носившей кодовое наименование «Германн», присвоенное Москвой. Как выяснилось позже, подобные кодовые наименования носили и другие советские группы. При этой второй облаве в Брюсселе среди прочих материалов было найдено несколько донесений исключительной важности, написанных открытым немецким текстом. Это были, в частности, сообщения о планируемом немецком наступлении в направлении Сталинграда и Кавказа, а также данные о германских ВВС, о производительности авиационной промышленности Германии и о запасах бензина и нефти. Такие материалы Германн мог получать только от предателей в среде высших германских военно-политических деятелей. Между Канарисом, шефом радиоразведывательной службы генералом Тиле, начальником гестапо Мюллером и начальником VI управления РСХА Шелленбергом состоялось несколько совещаний. На них разрабатывался способ окончательно выявить «Красную капеллу», используя уже имеющиеся сведения.
Подразделения радиоразведки, используя средства ближней и дальней пеленгации, предельно усилили поиски новых групп агентов-радистов, чьи имена стали частично известны. Наиболее важный из них работал под псевдонимом Гилберт, другой значился как Кент. В Германии действовали два главных агента под условными именами Коро и Арвид, чья информация имела для советской разведки, без сомнения, особо важное значение. В ходе дознания в руки абвера попало одно незашифрованное донесение, в котором был упомянут один берлинский адрес. Это позволило сделать решающий прорыв в огромную шпионскую сеть. Тщательно проверив материалы, Канарис немедленно довел их до сведения начальника штаба ОКВ. А берлинский адрес вел не куда-нибудь, а в квартиру офицера ВВС обер-лейтенанта Харро Шульце-Бойзена, скрывавшегося под именем Коро. Нужно было, не дожидаясь, когда в дело вмешается гестапо, выявить круг лиц, с кем общался этот Коро. А сделать это было совсем не трудно: он был широко известен в берлинском обществе. В круг его знакомых входили художники, писатели, студенты левой ориентации. Более того, он даже встречался с самим Герингом, который восхищался его способностями и манерами. С началом войны Шульце-Бойзен вместе с двумя близкими ему молодыми людьми создал тайную шифровальную группу и через нее стал передавать русским всю полезную для них информацию. Сначала он это делал лично, связывался с Москвой по радио, а затем стал передавать сведения в Бельгию, в «соседнюю» организацию, которая переправляла их в Москву. 31 августа Шульце- Бойзен, ставший уже капитаном[224], был арестован. В последующие месяцы были схвачены один за другим многие лица, имевшие связи с Коро. Только на территории рейха было арестовано в общей сложности около 400 мужчин и женщин. В ходе допросов и обысков стало ясно, что нити этого шпионского круга, или скорее — сети, ведут в министерство иностранных дел и министерство экономики. Среди арестованных в конце лета 1942 г. «информантов» Шульце-Бойзена и его группы были такие люди, как разработчик проектов немецких бомбардировщиков и истребителей инженер-полковник Беккер, консультант по планированию сырьевых ресурсов старший правительственный советник Арвид Харнак и советник министерства иностранных дел Шелиа. Мотивы, коими руководствовались эти люди, были отнюдь не деньги. Как выразился Шелленберг, «они настолько отошли внутренне от западного мировосприятия, которое сочли болезненным, что стали видеть путь к оздоровлению человечества только на Востоке»[225].
Хотя из допросов арестованных было ясно, что можно получить еще много сведений об организации, действовавшей в Германии тайно в интересах Советского Союза, гестапо, по мнению абвера, слишком поторопилось. Значительную часть арестованных пришлось освободить, поскольку им не могли вменить никаких уголовно наказуемых деяний. Аресты производились сразу после выявления радиоразведкой местонахождения вражеских коротковолновых передатчиков без учета того, выявлены уже или нет те агенты, от которых радисты получали материалы для передачи в Москву [226].
