велики, но жизненно важные центры, к счастью, остались целы. Наши машины очень хороши, и поддерживать жизнь в твоем теле не составило особого труда. Но если ты о сохранении личности и души, это другой вопрос. Тут, я скажу тебе, ситуация развивалась просто трагично. Еще там, на станции метро, приборы четко давали информацию об отсутствии твоей тонкой структуры в пределах нашего мира. Твоя душа ушла в тонкие миры. Но к счастью, операторам удалось распознать слабые сигналы, идущие от твоей тонкой материи, и захватить ее в петлю. Ты не поверишь, я очень волновалась… ведь ты безвременно погиб, ты был лишь рабом. Я очень желала, чтобы ты жил на Земле человеком — мечтал, творил, дружил, любил. Сейчас я счастлива, ведь твой прерванный путь восстановлен, и тебя ждет жизнь. — Олеся глубоко вздохнула и с улыбкой, которая, несомненно, была ей к лицу, продолжила: — И ужин.
— Ужин — это всегда полезно, — подхватил Роман. — Хотя некоторые, не будем называть имен, говорят, что ужинать вредно. Алекс, не верь тем, кто так говорит, делай как я — ешь все что подадут.
— Я, к сожалению, не знаю, что и как есть. Я никогда ничего не ел, кроме энергетических таблеток. Нет. Не совсем так, на станции я купил мороженое и ел его.
— Да, я припоминаю, на платформе лежало раздавленное кем-то мороженое, в тот момент я не придал этому никакого значения, мое внимание привлекла некая странная вещь, которая лежала под твоей правой рукой, так, как если бы она просто выпала из нее.
— Какая? — нетерпеливо спросил Алекс.
— Увидишь. Она на столе в твоей комнате. Заодно вспомни и подумай, откуда она у тебя. Вещь крайне дорогая и любопытная.
— Роман, — с упреком в голосе отозвалась Олеся. — Зачем озадачил Алекса, теперь он весь вечер будет думать о загадочной вещи. — И, обращаясь к Алексу спросила: — Скажи, тебе понравилось мороженое?
— Да, очень, но я четко помню, как мороженое раздавил полицейский, хотя я понимаю, что не должен этого помнить, — Алекс потер лоб пальцами у самых волос и продолжил. — Я, несомненно, могу вам доверять, я благодарен вам за возвращенную мне жизнь. Но то, что помнит моя память, может показаться фантастичным и неправдоподобным.
— Не ты первый, не ты последний, но и мы не простаки, — многозначительно взглянув на Алекса, заявил Роман. — Ваши воспоминания — это целая наука, огромный отдел работает над ними: систематизирует их, черпает информацию… уникальную информацию!
— Я успел заметить, что я кладезь для науки. Но, надеюсь, не подопытный кролик?
— Не сомневайся, хотя тебя так долго обманывали, — а я бы тоже не поверила сразу в чьи-то добрые намерения. Прошу тебя, не сомневайся — как только ты окрепнешь и выберешь свой путь, ты вправе покинуть это место.
— Мы не полицейские и не какая-нибудь секретная служба государства. Мы сами по себе, — добавил Роман.
— Интересно, а полицейские из какого сословия, — поинтересовался Алекс.
— Самое удивительное, что рабы и надзиратели из одного слоя общества, но ни те, ни другие даже не догадываются об этом. И, представь себе — о ужас! — возможно, полицейские беспощадно убивают своих же родственников. И самое грустное: те и другие — рабы, винтики в этой отлаженной машине, — пояснила Олеся.
Какие-то люди в одинаковых черных костюмах с подносами в руках молчаливо сервировали стол к ужину.
— Что же дальше? — не скрывал волнения Алекс.
— Все. Дальше — ужин. Роман, в чем я не сомневаюсь, будет есть все. А вот Алексу придется воздержаться от обильной еды. Поверь, так надо. Сегодня ты будешь ежевичный сок. Сок натуральный, — с гордостью добавила Олеся. — В тайге огромные заросли ежевики, малины и других ягод. Мы сами варим варенья и соки. Сейчас в городах почти нет натуральных продуктов, но у нас все натуральное.
