мосту самой короткой дорогой, которая только существовала: прямо по рельсам! Что ни говори, а поездочка выдалась запоминающейся. И чем дальше, тем все более разухабистой она становилась.
Пожарная цистерна не являлась паровым котлом и не была рассчитана на такую нагрузку. Вскоре швы на ней стали расходиться, кипяток со свистом вырывался наружу, и вот уже «Урал» несется по железной дороге в клубах пара, словно натуральный паровоз. Но это было и хорошо. Пускай в бочке появляются мелкие дыры – через них сбрасывалось избыточное давление. Каждая такая брешь отсрочивала взрыв, который рано или поздно, но случится, поскольку сила Отшельника с каждой минутой возрастала.
Мощный движок позволял «Уралу» прыгать по шпалам и перескакивать через рельсы без особых усилий. И когда мы наконец увидели мост, даже я вслед за Бледным не удержался от радостной брани. И наши товарищи на берегу наверняка тоже радовались – вряд ли они проморгали движущуюся к мосту машину, за которой тянулся густой паровой шлейф.
На самом деле, конечно, радоваться было еще рано, ведь впереди нас ожидала не менее важная и куда более опасная работа.
В музее не было информации, успел ли по мосту Утопленников проехать хотя бы один автомобиль прежде, чем мост был взорван на заре автомобильной эры. Если не успел, значит, честь таких первопроходцев выпала нам. Хотя и мы не могли полноправно считаться таковыми, поскольку не пересекли реку, а остановили машину посреди моста. После чего выскочили из нее и припустили во все лопатки в сторону берега.
Стоя на месте, «Урал» продолжал ходить ходуном. Теперь – исключительно за счет кипящей в цистерне воды, а также пытающегося вырваться наружу Отшельника. Судя по всему, он уже разодрал «смирительную рубашку», которую мы на него надели. А, значит, еще немного, и он пробьет стену своей темницы. И когда это случится, на город вновь обрушится огненный кошмар. И первыми, на ком плазмодемон сорвет злобу, будем, естественно, мы.
– Ты не забыл о последнем пункте нашего договора? – поинтересовался у меня на бегу Кальтер. – Надеюсь, он все еще в силе? Если да, сейчас самое время сдержать обещание.
– Да, в силе, – с неохотой признал я. Не все детали плана Безликого были мне по душе. Особенно этот так называемый «последний пункт». Он не давал мне и моей команде никаких преимуществ – напротив, вынуждал нас пожертвовать кое-чем ценным. Но идти на попятную, а тем более сейчас, было поздно. Да и Кальтер, в свою очередь, тоже готовился пойти на жертву, и тоже немалую, так что мы брали на себя обоюдные расходы.
Кальтер взял у меня то, что я ему обещал, и молча кивнул в знак благодарности. Ладно, поглядим, что у нас в итоге выйдет, и не окажемся ли все мы у одного большого разбитого корыта, а кое-кто при этом еще и мертвым.
Бросив машину с Отшельником, мы возвращались на берег, где у Крупье, как хотелось надеяться, все было готово к горячему приему горячего гостя. Но чтобы наш подарок ему оказался полным, недоставало всего одной, завершающей детали. Самой важной и взрывоопасной. И я все еще понятия не имел, каким образом Кальтер намерен ее раздобыть…
Глава 14
Верданди знала о том, что задумал Кальтер. Знала во всех подробностях. Он много чего скрывал от своей приемной дочери, но сегодня предпочел быть с ней честным до конца. Затеянная им авантюра сочеталась с таким риском, что ему не хотелось бы погибнуть, чувствуя себя перед Верой обманщиком. В конце концов, она была достаточно сильной, чтобы принять любую правду. Даже самую неприглядную. А потом смириться с этим и жить дальше – испытание, с которым Вера также справится.
Знала Верданди и то, что Кальтер не отступится от задуманного, несмотря на все уговоры. Только из-за нее он нанялся на службу в КВК и ввязался в эту игру. И сейчас Куприянов делал все возможное, чтобы Вера благополучно вернулась домой. Чего не случится, пока Отшельник не будет повержен. А убить его, избежав смертельной опасности, не удастся. Не Кальтер, а «серые» придумали эти правила, и ему оставалось лишь пользоваться на игровой арене всеми доступными средствами. Сегодня наилучшим оружием могло считаться лишь самое мощное. И тот, кому предстояло им воспользоваться, брал на себя огромные риск и ответственность.
