Диковинница

Беляева Наталья Диковинница

В незапамятную старину глубокую
В стольном граде правил достославный князь.
Созывал пированья разгульные,
Ненасытный в распутстве да похоти.

И пришли к нему Волхвы многомудрые.
Говорили слова — речи горькие:
Нарушаешь, мол, князь, законы правые,
Наказанье предстоит тебе божее.

Закручинился князь, призадумался.
Не о древних заветах порушенных,
А замыслил от веры пращуров
Отступить и предать глумлению.

И настали времена жестокие.
Разрушались светыни да капища.
Полыхала огнём Земля-матушка.
Обливалася кровью защитников.

Вырывали живьём веру древнюю,
Что по прави велела людям жить.
Насаждали любовь да спасение
За покаяние вслед прегрешению.

Собрались тогда жрецы мудрые
На последнее вече великое.
Стали думу гадать скорбную —
Как спасти древний мир поруганный.

И пришли на то вече славное
Кто смириться не смог с новой верою.
Духи, сущности земные, воители,
Ведуны, простой люд и правители.

Долго думали думу горькую,
Признавали борьбу безрассудною,
Порешили свой мир отделить навек
Нерушимой волшбы преградою.

Девять дней и ночей, девять Солнца кругов
Чародейство вершилось великое.
Тридевятые земли трое славных Волхвов
Защищать поручили хранителям.

Предание

Пролог

Осенний город с раннего утра поливало холодным, мелким дождём. А к вечеру он превратился в настоящий ливень. Выйдя из тепла учебного корпуса, Вера Сергеевна поёжилась от нахлынувшего промозглого ветра, растрепавшего короткие волосы, плотнее закуталась в дождевик, слишком широкий для худощавой фигуры, и раскрыла зонт.

До машины пройти всего десяток метров. Не стоило допоздна засиживаться на кафедре, проверяя курсовые. Дождь не прекратился, а бонусом к нему спустились густые, безрадостные сумерки. Устроившись в салоне, она завела мотор и включила печку. Привычным жестом нажав кнопку проигрывателя, тронулась в путь.

Вера любила водить машину, и дорога её всегда умиротворяла. Сквозь густые потоки дождя на лобовом стекле, под светом тусклых фонарей, мелькали в ритме Вивальди дворники, словно палочки дирижера, уносились магазинные витрины, редкие прохожие и мокрые автомобили. Пролетающие огни освещали серьёзное лицо с правильными чертами, темные волосы и маленький узорчатый медальон на тонкой цепочке — подарок погибшего в аварии мужа. Единственное украшение, которое она хотела носить.

С того дня прошло четверть века. Вера давно покинула город, где всё напоминало о нём, принося острую боль, и вернулась домой в Айдарск. Защитив кандидатскую, стала преподавать в недавно открытом здесь ВУЗе. Работа стала для неё настоящим спасением, а лаборатория, в которую вложила всю душу и силы — любимым детищем. Со временем скучный и размеренный образ жизни стал привычным. Каждый свой день она до отказа загружала делами, хватаясь за самые безнадёжные и рискованные исследования. А вечерами возвращалась в слегка запущенную квартиру, опустевшую после смерти родителей и казавшуюся огромной для неё одной.

Теперь дождь шел немного слабее. Свернув направо, серая Волга выехала на дорогу к мосту. Минут через пятнадцать буду дома, — утомлённо размышляла Вера, — Приму, наконец, горячий душ и напьюсь ароматного чаю.

Внезапно яркая вспышка ударила в глаза, отвлекая от уютно-сладких раздумий. Вера инстинктивно сбросила скорость и зажмурилась, рискуя в любой момент потерять управление на мокрой и скользкой дороге. Сияние продержалось несколько мгновений и исчезло так же неожиданно, как появилось.

Проехав мост, Вера притормозила и съехала на обочину, заглядывая в зеркало заднего вида. Никаких возможных источников света не заметила, зато всего в нескольких шагах рассмотрела неясный человеческий контур. Что можно делать в такое позднее время на безлюдной дороге, под резким, словно иглы, ледяным дождём?

Была — не была. Включив заднюю передачу, Вера тихонько подъехала к чудаку. Чудак оказался