Сергей Волков
Маруся. Книга третья
Лёд и пламень
ЧАСТЬ 1
Ты-дымс!
Сегодня у меня хорошее настроение и хочу сделать подарок большому количеству незнакомых мне людей:)
Эпизод 1
Зал Ста Тысяч предметов
Поколебавшись несколько секунд, Маруся протянула руку и вставила свой предмет в углубление. Ящерка словно прилипла к бархату. Перед глазами полыхнуло уже знакомое сияние. Девочка ухватилась за фигурку, дернула — безрезультатно. Она ощутила, что падает, при этом оставаясь на ногах. У Маруси закружилась голова. Пространство вокруг озарилось пурпурным светом.
Женский голос за спиной произнес:
— С днем рождения, Марусенька!
Маруся замерла. Она помнила этот голос. Она хорошо знала этот голос. Этот голос всегда был с ней. Медленно-медленно, словно боясь поверить в то, что сейчас увидит, она обернулась.
— Мама?
Они стояли в нескольких шагах друг от друга. На Еве было легкое зеленое платье, расшитое по вороту и подолу серебряными цветами. Она растерялась не меньше Маруси. Так бывает в жизни — готовишься к какому-то событию, ждешь его, считаешь дни, часы, минуты — а когда ожидаемое случается, впадаешь в ступор, превращаешься в соляной столб.
Для Маруси мама давным-давно стала неким символом, семейным преданием, легендой. Она хотела встретиться с ней всю жизнь. Но никогда не думала о том, что будет делать, когда это вдруг произойдет.
И вот — произошло.
Воздух, казалось, звенел от напряжения, словно кто-то тронул невидимую, туго натянутую струну. Ева первой сделала короткий, осторожный шаг навстречу дочери. Потом второй. Третий…
И тут струна лопнула! Маруся сорвалась с места, бросилась к маме, повисла у нее на шее, прижалась, зажмурив глаза…
— Мамочка…
— Девочка моя… — Ева обняла Марусю за плечи, заплакала, и они замерли, счастливые, а над ними таинственно мерцали на черном бархате тысячи серебряных фигурок…
Сколько времени это продолжалось — минуту, час, год — Маруся не знала. Она просто наслаждалась этим внезапным счастьем и покоем, который можно обрести только в объятиях мамы. Она тоже плакала. И улыбалась сквозь слезы.
— Господи… — прошептала Ева. — Наконец-то… Ты дошла. Ты умница, молодчина! Марусенька, я так рада! Дай-ка, я тебя рассмотрю как следует! Чумазая какая!
— Это от пыли. В вашей башне давно не убирались, — пряча смущенную улыбку, прошептала Маруся.
Отойдя друг от друга на шаг, мать и дочь разглядывали друг друга. Ева — с удивлением, Маруся — восхищенно. Мама и вправду осталась совершенно такой же, как на фотографии, что стояла у отца на рабочем столе. Ее можно было принять за старшую сестру Маруси, но никак не за мать четырнадцатилетней девочки.
— У тебя хороший косметолог, — попыталась пошутить Маруся.
— Да какой там косметолог, — покачала головой мама. — Вон, синяки под глазами от недосыпа. Просто… Просто время здесь идет совершенно иначе.
— Почему?
— Объяснить трудно. Поверь — и все.
— Легко сказать.
— Иногда сказать легче, чем понять.
— Ну, это всегда так.
— А вот и не всегда, — Ева смахнула со лба упавшую прядь волос.
— Всегда-всегда, — уверенно сказала Маруся.
— Ого, да ты у меня спорщица!
— Ладно тебе… Лучше расскажи, что ты тут делала все это время?
— Организовывала работу штаба, — Ева опять засмеялась.
— Штаба?
— Информатория, если угодно. Или пункта управления.
— Но чем тут управлять?
— А разве ты еще не поняла? Планетой. Террой, Геей…
— Геей?
— Еще существует много названий. Но все они переводятся как «Земля».
— Нифига себе…
— И это говорит моя дочь! В каком колледже учат так выражаться?
— Йель, — фыркнула Маруся и они обе рассмеялись.
— Как ты? Цела? Жива, здорова? — Ева тормошила дочь, заглядывая ей в глаза.
— Типа того.
— Марусенька, ну ты что? Растерялась?
— Это от радости, — Маруся еле выдавила из себя эту фразу. Она не понимала, что с ней творится, что происходит.
— Я тоже очень рада. Ты даже не представляешь, как рада! — Ева опять поцеловала Марусю, всмотрелась в нахмуренное лицо дочери. — Ты точно в порядке? Ничего не болит?
— Нет, все в норме.
— Ну, тогда пойдем, — Ева указала рукой куда-то в глубину переливающегося всеми цветами радуги пространства, увлекая за собой Марусю. — Я покажу тебе, чем занимаюсь.
— Занимаешься? — переспросила девочка. Она никак не могла привыкнуть к мысли, что рядом с ней, в двух буквально шагах, идет ее много лет назад пропавшая мама.
