Я окинул старика задумчивым взглядом. Хороший мужик Пабло, и механик отличный. Мне его в усиление дали — чтобы проще контакт с местными монтажниками установить. Те всё больше молодые парни, для них начальник их возраста не авторитет, а Пабло они слушались. Вообще он весь такой кряжистый, на пивной бочонок похож. И с усами, пышными такими, висячими. Он ими отсутствие шевелюры компенсирует. Характер горячий, латинский. В молодости был не дурак подраться, одно время входил в национальную сборную по боксу. С возрастом отяжелел, остепенился, стал в чем?то философом. Короче, полная противоположность Вовы.
— Я не буду тебя обнадёживать, Пабло, — нечего показывать, что проблема яйца выеденного не стоит, а то труд мой совсем уважать перестанут. — Но я не вижу ничего невыполнимого. Всё, что нам надо — ёмкость для браги, змеевик, система охлаждения и тара для готового продукта.
— Что такое брага? — уточнил будущий винокур. — И что за готовый продукт?
— Насколько я понимаю, у тебя проблемы с исходным сырьём, — я уселся на ступеньку трапа и принялся размышлять вслух. — Чистый тростниковый сок в нужном объёме ты не достанешь. Но есть выход — берём отходы производства, жмых, или как они там называются. Добавляем сахар, фрукты местные, сок, сколько найдёшь, дрожжи — получаем брагу. Дадим ей побродить несколько дней, а потом перегоним. При желании можно дважды. На выходе получим самогон — в зависимости от качества браги и количества перегонок от сорока градусов и выше.
— Да–да, — оживился Пабло, — получим самый настоящий ром, тот, что называется blanc. А потом его можно будет выдержать и добавить ароматизаторы… А ведь может выгореть! Мы можем стать монополистами на этом острове!
Наивный. Неужели он думает, что ещё никто не догадался самогоноварением заняться? Столько сырья под рукой. Хотя, ему виднее…
— Короче, проблем нет. Нужно только змеевик сделать. Для него нужны тонкие металлические трубки.
— Насколько тонкие? — ага, деловой разговор пошёл.
— Внутренним диаметром миллиметров десять примерно. Плюс–минус два.
— Вот озадачил, Олег! — Пабло крепко задумался. — Нет у меня таких трубок. Самые тонкие — полудюймовые водопроводные.
— Не пойдёт, — почесал я в затылке. — Мы их согнуть не сумеем. Можно, конечно, взять прямую длинную трубу, но тогда с системой охлаждения проблемы возникнут. Надо думать.
— Подумай, Олег, подумай. И я подумаю.
На том и порешили. Вова интерес к проблеме на данный момент потерял — он свою часть работы выполнил: подал идею. Реализация, как обычно, ложилась на мои плечи.
* * *
Инес всё?таки очень горячая штучка. Почти два часа меня эксплуатировала всячески, и никак не успокоится…
— Радость моя, — я попытался отвернуться и укрыться с головой одеялом. — Радость моя, я тебя умоляю!.. Давай уже спать!
— Не хочу спать, хочу тебя! — блин, когда же ты угомонишься наконец!
Ах вы ручки шаловливые, ах вы ножки стройные да гладкие… Опаньки, опять. Ну ладно, чего не сделаешь для любимой женщины.
— Меня хочешь?! Ну, получай!
— Дурак! Пусти! Ах, ааах, ааааааах!..
Ну вот, вроде довольна. Откинулась на подушку и дышит умиротворённо. Третий час ночи. Завтра вставать ни свет ни заря. Хотя оно того стоит. Пока мы в Порто–Франко жили, кровать сломали. А кровать у меня была мощная, из хорошего уголка сваренная. И матрас на поддоне из толстенных брусьев. Однако ж не выдержала, хотя сначала пружины повылезали и Инес об них царапаться начала. Пришлось другую кровать заказывать у местного плотника. Аэродром он смастерил на загляденье. Эх! Не то, что местные койки — пришлось по старинке две рядом ставить. Жутко неудобно.
