— Вернемся к вопросу о репрессированных. Украинское правительство, например, возвращает на места традиционного проживания около 400 тысяч депортированных немцев, восстанавливая таким образом историческую справедливость.
— С немцами я общался с малых лет и отношусь к ним с уважением. У нас в доме жила немка Элла Эммануиловна Альмендингер, которая не так давно умерла. Прекрасная женщина, она была как бы членом нашей семьи, Так вот, когда началась война, Эллу Эммануиловну словно подменили. С одной стороны, она переживала за нас, понимая всю опасность фашизма, а с другой, ей была далеко не безразлична судьба Германии. И это естественно. Думаю, что большинство советских немцев примкнуло бы к своим единокровным братьям, несмотря на то, что Гитлер им был ненавистен. Война их поставила в такое жуткое положение, и я даже затрудняюсь сказать, что более аморально: отдать этих людей угрызениям совести и поставить перед мучительным выбором: Советский Союз или Германия? Или же увести от греха подальше таким жестким способом, как переселение? Что гуманнее? Кто ответит?
— Какой, на ваш взгляд, выход из сложившейся ситуации с турками-месхетинцами, создавшими теперь общество «Батан» («Родина») и требующими возвращения в Грузию, которую и считают своей родиной?
— Если рассматривать вопрос в историческом аспекте, — а в таких случаях, думаю, нужно поступать именно так, — то, естественно, не существует никаких турок-месхетинцев, равно как нет армян- месхетинцев, также проживающих на этой исконно грузинской земле — Месхетии. Я знаю месхетинца Шота Руставели, но он, как известно, не называл себя турком. Турция — наш великий сосед, развивающийся ныне демократически, однако не следует забывать, что существовала и могучая Оттоманская империя — «Блестящая Порта», отнюдь не брезговавшая чужими территориями. Шавшет-Эрушети, Тао-Кларджети, Лазистан… Где сегодня эти наши прославленные земли? Где находятся наши выдающиеся архитектурные памятники и христианские святыни Ошки, Шатберди, Бана? Эти вопросы, я понимаю, риторические, но все же… Каждый отдельный человек может называть родиной то место, где он родился, но родина целой нации не может находиться на территории другого народа. Кстати, вы знаете, что Ленин хотел отдать Ататюрку Грузию? Эта маленькая страна всю свою историю воевала за выживание, а вождь революции одним росчерком пера собирался подарить ее Турции взамен на социалистическую ориентацию последней. И подарил бы, но помешал Сталин, позже во многом провинившийся перед своей родиной…
— У вас нет такого ощущения, что и Сталин, и Берия, и другие грузинские деятели большевистского типа зря истратили свои способности, зря пожертвовали собой, отстаивая ложные идеалы, не послужив отечеству так, как следовало?
— «Как жаль, что ты не стал священником», — сказала мать Сталину, навестившему ее в 1936 году. «Как жаль, что ты не стал строителем!» — могла бы сказать отцу и моя бабушка. Впрочем, в основе разногласий между моей матерью и отцом, помимо житейских мелочей, конечно же, лежало именно тонкое понимание ею патриотического предназначения человека, гражданина. Мама всю жизнь твердила, что человек должен жить на своей земле и творить для своей родины. Она, бедняга, умерла, так и не дождавшись моего возвращения в Грузию. И отцу она постоянно напоминала: лучше иметь маленькую должность, но быть удовлетворенным от того, что приносишь пользу собственному народу. Отец всегда старался помочь Грузии с точки зрения развития ее производительных сил, возможности ее самостоятельного существования.
— Когда идет речь о злодеяниях Лаврентия Берия, часто упоминаются А. Н. Рапава, С. А. Гоглидзе, Н. М. Рухадзе, Л. Ф. Цанава. Что это за люди? Вы знали кого-нибудь из них?
— Знал, но близкого знакомства с ними не водил. Рухадзе, например, был неприятным человеком, противником моего отца, и мне не очень понятно, как он оказался среди его друзей. Рапава и Гоглидзе действительно дружили с отцом, а Цанава (кстати его фамилия Джганджгава, он упростил ее, чтобы негрузинам было легко выговаривать) другом отца я бы не назвал.
— Почему же этих, довольно разных людей, скопом записали в число приспешников Берия?
— Чтобы придать национальную окраску происходящему…
— А вот имя такого человека, как Титэ Илларионович Лордкипанидзе вам говорит что-нибудь?
