который прилагал все усилия для создания единого руководства, централизованного снабжения и максимальной координации действий различных партизанских формирований. Но кроме этих соединений существовали стихийно возникшие группы и отряды партизан, которые выступали против нацистов.
Летели под откос поезда с техникой и живой силой, взрывались мосты и переправы, уничтожались тысячи немецких солдат и офицеров, действовавших на оккупированных территориях, повсеместно совершались покушения на гауляйтеров, генералов вермахта, руководителей отделений гестапо и СД…
Сопротивление порабощенного гитлеровцами народа с каждым днем возрастало и к концу войны превратилось уже в массовое явление, с которым ни СС, ни СД, ни Тайная государственная полиция не могли справиться.
Можно констатировать, что казни, убийства, массовая гибель жителей оккупированных стран не сломили народы антигитлеровской коалиции, и их сопротивление внесло огромный вклад в победу над гитлеровской Германией.
Глава 2
Покушения на Гитлера и их последствия. Эскалация преследований гестапо
С самого начала Второй мировой войны далеко не все высшее командование вермахта поддерживало бредовые планы Гитлера. Многие генералы считали, что страна еще недостаточно подготовлена к тому, чтобы вступить в открытую борьбу с европейскими государствами. Понимая, что Гитлера не переубедишь и он все равно затеет эту жуткую авантюру, которая, по их мнению, должна была закончиться окончательным поражением Германии, генералы вермахта вступили в заговор. Они решили, что самым лучшим выходом из положения будет физическая ликвидация Гитлера с переходом всей власти в руки военных.
Маленькую, но весьма влиятельную группу заговорщиков возглавил генерал абвера Ханс Остер. Его поддержали генерал Бек и адмирал Канарис. Остер был генералом весьма решительным, с хорошим знанием психологии человека. Он уже давно критически относился к Гитлеру и национал-социалистам, и эту неприязнь пытался привить своим друзьям. В начале 1938 года представители группы заговорщиков выезжали в Париж и в Лондон, где пытались найти поддержку своим планам. В начале марта 1938 года Карл Герделер прибыл в Париж, чтобы побудить французское правительство занять непримиримую позицию в чехословацком вопросе. Спустя месяц он еще раз предпринял подобную поездку, но, как и в прошлый раз, получил весьма неопределенный ответ. Подобным образом прошел его визит и в Лондон. Роберт Ванситарт, руководитель дипломатических советников при британском Министерстве иностранных дел, откровенно заявил своим германским визитерам, что если они осуществят мятеж и устранят Гитлера, то это будет считаться предательством своей родины.
Мюнхенское соглашение о расчленении Чехословакии, подписанное в ночь с 29 на 30 сентября 1938 года Н.Чемберленом, Э.Даладье, А.Гитлером и Б.Муссолини, окончательно выбило почву под ногами заговорщиков. Мятеж против Гитлера не состоялся.
Надо сказать, что не только военные, но и некоторые гражданские лица были настолько ослеплены ненавистью к Гитлеру, что в одиночку предпринимали попытки покушения на фюрера. Вообще-то Гитлер был отличной мишенью. Он любил ездить в открытой машине и не боялся за свою судьбу. Ему была свойственна вера в провидение и в то, что он этим провидением ведом. Короче, он считал, что временно вообще бессмертен.
Осенью 1938 года двадцатилетний швейцарец Морис Баво поставил своей задачей уничтожение Гитлера. Родился он в католической семье, в детстве решил стать священником и миссионером в одной из французских колоний. В 16 лет поступил в духовную семинарию. Зная, что Гитлер был решительным противником всех религий, Морис решил отомстить немецкому фюреру. Он видел в нем антихриста и его убийство считал предназначением всей своей жизни. Баво предполагал выстрелить в Гитлера из пистолета, но проблема заключалась в том, что он никогда ранее не держал оружие в руках. 9 октября 1938 года Морис Баво приехал в Германию. В кармане его пальто лежал купленный накануне пистолет марки «шмайссер». 25 октября Баво отправился в Берхтесгаден, где в горах находилась личная резиденция Гитлера. Морис узнал, что Гитлер выходит на охраняемую территорию, но подкараулить его там, а тем более застрелить, нереально. Тогда Баво решил устроить покушение на Гитлера в Мюнхене во время празднования дня «пивного путча». До праздника оставалось две недели. Все эти дни Баво, чтобы не терять времени, тренировался в стрельбе. С 20 метров он всегда мазал и даже не попадал в дерево. Тогда он начал стрелять с 10 метров. Это дало свой результат, и он понял, что ему надо очутиться примерно в 10 метрах от Гитлера, чтобы не промахнуться. 31 октября 1938 года Баво приехал в Мюнхен. С большим трудом он получил пригласительный билет на гостевую трибуну прямо напротив церкви Святого Духа. Морис счел это хорошим знаком. Гитлер во главе процессии должен был пройти менее чем в 10 метрах от трибуны. До праздника оставалось несколько дней, и Морис отправился на озеро недалеко от Мюнхена. Там взял напрокат лодку. Сложил из бумаги несколько корабликов и стал стрелять теперь уже по плывущим мишеням. Баво сделал около ста пробных выстрелов и почти всегда удачных.
