— Передайте Эгглстону, пусть стоит насмерть и не вздумает посылать им свадебный подарок.
— Вряд ли я смогу ему что-то передать. — Джейн смотрела на темную воду — Он возвращается в Блумсбери.
— Он что, — сердце у Пэки скакнуло, — разорвал помолвку?
— Да.
На минуту Пэки охватила безудержная радость, но он тут же сурово одернул себя — это недостойно современного Сидни Картона. Разве Сид радовался бы разрыву? Ему скорее подобает сделать все, что в его власти, чтобы примирить влюбленных.
— Я бы не стал так уж волноваться, — успокаивающе проговорил Пэки. — Блэр брякнул такое сгоряча. Нельзя же рассчитывать, что мужчина, провалявшийся бог весть сколько времени в дурно пахнущем домике, связанный по рукам и ногам, так сразу и придет в жизнерадостное настроение! Пусть отлежится день-другой, и вы его не узнаете. Так уж бывает с добротой. Чуть появится прокол, и она высвистывает через него точно воздух. Но дайте срок, и мало-помалу она опять наполнит резервуар. Поверьте, через день-два он явится бренчать на гитаре под вашим окошком.
Джейн молчала.
— Явится и попросит: «Забудь мои жестокие слова!»
Джейн пнула ногой прутик.
— Я не уверена, что хочу забыть их.
— Что?
— Мне скорее кажется, это самое лучшее, что могло случиться!
Пэки сглотнул что-то острое, мешавшее голосовым связкам.
— Не хотите же вы сказать, что…
— Именно.
— Так вы больше не любите Эгга?
— Не уверена, что вообще любила его. Сами знаете, как иногда случается. Встречаешь кого-то, он представляется тебе набитым всяческими идеалами, р-раз — и вскружилась голова!
Пэки ошеломило это добавочное доказательство того, что они с ней — поистине родственные души.
— Мне и объяснять не надо! Как сказал бы старина Слаттери, я мог бы роман написать! В точности так же произошло между мной и Беатрисой.
— Но вы же Беатрису любите…
— Именно что нет. Какой-то толчок в двенадцать ночи, и как рукой сняло.
— Что?!
— Что к лучшему, — прибавил Пэки, — ведь моя помолвка тоже развалилась.
— Не может быть!
— Может. Беатриса дала мне от ворот поворот… когда же это? А, в шесть пятнадцать.
— Да ведь ее здесь нет!
— Вчера была.
— Почему же она порвала помолвку?
— Ну… — Пэки заколебался. — По нескольким причинам. Каким-то образом у нее сложилось впечатление, что я слабоумный. А еще…
— А еще?
— Э… Видите ли, она нечаянно наткнулась на вашего папу, и он рассказал ей кое-что…
— О чем же?
— Про нас с вами. Беатриса обвинила меня в том, что я ухаживаю за вами за ее спиной.
— Но вы ведь не ухаживали?
— Ясное дело — нет. Глупая выдумка. Но вы же понимаете, каковы женщины.
Джейн чуть грустно посмотрела на озеро.
— Жаль, что вы не понимаете…
Странное чувство охватило Пэки. И речи, конечно же, не могло идти, будто какой-то невидимка вдруг огрел его тупым предметом по голове, но чувства он испытывал именно такие. А заодно злодей удалил и все мускулы из ног.
Но он принудил себя оставаться спокойным.
— Вы сказали — жалко, что я не понимаю? — осторожно переспросил он.
— Да нет. Если вам не хочется понимать, что ж…
Мускулы вернулись в ноги. Голова прояснилась. Он почувствовал себя исполином.
— Да хочется мне! Черт подери, неужели вы… неужели ты… э… ты… как бы тут выразиться?
— По-моему, я влюблена в тебя с тех самых пор, как девчонкой ходила смотреть твои футбольные матчи.
— То же самое и со мной! В точности! Нет, я не смотрел, конечно, как ты в футбол играешь, но… ну ты же понимаешь, про что я.
— А когда ты приехал сюда и так изумительно изобретал всякие разные хитрости, для меня все и прояснилось.
— Правда, забавно, как вдруг озаряет человека! — пылко подхватил Пэки. — Теперь я понимаю, что на самом деле любил тебя с той самой минуты, как ты вошла в номер своего папы и присела на стул. Что-то подсказало мне: мы — родственные души, Джейн.
Только через несколько минут после того, как он прижал ее к себе, до него дошло, что остались кое-какие недоговоренности.
— Но ты понимаешь, что я за человек, правда? — беспокойно осведомился он. — Ты не бросаешься ко мне с закрытыми глазами?
— Я считаю, что ты настоящий ангел.
— Ангел-то я ангел, — подтвердил Пэки, — но это не меняет того, что я уже два раза был помолвлен. И с Беатрисой, и с нынешней миссис Скотт, или Потт, а может, и Ботт. Помолвки, можно сказать, вошли у меня в привычку. Многие вообще считают, что я вертихвост и висельник.
— А что это такое?
— То, чем я был, пока не встретил тебя. Но это осталось позади. Теперь — все окончательно!
— Третий раз, — мудро рассудила Джейн, — всегда счастливый!
— Отчего это твой носик так забавно вздернут? Самый кончик.
— Не знаю. Так уж оно есть. Тебе не нравится?
— Наоборот! Очень нравится. Мне нравится в тебе все! — Ликование с новой силой охватило Пэки. — Ого-го! Как же мы будем развлекаться! Ты ведь не заставишь меня ходить по концертам и лекциям? Конечно же, нет! Мы просто станем вместе колесить по всему миру до конца жизни, веселясь так, что небу будет жарко! Я уже упоминал, что мы — родственные души?
— По-моему, да.
— Так вот, повторяю: мы — родственные души! Юная Джейн, — Пэки чуть отстранил ее, пристально вглядываясь ей в глаза, — ты уверена, что любишь меня?
— Конечно, люблю.
