Это были Зонненбург, Лихтенбург, Бранденбург, Эстервеген I и II, Боргермоор и Нейструм и, кроме того, лагерь Саксенбург в Саксонии.
Второй тип лагерей создавался региональными или местными органами власти. Они, правда, охранялись также СА, однако при надзоре полиции. Здесь держали арестантов преимущественно только несколько недель. В Пруссии это были Браувайлер, Бенхингхаузен, Моринген, Глюкштадт, а в Бадене — лагерь Крислау дер Фалль.
Третий тип образовывался без государственного надзора региональными руководителями национал-социалистских организаций с целью защиты своих личных интересов. Он был совершенно произвольным. По инициативе полиции или местных властей такие лагеря были образованы в Бреслау, Keмне, Штеттине и Эвтине с соответствующими индивидуальными структурами.
Четвертый тип лагерей создавали СА и СС. Они считались партийными, в них набиралась охрана из состава местной и региональной полиции. Заключенные там содержались несколько дней или несколько недель. К таким лагерям можно причислить, например, Ораниенбург. Позднее они попали под государственный контроль[15].
Первый такой «предварительный лагерь» был закрыт в марте 1934 года. Рудольф Дильс убедил Геринга в том, что такие лагеря должны войти в ведение государства. Тем не менее они, непосредственно после взятия Гитлером власти, и начали гонение на политическую оппозицию. А с принятием «Закона о защите народа и государства» вместо реорганизованных «предварительных» начали возникать регулярные государственные лагеря. Считалось, что единая система лагерей на территории страны даст больший эффект. К этому времени значительно укрепилась позиция СА, недисциплинированные боевики которой перестали подчиняться НСДАП.
Средства могли быть различными, но цель оставалась одна: ликвидация оппозиции. Это достигалось непосредственными и косвенными репрессиями. В самих лагерях усиливался террор против политических противников: физическое и психологическое давление, лишение свободы и выталкивание из прежней личной и общественной жизни, постоянные истязания, ужасающие условия жизни, разрушение личности и индивидуальности. Косвенная форма террора состояла в постоянной угрозе заключения в концлагеря. Страх перед лагерем усиливался осознанно. Ему предшествовали постоянно растущие репрессии против членов организованного рабочего движения во всех частях страны и публикации в прессе материалов о концентрационных лагерях. Так, 21 марта 1933 года можно было прочитать сообщение о концлагере Дахау. Это дало свой эффект. Сознавая открытую угрозу попасть в концлагеря, мало кто решался сочувствовать оппозиции и тем более участвовать в ее движении.
Гиммлер, в центре, и Гесс (
Два основных направления устройства концлагерей вышли на передний план: прусская и баварская модель. В Пруссии к марту 1933 года уже не хватало места для новой волны арестованных. Прусское Министерство внутренних дел совместно с политической полицией планировало организовать в Эмсланде новый лагерь. Причем было установлено своеобразное разделение труда: Министерство внутренних дел отвечало за организацию и управление лагерем, а полиция и гестапо давали указания о заключении и освобождении арестантов. В пределах лагеря имелось, правда, гражданское управление в лице начальника лагеря, но охранные отряды СС подчинялись только коменданту СС, а он часто посылал гражданского директора куда подальше. В 1933 году потерпела неудачу идея создать в Пруссии централизованный концлагерь из-за невозможности раздела компетенций. Прусский начальник полиции Курт Далюге стремился расширить число охранников СС и свести к нулю позицию начальника лагеря. В то же время шеф гестапо Рудольф Дильс выражал недовольство недостаточно эффективным контролем над концентрационными лагерями.
Баварская модель, которая должна была победить в будущем, предполагала организацию близ Мюнхена концентрационного лагеря, имя которого оказалось тесно связанным с национал-социалистским репрессивным аппаратом. Это был знаменитый лагерь Дахау.
