— Нет, вы правда тип-топ, дальше некуда! Абсолютно как бабушкин пирог! Расчудесно! Ну, пожалуй, я пожелаю вам доброй ночи.
— Доброй ночи. И огромное вам спасибо.
— Да нет, ну что вы.
Арчи направился к двери.
— Да, кстати.
— Да?
— На вашем месте я бы постарался успеть на самый ранний поезд. Видите ли… э… вам следует показать Перси ветеринару как можно скорее.
— Нет, вы правда предусматриваете решительно все, — сказала мисс Сильвертон.
— Да, — задумчиво сказал Арчи.
Глава 14
Печальный инцидент с психом Бидлом
Арчи был простая душа и, как обычно для простых душ, легко проникался благодарностью. Он ценил доброе с собой обращение. И когда на следующий день Люсиль вернулась в «Эрмитаж» — сплошные улыбки и нежность, а также ни слова о Глазах Красавицы и мошках, в них забирающихся, он исполнился жгучим желанием выразить ей весомую признательность за такое великодушие. Он отдавал себе отчет, что мало нашлось бы жен, у которых достало бы благородства или чего-то там еще, чтобы нет-нет да и перевести разговор на вышеупомянутые темы. Ему не требовалось такого ее поведения, чтобы признать Люсиль своей в доску, сверх-сверх и одной из наилучших, поскольку эти факты он осознал в первый же миг знакомства с ней, однако он всеми своими фибрами ощущал, что она заслуживает наивысшей награды безо всяких там экивоков. И по счастливой, как он решил, случайности примерно через неделю ожидался день ее рождения. Уж конечно, чувствовал Арчи, он сумеет сварганить для этого случая подарок — пальчики облизать — что-нибудь сверхтип-топистое, от чего милая девочка просто закачается. Уж конечно, что- нибудь да подвернется и покончит с его хроническим безденежьем на срок краткий, но достаточный, чтобы он мог развернуться вовсю ради этого знаменательного дня.
И будто в ответ на молитву почти забытая тетушка в Англии неожиданно, абсолютно без всякой причины взяла да и раскошелилась через океан на целых пятьсот долларов. Подарок был таким щедрым и таким нежданным, что Арчи испытал благоговение соучастника чуда. Подобно Герберту Паркеру, он почувствовал, что не бывает праведник оставленным. Именно такие непредвиденности возвращают типчику веру в человеческую натуру. Почти неделю он пребывал в счастливом трансе, а когда, благодаря бережливости и предприимчивости — иными словами, заключив с Реджи ван Тайлом пари, что нью- йоркские «Гиганты» выиграют первую игру против питсбургской бейсбольной команды, — он сумел удвоить свой капитал, жизнь уже ничего не могла предложить ему сверх. Он обрел возможность потратить на подарок Люсиль ко дню рождения тысячу долларов. Он захватил мистера ван Тайла, на чей вкус в подобных делах твердо полагался, и потащил его в ювелирный магазин на Бродвее.
Ювелир, дородный благодушный мужчина, опершись на витрину, любовно поворачивал в пальцах браслет, который извлек из синего плюшевого гнезда. Арчи, опираясь о противоположный край витрины, придирчиво рассматривал браслет, жалея, что недостаточно разбирается во всем таком, поскольку ему казалось, что ювелир примеривается, как половчее его облапошить. На стуле рядом с ним Реджи ван Тайл, по обыкновению, полудремал, уныло позевывая. Он позволил Арчи затащить его в эту лавку, и ему хотелось поскорее купить что-нибудь и уйти: необходимость сосредоточиться дольше чем на минуту действовала на Реджи изнурительно.
— Вот этот, — сказал ювелир, — я могу уступить за восемьсот пятьдесят долларов.
— Хватай! — пробормотал мистер ван Тайл.
Ювелир посмотрел на него одобрительно: клиент абсолютно в его вкусе. Однако Арчи продолжал сомневаться. Реджи-то хорошо командовать «хватай!» с такой небрежностью. Реджи ведь миллионер и, конечно, привык покупать браслеты фунтами, или дюжинами, или как там еще, но он-то совсем в другом положении.
— Восемьсот пятьдесят долларов! — сказал он неуверенно.
— И стоит того, — пробубнил Реджи ван Тайл.
— Более чем стоит, — поправил ювелир. — Уверяю вас, нигде на Пятой авеню вам ниже цены не предложат.
— А? — сказал Арчи, взял браслет и вдумчиво его покрутил. — Ну, мой милый старый ювелир, лучше не скажешь, верно? Или неверно? — Он нахмурился. — Ну, ладно! Но странно, что женщины так падки на эти штукенции, а? Я хочу сказать — не вижу, что такое они в них видят. Камни и все такое. Тем не менее оно так.
— Это, — сказал ювелир, — как вы говорите, сэр, именно так.
— Ну да, так.
— Ну да, так, — сказал ювелир, — что весьма удачно для людей моей профессии. Возьмете с собой, сэр?
Арчи взвесил.
— Нет. Нет, с собой не возьму. Дело в том, знаете ли, моя жена вечером возвращается в город, а завтра у нее день рождения, и подарок — для нее, и если он будет прыгать сегодня по дому, она может его увидеть, а это подпортит сюрприз. Я хочу сказать, она же не знает, что это мой подарок ей и все такое прочее!
— Кроме того, — сказал Реджи, слегка оживившись, когда нудные деловые переговоры завершились, — днем мы идем на матч… могут обчистить карманы… да, лучше послать.
— Куда его послать, сэр?
— А? Запузырьте его миссис Арчибальд Моффам в «Космополисе». Но не сегодня, знаете ли. Подошлите завтра с утра.
Завершив эту приятную сделку, ювелир отбросил деловые манеры и оказался не прочь поболтать.
— Значит, вы собрались на матч? Состязание обещает быть интересным.
Реджи ван Тайл, теперь — по его нормам — полностью пробудившийся, возмутился.
— Да ничуть! — категорично заявил он. — Никакого состязания! Это просто нельзя назвать состязанием. «Пираты» их сразу уложат на обе лопатки.
Арчи был безмерно уязвлен. В бейсболе есть что-то такое, что пробуждает энтузиазм и дух поддержки в самых, казалось бы, неподходящих индивидах. Мужчина попросту не может оказаться в Америке и не пристраститься к этой игре, и Арчи успел давно стать одним из самых горячих ее поклонников. Он всецело поддерживал «Гигантов», и его единственная претензия к Реджи (во всех остальных отношениях весьма достойному молодому человеку) возникла потому, что последний, обязанный своими деньгами сталелитейным заводам Питсбурга, был до нелепости предан питсбургским «Пиратам».
— Что за абсолютная чертова чушь! — воскликнул он. — Посмотри, как «Гиганты» разделались с ними вчера!
— Вчера — это не сегодня, — отрезал Реджи.
— Да, и это для них куда хуже, — сказал Арчи. — Сегодня у «Гигантов» на подаче Псих Бидал.
— Я именно про это и говорю. «Пираты» его полностью уели. Вспомни, что случилось в прошлый раз.
Арчи понял намек, и его великодушное сердце восстало. Псих Бидл (это ласковое прозвище он получил от восхищенных зрителей за некоторые свои чудачества), бесспорно, был величайшим подающим левшой, каким последнее десятилетие мог гордиться Нью-Йорк. Но на гербе мистера Бидла, в остальном блистательно чистом, имелось одно пятно. За пять недель до этого дня во время вторжения «Гигантов» в