Вроде заснула. Так, осторожненько отодвинуться…
Вечер сегодня удался на славу. Из выловленного поутру полосатика получился отличный шашлык — Вова не подвёл, отыскал трехлитровый жбан белого вина, лимонов подогнал, а в Пепитиных запасах нашлись необходимые специи. Замариновали плотное белое мясо, а потом поджарили на углях. И почти весь вечер ели, запивая белым сухим испанского производства. Наверное, поэтому Инес сегодня такая неугомонная — после спиртного её всегда на это дело тянет, и развлекаться она часами может. Впрочем, мне доза малая тоже помогла продержаться. Вино, кстати, что бы ни говорил Пабло, очень даже недурственное. Хотя из меня сомелье никакой — худо–бедно сухое от полусладкого отличаю, и белое от красного. Старый механик подтянулся на огонёк ближе к вечеру, часов в десять, и не один — на прицепе приволок племянника по имени Мигель. Тот ещё живчик — высокий, стройный, с роскошными кудрями. И ехидный, сцуко. На Пепиту сразу глаз положил. На этой почве мы с ним и познакомились на третий день по приезду. Пришлось доходчиво объяснить, что данная особь женского пола занята, и уступать её другому самцу у меня желания нет. Мигель понял буквально сразу — он ещё и умный оказался. Хотя я подозреваю, что понятливость его подогрели два пропущенных удара — в печень и солнечное сплетение. Ну и Пепита недвусмысленно дала понять, кто в доме хозяин. Потом, правда, мы подружились и о неприятном инциденте старались не вспоминать. Тем более у Мигеля имелась очень даже симпатичная девушка, а на Инес он стойку сделал чисто инстинктивно. Ну и меня недооценил, впрочем, как обычно. А с Вовой они вообще не разлей вода.
После прихода гостей разговор вновь плавно съехал на достоинства различных марок рома, потом кубинцы немного поспорили о преимуществах и недостатках различных технологий его изготовления, а под конец Старый Пабло в очередной раз посетовал, что нет возможности наладить производство на солнечном Сьенфуэгосе. На том и разошлись, весьма довольные вечером.
А я потом ещё битых два часа раздумьями мучился, на предмет изготовления змеевика для самогонного аппарата. Очень уж Пабло вкусно расписывал достоинства настоящего рома, даже blanc, не говоря уж о золотом «Гавана Клабе». Впрочем, мысли меня одолевали лишь в краткие передышки, что позволяла устроить Пепита во время бурной постельной баталии. Вот и теперь, вместо того, чтобы провалиться в целительный сон, ворочаюсь и думу думаю. Есть! Ай да я, ай да сукин сын! Придумал!
И тут до меня дошло, что Инес пытается у меня что?то выпытать. Ещё бы не дошло — когда так по рёбрам локтем саданут, до кого угодно дойдёт.
— Что? Радость моя…
— Я тебе покажу «радость моя»! — Пепита прямо?таки шипит от бешенства. — Я у тебя пять раз спросила — любишь ты меня? А ты? Как бормотал что?то, так и бормочешь! Да ты меня даже не слышишь! Подонок! Ненавижу! Вон отсюда!!!
Черт, я ведь с краю лежу! Ааааа!!! Твою мать, больно?то как! Что у неё за привычка — упрётся в стену спиной, ногами мне в бок, и с кровати сбрасывает. Не первый раз уже.
— Инес! Любимая!
— Вон как запел, кобелина! — как же она прекрасна в гневе! — Вали давай, и до утра не возвращайся! А утром ещё прощение вымаливать будешь!
Досадно. Как же я проморгал, когда она свой вопрос любимый задала? Есть у неё дурацкая привычка — после секса, уже на гране сна, в полудрёме, спрашивать начинает, люблю ли я её. И если не слышит ответа, просыпается и устраивает разборку. Очень мило. В Порто–Франко я пару раз в машине ночевал, в