Уже 20 марта 1933 года по приказу Гиммлера, тогда начальника мюнхенской полиции, был создан концлагерь, для охраны которого откомандировали сотню мюнхенских полицейских. Впоследствии они были заменены командой политической полиции. Ко 2 апреля они постепенно заменялись эсэсовцами, считавшимися «вспомогательной полицией» и подчинявшимися непосредственно Гиммлеру. Занимая ответственный государственный пост, он был намного авторитетнее местных аппаратчиков. Они вынуждены были подчиняться ему, поскольку Гиммлер занимал пост имперского шефа СС.
Как-то дело дошло до убийства первым комендантом СС нескольких арестантов. Это дело получило общественную огласку. Однако Гиммлер при поддержке шефа СА Рема сумел его закрыть, что и одобрил сам Гитлер. Рём, как руководитель СА и одновременно имперский министр без портфеля, приложил всю свою энергию на создание лагерей. Он придерживался также мнения, что «арест как мера пресечения» должен входить в компетенцию политической полиции, а не юристов. Судебных инстанций это не касалось, не их дело было заниматься политическими противниками нацистов.
Гиммлер назначил нового коменданта Дахау, бригадефюрера СС Теодора Эйке, который был обязан подчиняться имперскому руководителю СС при решении вопросов, касавшихся «особых случаев» нарушения дисциплины и установления штрафных порядков в лагере для пленных. Эйке создал точные служебные инструкции для охранников лагеря: при нарушении дисциплины заключенными к ним применялись драконовские методы. Он установил в концлагере беспрецедентный террор. Солдатам охраны предписывалось относиться к арестованным со всей строгостью.
И они с удовольствием использовали такие возможности, так как придраться к заключенным и наказать их за нарушение инструкции не представляло трудностей. Для арестантов установили суровые правила поведения в лагере. А в случае несправедливого наказания их никто не мог защищать. В действительности эта «инструкция» давала возможность охранникам творить произвол. Сущность системы концлагерей сводилась к тому, чтобы довести до совершенства садистское отношение к сотням заключенных. Бесчисленные свидетельства о жестких порядках в концлагерях вновь и вновь это подтверждают.
Организационная структура лагеря Дахау стала, так сказать, прототипом других концлагерей. Он был разделен на три категории: комендатура, два охранных отряда «вспомогательной полиции» и так называемое «политическое отделение». Комендант Эйке, как член СС, подчинялся рейхсфюреру СС Гиммлеру и занимался организацией лагеря, управлением и медицинским обслуживанием. Он отвечал также за охрану заключенных. Гиммлеру подчинялась «вспомогательная полиция». Политический отдел в конечном итоге входил в ведение Гейдриха как руководителя баварской политической полиции. Он же отвечал за экзекуции, аресты, проведение допросов и освобождение заключенных. Здесь сказалась двойственность структуры: при выполнении этих функций Гейдрих подчинялся Гиммлеру не как рейхсфюреру СС, а в качестве политического референта при Министерстве внутренних дел и командира политической полиции в Баварии.
Позднее, с разделением политической полиции, ей были предоставлены права контролировать поступление заключенных в концлагеря. Возможности осуществления «арестов в качестве меры пресечения» стали со временем особенно реальными. Однако уже появлялись тенденции искать новые средства для выполнения этой задачи. На деле же пока все решала политическая полиция, а затем — гестапо. Никто не мог точно определить, виновен арестованный или нет, а если виновен, то сколько времени он должен находиться в концлагере. Отрегулированная юридическая процедура для перепроверки вины заключенных была исключена.
Утренняя поверка в концлагере Заксенхаузен
Система концентрационных лагерей делала возможным бесцеремонное обращение с потенциальными врагами национал-социалистов. Речь шла не о простом «разгосударствлении», которое проходило бы на основе проблем финансирования, а о государственном мероприятии национал- социалистов. Треугольник власти Гиммлера: СС — концентрационные лагеря — гестапо начинал свои карательные действия в Баварии и с 1934 года получил свое продолжение в остальных лагерях, построенных по образцу Дахау.
