— Нет, — добродушно улыбнулась Кукси, — я племянница Попси.
— Ну хоть здесь все ясно, — обрадовался Удалов.
Он невольно залюбовался девичьей статью и румянцем Кукси.
— Я уже накрыла на стол, — сказала Кукси. — Мойте руки и спешите, а то остынет.
Попси провел Удалова в туалет, и Корнелий быстро привел себя в порядок, лихорадочно раздумывая, обидеться ли ему на Попси-кона за розыгрыш или пошутить в ответ. Так ничего и не придумав, Удалов вышел к столу, где собрались его новые знакомые, а также еще два ребенка, которые назвались Попсиными тетками, и большой рыжий кот, сказавший басом, что он — племянник жены Попси от первого брака.
Кукси заботливо ухаживала за Удаловым, а Попси и его родственники развлекали Удалова разговорами и были столь многоречивы, что Удалову не удавалось самому задать ни одного вопроса. Но атмосфера, царившая за столом, была настолько теплой и дружеской, что Корнелий чувствовал себя как дома. За кофе кот с попугаем спели для Удалова местную народную песню, а девочка-папа сплясала чечетку. И Удалов решил воздержаться от расспросов — мало ли какие у людей бывают обычаи, мало ли кто и как называет своих родственников и домашних животных. Ведь завела же соседка Удалова Гаврилова собаку породы боксер-такса, а называет ее кисочкой.
После обильного обеда Удалова начало клонить в сон, и Попси отвел его в небольшую уютную спальню и оставил одного.
Удалов спал спокойно. Ему снилось, что к нему подходит шкаф и говорит:
— Я твоя жена Ксения, ты не узнаешь меня, козлик?
— Никогда не подозревал, что ты из красного дерева, — отвечал растерянно Удалов.
— Не беспокойся, это только фанеровка, — говорит шкаф.
— А кто же будет по хозяйству? — беспокоится Удалов. — Кто будет обед готовить, за детьми ухаживать?
— Ничего, — отвечает шкаф. — Ты двигайся, заботься, а я постою.
Удалов был готов к дальнейшим чудесам и потому не очень удивился, когда собравшаяся за завтраком семья Попси-кона оказалась иной, чем вчера. Самого Попси-кона Удалов узнал сразу, а вот милая Кукси предстала в образе толстой обезьянки и засмеялась, когда Удалов пытался отогнать животное от стола, чтобы не утащило коржики.
Кто из остальных родственников сменил за ночь обличье, а кто остался в старой шкуре, Удалов выяснить не смог, да и не стал углубляться в расспросы. Захотят — сами скажут.
После завтрака Попси-кон повел Удалова в музей.
— Здесь у нас скучновато, — сказал Попси, когда они шли через тенистый парк. — Население невелико, жизненный уровень высокий, а культура развита слабо. Скучаем.
— Слушай, — не выдержал Удалов. — Что это у вас происходит? Сначала девушка, потом обезьяна? Неустойчивость какая-то.
— Да, — согласился Попси-кон, — это у нас от скуки. Кстати, Кукси вроде бы раза в три меня толще. Я, правда, давно ее не видел.
— А где ее естественный вид? В шкафу висит?
— Кто знает…
— И трудно в естественный вид вернуться?
— Ну уж нелегко, — согласился Попси-кон.
— А как же преступность? Ведь раздолье для злоумышленников, если у людей внешность меняется. Скрыться легко.
— Ну, с этим мы справляемся, — возразил Попси-кон. — Проследить всегда можно.
Навстречу им шла группа молодых людей. При виде экзотически одетого и экзотически выглядевшего Удалова молодые люди остановились и, как по команде, вынули из карманов мячики с грецкий орех размером и с улыбками протянули Удалову.
Удалов нерешительно взглянул на Попси-кона.
— У меня ничего в обмен нету, — сказал он.
— И не надо, — ответил Попси-кон и велел молодым людям проходить дальше.
Те спрятали шарики в карманы и послушно удалились.
— Неловко получилось, — огорчился Удалов. — Мы их не обидели?
— Нет. Ты же иностранец, тебе уезжать скоро.
— Это меня не оправдывает, — сказал Удалов. — Надо было значков захватить, сувениров.
На улице возле музея Удалова окликнули.
— Эй, — сказало небольшое развесистое деревцо. — Давай, а?
К Удалову протянулась тонкая ветвь, в которой был зажат шарик.
— Нету, — сказал Удалов. — Нет у меня никакого обмена.
В музее Удалов получал эстетическое наслаждение, а Попси-кон шел рядом и радовался, что угодил другу. Все шло нормально до тех пор, пока в одном из залов они не столкнулись с экскурсией, которую вела очень крупная полная женщина с гривой рыжих волос.
— Какая красота! — вырвалось у Попси-кона.
— Нравится? — спросил Удалов. — Признаю. Но не в моем вкусе.
— Это моя мечта, — признался Попси-кон.
— Тогда знакомься, — предложил Удалов. — Если жена не возражает.
— Она не возражает, — ответил Попси-кон. — Она сегодня, если не ошибаюсь, ветеран- железнодорожник. А ты не обидишься? — спросил Попси-кон. — Вроде бы по законам гостеприимства…
— Забудь, — успокоил его Удалов. — Гостеприимство не в этом. Главное в человеке — душа, а формальности оставим дипломатам.
Эти слова убедили Попси-кона. Он направился к экскурсоводше, вынимая из кармана шарик.
Экскурсоводша улыбнулась Попси-кону и сказала слушателям:
— Простите, я сейчас к вам вернусь.
Ой, как у них здесь все просто, подумал Удалов. Даже не познакомились толком. И перед его женой неловко…
Из деликатности Удалов отвернулся и стал смотреть на полотно, изображающее сельскую сцену в момент уборки урожая. Любовался он картиной минуты две, не больше, и вернулся к действительности оттого, что его вежливо тронули за плечо. Рука была мягкой и крупной. Удалов обернулся. Рядом стояла женщина-экскурсовод.
— Пойдем, — сказала она. — Я хочу тебе, Корнелий, показать зал современной скульптуры.
Взгляд Удалова метнулся к группе экскурсантов. Его друг Попси-кон уходил из зала, уводя за собой группу, и даже не обернулся.
Оттолкнув женщину, Удалов метнулся к выходу.
— Попси! — закричал он, нарушая тишину. — Попси, куда ты?
Попси исчез, а внушительная женщина крепко схватила Удалова за рукав.
— Не хватайте, гражданка! — возразил Корнелий. — У меня жена на Земле осталась. Мне это ни к чему.
— Ах, Корнелий, Корнелий, — сказала женщина, не ослабляя хватки. — Ты же не возражал.
— Против чего? — удивился Корнелий. — У нас с вами разговора ни о чем не было. Я вас вообще первый раз вижу.
— Нет, — возразила женщина. — Погоди, я объясню. Садись.
— А мой Попси тем временем исчезнет? Я в этом городе даже дороги домой не найду.
— Я и есть твой Попси, — прошелестела пышная женщина.
— А там?
— А там — экскурсоводша. И я благодарен тебе, Корнелий, что ты не помешал мне воплотить давнюю мечту — побыть в облике настоящей красавицы…
— Объяснитесь… — Удалову трудно было перейти с этой женщиной на «ты», хоть она и претендовала на роль его друга.
— Понимаешь, Корнелий, — сказала женщина, — ты же сам сказал: главное в человеке — душа. Я