Утром 8 ноября 1938 года Морис занял место на гостевой трибуне. Послышался грохот барабанов. Показалась колонна нацистских ветеранов. Морис замер в ожидании Гитлера. И тут его постигло ужасное разочарование. Гитлер шел не посередине, как обычно, а гораздо дальше, на противоположной от Баво стороне. До него было метров двадцать. Но Баво все равно решил стрелять. Он уже сунул руку в карман, чтобы выхватить пистолет, но тут толпа приветственно вскинула вверх руки, и Баво только на секунду увидел Гитлера, садившегося в машину. Мысль прорваться через цепь эсэсовцев, догнать Гитлера и выстрелить мелькнула и погасла. Это было уже невыполнимо.
Деньги закончились, Баво решил, что отправится домой, накопит денег и вернется в Германию для завершения своей миссии. Как безбилетника в поезде Берлин — Париж его задержали и нашли пистолет. А в то время в Германии было запрещено иметь оружие без специального разрешения. И Баво очутился в гестапо, где и признался во всем. Народный суд приговорил его к смерти за попытку убийства фюрера. В тюрьме Плетцензее Баво ожидал казни. Перед смертью ему разрешили написать прощальное письмо. «Дорогие родители, — писал он, — я сохраняю хладнокровие и сохраню его до 6 утра завтра. До того момента, когда голова моя падет с плеч».
В апреле 1939 года Германия готовилась отпраздновать 50-летний юбилей Адольфа Гитлера. Вся страна слала Гитлеру поздравления и подарки. Английский полковник, участник Первой мировой войны, опытный стрелок и охотник Ноэль Макферлей подготовил к этому дню винтовку с оптическим прицелом и глушителем. Этот человек был по существу калекой. Он упал с лошади и сильно повредил позвоночник, а через некоторое время попал в автомобильную аварию. У него была длинная шея, и он не мог ее прямо держать из-за повреждения позвонков.
В конце 30-х годов его назначили военным атташе в Берлине. Там он снимал квартиру, окна которой выходили на улицу, где обычно проходили гитлеровские парады. Макферлей решил, что может убить Гитлера из снайперской винтовки. Однажды за ужином он сказал своему другу — берлинскому корреспонденту газеты «Таймс»: «Смерть Гитлера приведет к краху национал-социалистов и предотвратит Вторую мировую войну. Гитлер совершил уже достаточно преступлений, чтобы заслужить свою смерть». — «А дипломатические осложнения», — заметил корреспондент. «Никто из-за этого войны не начнет, но пока Гитлер жив, война будет наверняка», — ответил ему Макферлей.
Он обратился к правительству Англии с предложением совершить покушение на фюрера, но, естественно, получил отказ. «Убить Гитлера, нет, это как-то неспортивно», — ответили ему. Макферлей недоумевал. Устранить Гитлера, поджигателя мировой войны, и неспортивно! Как будто мюнхенский сговор был всего лишь джентльменским соглашением. Будь Макферлей человеком более авантюрного склада, он мог бы уничтожить Гитлера, не спросив разрешения, да еще и уцелеть. Восторженные вопли и крики с улицы не дали бы возможности охране установить, откуда был произведен выстрел. Можно было спокойно уйти. Однако ему и в голову не приходило этого сделать без согласия английского правительства. 20 апреля 1939 года в долгожданный день рождения фюрера Макферлей разглядывал Гитлера из окон своей ванной,