— И мороженое?
— Да. Я чувствую, ты очень хочешь мороженого. Так и быть, отойдем сегодня от строгих предписаний и два шарика мороженого — твои.
— Я рад этому, — улыбнулся Алекс.
— А сейчас — прошу к столу, — пригласила Олеся. — Подайте мороженое, пожалуйста. Алекс сейчас будет его есть, — обратилась Олеся к людям в черном.
Принесли небольшую, блестящую металлом холодильную камеру, имеющую две цилиндрические емкости.
— Спасибо. Вы свободны, с остальным мы справимся сами, я сама буду угощать нашего гостя.
— Какая несправедливость! — нарочито с обидой сказал Роман. — Возможно, я не так красив? Такие же темные волосы, карие глаза… Или я ростом не вышел?
— Прошу тебя, Роман, не паясничай, — Олеся смущено опустила глаза, и румянец нежно окрасил ее щеки.
— Нет-нет! — не унимался Роман. — Ты меня не угощала первым моим ужином после моей реконструкции. А все было так забавно, вспомни, — и Роман рассмеялся легко и непринужденно.
— Но здесь особый случай, — Олеся поджала нижнюю губу. Открыла крышку холодильной камеры, и морозное облако обдало ее. Олеся достала мороженое и наполнила им вазочку. Два шарика мороженого, поданные Алексу, источали приятный, ни с чем не сравнимый аромат.
— Розовый — с малиной, — пояснил Роман. — Ешь, очень вкусно. А зеленый — с киви. Я, помню, проглотил это моментально, а ты сидишь и смотришь на него, как заколдованный.
Алекс держал ложечку в руке и действительно смотрел на мороженое, как на нечто невероятное. Олеся и Роман, не скрывая любопытства, молча наблюдали за ним.
— Приятный запах… Помню, там, на станции, мороженое пахло просто восхитительно, имело поразительный вкус, но, к сожалению, мне не удалось его доесть, — Алекс неожиданно поднял голову и весело продолжил, занося ложечку над малиновым шариком: — Что было — то было… я начинаю путь! — И с удовольствием и восторгом отправил в рот розовый кусочек.
Роман и Олеся захлопали в ладоши и все трое долго и весло смеялись. Они с удовольствием ужинали, непринужденно беседуя, как старые друзья, совершенно не замечая времени.
— Ой! — спохватилась Олеся. — У нас впереди еще прогулка.
— Прогулка? Оставь ее на завтра, — посоветовал Роман.
— Это невозможно. Свежий воздух для Алекса — это как свежий воздух! — заговорилась Олеся и ни капли этому не смутилась.
— Нет, прогулка не для меня, я столько всего съел, мне бы дойти до кровати и уснуть, — Роман лениво подтянулся. — Завтра начнётся обучение… пожалуй, я пойду. Спокойной ночи.
Роман с трудом выполз из-за стола и, как объевшийся кот, медленно, но с достоинством, удалился.
— Ну, что ж… — Олеся вздохнула. — И нам пора. Пойдем, я покажу тебе твою комнату. Начинай обживаться, запоминай все.
Все будет завтра
Олеся и Алекс вышли из комнаты и вновь оказались в белом коридоре. Преодолев несколько поворотов по белому коридору, они зашли в тупик, где была одна единственная дверь.
— Прошу. Эта комната для гостей.
Алекс толкнул дверь, она легко поддалась, и в комнате тут же зажегся свет.
— Прошу, — повторила Олеся. — Комната небольшая, но здесь все предусмотрено для комфортной жизни, даже окно-иллюзия, — с гордостью отметила Олеся. — Ты ещё оценишь его по достоинству.
Алекс стоял на пороге, не в силах сдвинуться с места, он был серьезен, но взгляд его был светел. Эта маленькая, скромная комната каким-то непостижимым образом возымела на него могучее светлое воздействие. Отчего-то першило в горле и пощипывало глаза.