Много работы было у абвера и по выявленным в ходе следствия данным о вражеских агентах, действовавших за пределами рейха. Он настраивал своих людей на то, чтобы методами контрразведки выявить предполагаемые или реально действующие группы агентов в оккупированных нами областях. Один только разведцентр абвера во Франции выловил за несколько месяцев добрый десяток радистов, работавших в системе «Красной капеллы» — в Мезон-Лафит близ Парижа, на Монмартре в самом Париже, в Марселе, Лионе. Были еще и аресты агентов в Бельгии и Голландии. В этих акциях в общей сложности было арестовано почти столько же людей, сколько и в рейхе, так что в тюрьму село около 800 шпионов и радистов. Часть из них действительно принадлежала к «Красной капелле», а часть была просто на подозрении как подручные советской разведки. Это был необычайный успех. Наконец в ноябре 1942 г. был пойман и «малый шеф» (Кент), некто Винсенто Сьерра, бизнесмен-импортер. Обнаружилось, что он — советский капитан. Поиски же «большого шефа» были поначалу безуспешными. И лишь по наводке известного в преступном мире Парижа изготовителя фальшивых документов Гильберта удалось наконец схватить на приеме у зубного врача.[227]
Можно было понять и абвер и РСХА, когда они решили, что после декабря 1942 г. «Красная капелла» уже была не в состоянии регулярно передавать в Москву из самой Германии какие-либо важные сообщения. Радисты были практически выловлены, да и агентура настолько пострадала, что ее можно было считать уничтоженной. И все же можно было полагать, что по крайней мере часть из них продолжит свою работу — может быть, в Париже, Брюсселе, Копенгагене, Будапеште, Стокгольме, Вене, Белграде, Афинах, Риме и Барселоне, кто мог это сказать точно? Поэтому зондеркоманда из РСХА, принявшая от абвера борьбу с «Красной капеллой», попыталась «оживить» захваченные передатчики с их радистами, чтобы начать радиоигры с противником. Но ее надежды не оправдались. И хотя ей удалось перевербовать и Гильберта и Кента, советская разведка почувствовала неладное в поведении ее агентов, работавших под псевдонимами Бух, Танне, Линде и др., а возможно, даже извлекла для себя какую-то пользу. Каких-либо сведений об этих «радиоиграх» до сих пор не обнаружено.
По показаниям арестованных из группы «Красная капелла», сделанным зимой 1942/43 г., удалось установить, что немало «красных» агентов-радистов работает также в Швейцарии. В частности, наша радиоразведка подтвердила, что по крайней мере три передатчика работают в Женеве, Лозанне и Люцерне, непрерывно посылая сообщения в Москву. С помощью агентов, направленных туда РСХА, удалось выявить их имена и адреса. Это были венгр Александр Радо и англичанин Александер Фут. Как пишет последний в своей книге «История русского шпиона» (Story of a Russian Spy), он посылал донесения о войсках, военных операциях, намерениях германского руководства, а также о разных негласных событиях в Германии. По его словам, он получал эти материалы открытым текстом, а потом зашифровывал их и передавал в Москву. Любопытно, что до сих пор не вскрыты источники этой информации, и даже заинтересованные в этом западные разведслужбы с очевидностью не могут до них докопаться.
Фут был арестован швейцарской полицией и с ноября 1943 г. по сентябрь 1944 г. сидел в тюрьме. Когда же западные союзники освободили Францию, его выпустили на свободу. Вскоре он вместе с Радо поехал в Москву, где ему даже присвоили звание советского майора. Однако спустя некоторое время он вернулся на Запад. В описываемых им событиях правда очень часто оказывается перемешанной с вымыслом, и вообще складывается впечатление, что многие свои донесения он придумывал сам.
Число мужчин и женщин, казненных по факту участия в работе «Красной капеллы», согласно официальным данным, составило 78 человек. Весьма вероятно, что на самом деле их было гораздо больше. Адмирал вообще предполагал, что с «Красной капеллой» были связаны даже очень высокопоставленные нацистские функционеры, такие, как, например, Мартин Борман, но никаких доказательств этому до сих пор не найдено. В то же время многим казалось, что шеф гестапо Мюллер уже весной 1943 г. задумывал постепенно как можно дальше дистанцироваться от борьбы с советской тайной службой. И ведь действительно, в 1945 г. Мюллер перебежал к Советам. Один немецкий офицер, возвратившийся из советского плена в 1950 г., рассказывал, что видел Мюллера в Москве в 1948 г.[228]
Наиболее ясное представление о масштабах «тайного фронта», созданного противником, дают материалы радиоразведки. В январе 1944 г. радиоразведчики на основе полученных ими данных радиопеленгации, осуществлявшейся как стационарными, так и подвижными постами, пришли к следующим выводам. Всего в оккупированных областях (без учета тыловых районов Восточного фронта) действовало около 200 агентов-радистов, державших связь с лондонским центром. Примерно 150 из них располагались во Франции, Бельгии и Нидерландах; остальные действовали в Дании, Норвегии, Италии, Испании и Северной Африке[229].