— Лордкипанидзе был наркомвнудел Закавказья и жил с нами в одном доме, на одном этаже. Наша семья относилась к нему с большим уважением. У Титэ был зять, замечательный человек, специалист по русской литературе, профессор; в детстве он давал мне прочитать интересные книги. Когда мама училась, а я оставался с бабушкой, то с удовольствием ходил к нему в гости. Я очень сожалел, что Титэ перевели из Тбилиси в Крым! Там его и арестовали.
— Существует версия, что Лордкипанидзе «стучал» на Берия, поэтому тот изгнал его из Грузии…
— Что вы! Лордкипанидзе был человеком, способным убить, но не «стучать». До революции он возглавлял группы «эксов» — террористических экспроприаторских групп, а потом работал в ЦК. Возможно, он в чем-то не соглашался с отцом, но чтобы доносить!..
— Открою секрет: эта версия тоже из книги Волкогонова. — А я и не знал, что уважаемый генерал — такой крупный знаток новейшей истории Грузии!
— Прототипом главного героя из нашумевшего фильма «Покаяние» Варлама Аравидзе многие считают Лаврентия Берия, хотя сходство подчеркивается лишь внешне.
— Как я понял, в самом деле талантливый фильм Генгиза Абуладзе является обобщающей гротескной картиной о тиране и тирании вообще. Я не уверен, что Аравидзе — это мой отец, ибо он может сойти и за латиноамериканского или еще какого-либо заморского диктатора.
— Как вы объясняете связи Лаврентия Павловича с грузинской эмиграцией в Париже. Они ведь были идейными врагами. Между ними могли существовать какие-то взаимные симпатии?
— Понимайте как угодно, но меньшевистские эмиссары, конспиративно засланные к нам и арестованные органами, были безнаказанно отпущены.
— После, разумеется, соответствующей обработки?
— Нет, никто этих молодых людей не обрабатывал. Их отпустили, поскольку они не совершили ни террористических актов, ни других преступлений… Пожалели просто…
— Но ведь по нашим законам они все равно должны были понести наказание?
— По законам — да. Но законы существуют для того, чтобы иногда их обходить. В случае В. Джугели отец был бессилен, ибо факт его пребывания в Тбилиси получил огласку. В дальнейшем работа проводилась более тонко. Иосиф Виссарионович к меньшевикам был беспощаден. Он требовал от отца заманить их любыми средствами и уничтожить. Отец поступил наоборот. Я знаю об этом от матери. После войны, когда в Грузию вернулись первые эмигранты, дрогнуло сердце и Евгения Гегечкори: его тоже потянуло на родину. Отец через специального связного предупредил Гегечкори и его сообщников, что нельзя возвращаться ни в коем случае. Они послушались и остались живы.
— Известно, что перед войной Лаврентий Берия организовал при НКВД СССР особое техническое бюро. Что это за организация и чем она занималась?
— К концу 40-х годов в советских тюрьмах и лагерях находился цвет не только творческой, но и технической интеллигенции. Это были высокообразованные, чрезвычайно талантливые люди, способные принести огромную пользу стране. Чтобы дать им хоть какую-то возможность для реализации своих способностей, отец предложил создать это бюро.
Предвижу вопрос: не проще ли было их освободить? Разумеется. Но попробуй выпустить на волю человека, признавшего себя виновным в тягчайших преступлениях! Хотя эти признания делались под жесточайшим давлением, нарком не имел права пересмотреть решение суда. Андрей Туполев рассказывал мне, как отец несколько раз вызывал его и уговаривал отказаться от прежних показаний. Убедившись в неэффективности подобного приема, отец и решил объединить всех зэков-ученых в специализированные конструкторские бюро по самолетостроению, моторостроению и т. п. Выполнив задание, группа конструкторов освобождалась. Таким образом, были выпущены Петляков, Мясищев, тот же Туполев. Они, как и многие другие, стали узниками еще во время Ягоды — Ежова, и заявления некоторых исследователей о том, что Берия сажал крупных специалистов с единственной целью — пополнить внутритюремные предприятия квалифицированными рабочими, далеки от истины.
— Вы мне рассказывали, что Лаврентий Павлович прекрасно рисовал, любил искусство. Может быть, этим и было продиктовано создание им центрального ансамбля народного комиссариата Внудела. Этот