Кальтер не привык избегать ни того ни другого, когда дело касалось жизни и смерти. Еще до объединения с отрядом Ирода дядя Костя предупредил Веру, что дальше у них не будет времени на долгие разговоры. И если она намерена ему что-то сказать или оспорить его решение, то либо пусть говорит сейчас, либо помалкивает и делает то, что должна.
Верданди в ответ лишь махнула рукой: хватит, наговорились уже. По ее мнению, проще было выдрессировать тигра, чем пытаться убедить дядю Костю сойти с тропы войны, когда он на нее ступил. Да и зачем убеждать? Сейчас он знал, что ждет его и Веру, если не убить плазмодемона, и другого пути, кроме этой тропы, для Кальтера не существовало…
– …И это все?! – удивился полковник Грязнов, пронаблюдав, как его союзник упаковал только что написанное им послание в металлический пенал и передал тот аль-Наджибу. – Ты хочешь отправить письмо в Америку с просьбой, чтобы тебе прислали ядерный заряд? Да ты просто гений, мать твою!
– Это не просьба, – уточнил Кальтер, уже облачившийся в новый космический скафандр. – Это крик о помощи. И там нет ни слова о ядерной бомбе. Я написал: «Помогите! Долго не продержусь! Скоро русские взломают люк, проникнут на станцию и захватят оборудование. Отшельник». Полагаю, этого достаточно, чтобы хозяева «Фантома» отправили сюда бомбу, а ее взрыв списали на аварию реактора. По крайней мере,
– Ну, не знаю, – слегка опешил Ирод. – Нельзя быть настолько уверенным, когда дело касается развязывания ядерной войны. В одной реальности она разразится, а в другой ее зачинщики возьмут и в последний момент передумают.
– Полагаю, самое время это проверить, – предложил Куприянов и кивнул шейху. После чего они вместе перекусили проволоку, что удерживала кожух на телепорте, и аль-Наджиб взялся нажимать на очищенном им от копоти пульте какие-то кнопки.
К этому часу он уже мало-мальски разобрался в устройстве телепорта и смог «включить» черную кляксу. Затем произвел на пульте еще какие-то непонятные манипуляции и лишь тогда бросил контейнер с запиской в искусственно сгенерированную аномалию.
Коробочка исчезла без сюрпризов: просто взяла и испарилась, едва коснувшись разлома и не вызвав на поверхности кляксы никаких возмущений.
– С чего ты взял, что, если у тебя все получится, американцы дадут нам фору именно в три минуты? – спросил полковник у Кальтера.
– Они учитывают вариант, что контейнер может вернуться обратно, пока они не выключат свой телепорт, – ответил Куприянов, проверяя, надежно ли закреплен бандажный ремень на левом рукаве. Чтобы продолжать пользоваться протезными «примочками», Кальтер обрезал рукав и у этого скафандра. – Для такого случая противнику нужна фора, чтобы успеть вскрыть футляр и разрядить бомбу. Так что три- четыре минуты до взрыва у нас будет. А, возможно, и больше – как знать.
– Пропади я пропадом, если это не самая безумная затея, в какой мне только доводилось участвовать в жизни, – пробормотал Ирод.
– Могу сказать тебе то же самое, – подтвердил Кальтер. – Даже не знаю, кто из нас – мы или «серые» – зашел в этой игре дальше. Они искали игроков под стать своим сумасшедшим планам? Что ж, как было и в Дубае, они опять не ошиблись в выборе.
– Внимание! – подал голос не спускающий глаз с телепорта аль-Наджиб. – Есть изменение колебаний по краям аномального поля. Полагаю, это обратная передача! Всем приготовиться!
Сам Кальтер никаких изменений в «кляксе» не наблюдал. Но бывшему помощнику «серых», который прошел через множество таких разломов, было, конечно, виднее. Ирод включил дозиметр, чтобы сразу определить, правильную ли посылку им прислали. Но Куприянов был уверен, что и так узнает ее с первого взгляда. Пусть он видел
И уж точно Кальтер не мог
