смотрелся одинаково омерзительно и скорее всего являлся одним из новых экспонатов коллекции старого хрыча Бассета. Мой дядя Том тоже постоянно таскает домой с аукционов подобных уродцев.
— Что-то новенькое? — спросил я.
Папаша Бассет вздрогнул. Вероятно, ему удалось-таки себя убедить, что я всего-навсего мираж, и теперь, обнаружив поблизости Бертрама Вустера из плоти и крови, он испытал нервный шок.
— Я об этой штуке посреди стола, — продолжал я развивать свою мысль, — она похожа на ударника из джаз-банда. Наверное, появилась после… после того, как я здесь был в последний раз?
Возможно, с моей стороны было довольно бестактно напоминать Бассету о моем предыдущем визите, возможно, мне следовало промолчать, но слово не воробей, вылетит — не поймаешь.
— Да, — с трудом выдавил из себя Бассет после минутной заминки, во время которой его била крупная дрожь, — это мое последнее приобретение.
— Папочка ее купил у одного человека по имени Планк. Он живет здесь неподалеку, в Хокли, — заметила Мадлен.
— Миленькая вещица, — сказал я. Смотреть на нее было тошно, но я подумал, что меня не убудет — надо немного умаслить старикашку Бассета. — Дядюшке Тому наверняка понравилась бы. Кстати, — меня вдруг осенило, — по-моему, тетя Далия мне вчера о ней говорила по телефону. Дядя Том, сказала она, душу бы прозакладывал, чтобы заполучить ее в свою коллекцию. И я не удивляюсь. На вид вещица очень ценная.
— Тысяча фунтов, — наконец подала голос Стиффи, вышедшая из состояния комы.
— Это же куча денег, ей-богу! — Я с изумлением подумал, что мировые судьи, если они, конечно, в течение многих лет неустанно штрафуют кого ни попадя и прикарманивают денежки, действительно могут позволить себе такие значительные траты. — Из чего она сделана? Из мыльного камня?
Видимо, я здорово промахнулся.
— Из янтаря, — отрезал папаша Бассет и посмотрел на меня взглядом, который запомнился мне с тех пор, когда я стоял перед ним в полицейском суде на Бошер-стрит. — Из черного янтаря.
— Ах да, конечно. Теперь я вспомнил, тетя Далия так и говорила. Она в восторге от этой вещи, уверяю вас, в совершенном восторге.
— Неужели?
— О, без сомнения!
Затевая этот разговор, я надеялся немного растопить лед, так сказать, и придать нашему общению легкость вроде той, которая была свойственна завсегдатаям старомодных салонов и о которой много чего понаписано в романах. Но увы, за столом вновь воцарилось молчание, однако в конце концов трапеза завершилась, и я сразу же направился в свою комнату, где собирался убить остаток вечера в обществе Эрла Стенли Гарднера, которого прихватил с собой. Какой смысл, подумал я, толпиться в гостиной, где Спод свирепо на меня косится, папаша Бассет с презрением фыркает в мою сторону, а Мадлен наверняка примется петь народные баллады. Ускользнув по-тихому из гостиной, я совершил антиобщественный поступок, и какой-нибудь автор учебного пособия по этикету укоризненно поднял бы бровь, но один из бесценных уроков, которые преподносит нам жизнь, заключается в том, чтобы уметь вовремя удалиться.
Глава 7
Обремененный разными заботами, я до сих пор не обмолвился об одном таинственном обстоятельстве, которое во время обеда сильно меня занимало, а именно: что случилось с Эмералд Стокер.
Она ведь мне совершенно определенно сказала, что сегодня едет в Тотли четырехчасовым поездом, и как бы этот поезд ни тащился, он уже должен быть здесь. Ведь Гасси, который тоже им ехал, преспокойно сидит среди нас. А о ней ни слуху ни духу. Взвесив все имеющиеся факты, я смог вывести одно- единственное заключение — девчонка меня разыграла.
Но зачем? С какой целью? Этим вопросом я задавался, поднимаясь к себе в комнату, где меня ждал Эрл Стенли Гарднер. Если вы сочтете, что я был удивлен и озадачен, то не ошибетесь.
В комнате я застал Дживса, который справлял свои камердинерские обязанности, и с ходу ему изложил, что меня тревожит:
— Дживс, вы видели фильм под названием «Пропавшая дама»?
— Нет, сэр. Я редко посещаю кинематограф.
— Ну, там фигурирует дама, которая затем исчезает, следите, пожалуйста, за ходом моих мыслей. Зачем, вы спросите, я об этом говорю? А затем, что моя юная приятельница исчезла средь бела дня, исчезла, не оставив и следа, как вы однажды выразились.
— Весьма таинственная история, сэр.
— Вот именно. Я теряюсь в догадках. Когда мы с ней обедали вчера, она сказала, что едет в Тотли четырехчасовым поездом, но фокус в том, что ее здесь нет. Вы помните тот день, когда я обедал в «Ритце»?
— Да, сэр. На вас была тирольская шляпа.
— Дживс, давайте не будем развивать шляпную тему.
— Слушаюсь, сэр.
— Если хотите знать, несколько членов клуба интересовались, где я достал эту шляпу.
— Видимо, для того чтобы стороной обходить вашего шляпника, сэр.
Я понял, что его не убедишь, и перевел разговор на более приятный и менее располагающий к полемике предмет:
— Ну, Дживс, надеюсь, вы порадуетесь, когда узнаете, что все в порядке.
— Сэр?
— В смысле лютни, о которой мы говорили. Никакой трещины. Совсем как новая. Мисс Бассет и Гасси по-прежнему влюблены друг в друга, знаю из первых рук. Уф! Прямо гора с плеч.
Я не надеялся, что он захлопает в ладоши и начнет скакать от радости, этого от него не дождешься, но тем не менее я оказался не готов к тому, как он принял эту горячую новость. Он вовсе не собирался разделять мой восторг:
— Боюсь, сэр, что оптимизм по поводу данного обстоятельства несколько преждевременен. Возможно, позиция мисс Бассет именно такова, как вы предполагаете, однако что касается мистера Финк- Ноттла, то, кажется, с его стороны мы наблюдаем некоторое недовольство, грозящее перерасти в возмущение.
Улыбка от уха до уха, игравшая у меня на лице, вмиг угасла. Как правило, высказывания Дживса с трудом переводятся на общеупотребительный английский язык, но тут я сразу врубился в суть, и, как говорят французы, если не ошибаюсь, frisson[26] пошел у меня по телу.
— Вы хотите сказать, что она влюблена, а он уже нет?
— Совершенно верно, сэр. Когда я отгонял автомобиль в гараж, то встретил мистера Финк-Ноттла, и он конфиденциально осведомил меня о своих неприятностях. Его сообщение дает повод для серьезной озабоченности.
Еще один приступ frisson’a сотряс мой организм. Знаете, бывает иногда такое ужасно неприятное чувство, будто по позвоночнику туда-сюда снует целое стадо сороконожек. Я боялся, что случилось самое худшее.
— Что там еще стряслось? — заплетающимся голосом — кажется, так можно сказать? — спросил я.
— С сожалением должен вас информировать, сэр, что мисс Бассет настаивает на том, чтобы мистер Финк-Ноттл придерживался вегетарианской диеты. Совершенно понятно, что мистер Финк-Ноттл пребывает
