снежной бабе?
— Госпожа Боудевейнс, снежная фигура, которую возвели перед своим домом ваши родственники, как раз и была такого рода постройкой.
— Ну, тогда они построили эскимосский чум.
— Вовсе нет. Закон не определяет объем замкнутого пространства, ограничиваемого постройкой. С этой точки зрения постройка включала целых три замкнутых пространства, а именно: глазные впадины и ротовую полость.
— Боже мой, какая чушь!
— Мы не задаемся вопросом, умно это или глупо.
— Но ведь тогда любую снежную бабу можно…
— Нет не любую, уважаемая госпожа Боудевейнс. Эта отличалась от большинства подобных ей фигур как раз формой и размерами указанных пространств, что и позволило нам возбудить дело. А чтобы окончательно убедить вас, я вам кое-что покажу.
Чиновник встал и направился к выкрашенному в зеленый цвет стальному сейфу со множеством отделений. Он вынул оттуда досье и молча разложил перед тетушкой Клариссой несколько фотографий. Среди них были две фотографии головы снеговика крупным планом.
Чиновник тактично отвернулся к окну.
Когда, по его мнению, прошло достаточно времени, он снова взглянул на посетительницу.
— Так как?
— Вы полностью убедили меня, господин прокурор. В данном случае действительно имело место серьезное нарушение. Прошу вас довести дело до конца и строго наказать виновных. Здесь есть еще одна повестка в суд, по делу о разрушении постройки. Не могут ли обвиняемые подать на апелляцию по этому делу?
— Разумеется, могут. Но я полагаю, что серьезность первого обвинения отобьет у них охоту поднимать шум. Так что они все равно получат свое.
Тетушка Кларисса выпрямилась, обменялась крепким рукопожатием с чиновником и попрощалась:
— От всей души желаю вам успеха, господин прокурор.
Выйдя на улицу, она не спеша двинулась домой своей подпрыгивающей лошадиной поступью.
Дело кончилось тем, что Боудевейнсы заплатили громадный штраф и еще более громадные судебные издержки, ибо дело, двигаясь по инстанциям, дошло до Верховного суда. Вся семья была навсегда вычеркнута из завещания тетушки, и платить за обучение детей тетушка тотчас прекратила. Теперь юные Боудевейнсы подрабатывают сами, разнося газеты.
Прогуливаясь по осеннему парку, вы не сможете пройти мимо шумного семейства скворцов. Заинтересовавшись птичьей кутерьмой, вы непременно остановитесь понаблюдать. Возможно, вам придет на ум знаменитый танец под вуалью, которым полтора столетия тому назад леди Гамильтон развлекала именитых заморских гостей при неаполитанском дворе: закружившись в страстном порыве, она сбрасывала длинное покрывало и останавливалась как вкопанная. То, что вы видите перед собой, напоминает прозрачную вуаль леди Гамильтон. Взлетевшая в воздух потревоженная стая закрывает небо гигантской просвечивающей вуалью, которая колышется в безумном танце. Иногда часами.
У вас на глазах, словно подхваченное шквалами ветра, это скопище птиц то разлетается в разные стороны, покачиваясь в воздухе тонкой паутиной, то снова собирается, сцепляется в темный клубок, и теперь это абсолютно круглый шар, который несется по своей собственной траектории, пока невидимая спица не прорвет его в каком-нибудь месте, тогда все это множество птиц мчится врассыпную, но ненадолго. Вскоре вновь начинается бесконечный хоровод соединяющихся и разбегающихся фигур.
Один взгляд на этот изощренный танец пробуждает в человеке эстетическое чувство. Вы даже
