нашей стране — это выпустили учебники для школьников. О них много писали в прессе. А Русское историческое общество даже проводило специальную конференцию, посвященную этой теме. На ней учебники «Фонда Сороса» подверглись не критике, а сокрушительному разгрому. Учебник культурологии был написан доктором химических наук, впервые решившим выступить на общественные темы. А материалы для изучения истории оказались переполненными безумным количеством грамматических ошибок, вымыслов, домыслов и передергиваний. Некоторые специалисты откровенно заявляли: они призваны внушить школьникам, что все жители России — люди ущербные, что вся история России — цепь неудач и позора, а образцом для подражания является, конечно же, западная цивилизация» [32].
Чего, конечно, не сделаешь во имя торжества открытого общества! Сложность в том, что и сам Сорос, даже в собственной книге, специально посвященной этой загадочной сущности, определения «открытого общества» не дал [33].
Что же стоит за ритуальным многословием про «открытое общество»? Некоторые полагают, что примитивная русофобия. Другие считают, что русофобия Сороса вовсе не примитивна — он целенаправленно и довольно успешно уничтожает культуру геополитического конкурента США и вероятного противника глобального финансового капитала. Формирует такой уровень культуры, чтобы некому было бы поймать за руку международного жулика.
А существует мнение, что еще Сорос выясняет — кого можно будет использовать в дальнейшем? Десятки тысяч учителей и работников вузов стали обладателями грантов его фондов. Сотни людей были функционерами или экспертами этих фондов. все они изучены на предмет дальнейшего использования.
В любом случае, кто бы ни был тут прав, Сорос провел громадную работу по разрушению экономики и культуры России. Враг ли он исторической России, или «действовал из чисто деловых соображений», уже вряд ли многое меняет. Конкистадор из отряда Писсаро может трястись при виде индейцев, или индейцы могут ему даже быть по-своему симпатичны. Он может даже верить, что действует в их интересах, приближать часть индейцев к себе. И что? Велика ли разница для судьбы завоеванного государства? И судьбы покоренного народа?
Иностранные советники несменяемо сидели на своих местах до 1994 года. Только после окончания революции Джеффри Сакс вдруг обнаружил, что в деятельности российских реформаторов что-то нечисто, и разочаровался в них. Вскоре и Джордж Сорос отошел от экономики и начал финансировать выпуск странных учебников.
А вот команды российских ельциноидов резко сменились в середине 1992 года, и змеей, пригретой на груди Бурбулиса и Попова, оказался известнейший. человек — Егор Гайдар.
Семья эта сама по себе очень известная благодаря отцу-основателю Аркадию Гайдару, знаменитому и как писатель, и как красный каратель Сибири [34]. Характеризовать этого человека и его убеждения не вижу смысла — он сам об этом постарался, написав 4 тома сочинений. Всякий желающий может ознакомиться с ними и составить свое собственное представление [35].
Сын Гайдара, Тимур (тот самый, из рассказа «Тимур и его команда»), прожил жизнь долгую и достаточно невыразительную. А вот внучек, пожалуй, и дедушку превзошел. Притом что начало было заурядное: подумаешь, обычнейший член КПСС с 1980 года, то есть с 24 лет, и до «августовского путча» 1991 года [36].
Когда семья Тимура Гайдара жила на Кубе, в его доме бывали Рауль Кастро и Эрнесто Че Гевара [37].
В общем, биография обычного «номенклатурного мальчика» с соответствующими связями и знакомствами.
Несколько необычно другое — с 1980 года Егор Тимурович Гайдар был сотрудником Всесоюзного НИИ системных исследований (ВНИИСИ) Государственного комитета Совета Министров СССР по науке и технике и Академии наук СССР.
Это был не простой институт! Это был институт, выполнявший особые функции. ВНИИСИ был создан 4 июня 1976 года как филиал Международного института прикладного системного анализа (МИПСА) при Римском Клубе. По замыслу советской верхушки, ВНИИСИ должен был, во-первых, обеспечивать советское участие в делах МИПСА. Во-вторых, он должен был проводить комплексные междисциплинарные исследования самых важных научно-технических и социально-экономических проблем СССР. То есть заниматься примерно тем же, чем американский стратегический исследовательский центр — RAND Corporation (Research and Development — «Исследования и разработка»).
Обе цели, заметим, были откровенно «догоняющие»: попытки воспроизвести такие же «фабрики мысли», пристраивающей новые стратегические направления, какие давно возникли у «буржуев».
С одной стороны, странной гордостью сотрудников этого института было снятие идеологической цензуры. Говорить можно было все и обо всем. Как говорил сам Гайдар, «Институт был тесно вовлечен в процесс выработки решений в области стратегии экономической политики, в том числе в разработку долгосрочных программ развития Советского Союза. В институте была необычная для СССР свобода обсуждения экономической проблематики. На экономическом факультете МГУ представить ее было трудно. За ту стилистику научных семинаров, которая была у нас, там бы профессора немедленно уволили с волчьим билетом» [38].
С другой стороны, всякий сотрудник института четко знал: «у них» такое уже есть, а задача России — «догонять». Даже не ставя такой цели, ВНИИСИ формировал некоторую психологию. которая не могла не сказаться на поведении его сотрудников.
Ну и конечно же, попадали в тот институт не только и не столько «по способностям». Нужно было быть на сто рядов проверенным и лояльным, не вызывать никаких сомнений, чтобы сюда угодить.
Естественно, внук «героя гражданской войны» входил в тот номенклатурный слой, которому двери во ВНИИСИ были широко распахнуты. Но ведь и осознание принадлежности к номенклатуре, к наследственной элите СССР — тоже некая психология, верно? Эта психология тоже сказалась во время «реформ».
«Перестройку» сотрудники ВНИИСИ встретили, стремясь подталкивать власть в сторону постепенных рыночных реформ — до того, как «социалистическая экономика войдет в фазу саморазрушения».
«Подталкиванием» глупой власти умный Гайдар занимался и в должности редактора и заведующего отделом экономической политики в журнале ЦК КПСС «Коммунист» (с 1987 г.). В главном его статья — во здравие «шоковой терапии». Разгрузить экономику от неэффективных предприятий! Сократить бюджетные траты! Перейти к рыночной экономике! [39]
Явлинский вспоминал об отношении Гайдара к нему так: «Положение у нас было, конечно, разное. Он был партийным публицистом высокого уровня. Мы шли с ним совершенно разными путями. Он был в журнале «Коммунист», потом в «Правде». Тогда вообще эмгэушники ко всем остальным, и к нам из «Плешки», относились как «белая кость», «золотая молодежь» к провинциалам. Они ездили на практику за границу, в Австрию, в Институт системных исследований, а мы работали на московской кондитерской фабрике» [40].
В 1990 году Гайдар защищает докторскую диссертацию по теме: «Экономические реформы и иерархические структуры». В конце 1990 года по предложению академика Абела Аганбегяна он создал и возглавил Институт экономической политики Академии народного хозяйства СССР (ныне это Институт экономической политики имени Е.Т. Гайдара).
В том же 1990-м заведует отделом экономики газеты «Правда» — коммунистического официоза. Линию он гнет принципиально ту же; многие предъявляли претензии Гайдару — якобы он не гнушался проводить жесткую цензуру. Возможно, речь идет не о проведении линии Кремля, а о продавливании собственной линии, то есть о цензуре самого же Гайдара.
Впрочем, есть и воспоминания «положительные»: о том, что Егор Гайдар и Отто Лацис во время работы в «Коммунисте» помогали кооперативному движению, поддерживали независимую экономику, не боялись противоречить официальной линии [41]. Были просто восторженные публикации о его деятельности журналиста [42].
