МИСТЕР МОНК ИДЕТ В ПОЖАРНУЮ ЧАСТЬ.

1. Мистер Монк и термиты.

Меня зовут Натали Тигер. Вы никогда не слышали обо мне, да и фактически во мне нет ничего особенного. Я не знаменитость и не совершала экстраординарных поступков, чтобы стать узнаваемой. Лишь еще один безликий покупатель, толкающий свою тележку по проходу в Уол-Марте.

Конечно, я ждала от жизни большего. Когда мне было девять лет, я мечтала, что стану одной из Ангелов Чарли. Не потому, что мне хотелось избивать преступников или повсюду бегать без бюстгальтера — я с нетерпением ждала дня, когда дорасту до момента, чтобы вообще его надеть. Грустно, но я все еще его жду. Я восхищалась Ангелами, потому что они были сильными, независимыми и ко всему относились с иронией. Больше всего мне нравилось, как эти девушки заботятся друг о друге.

Что ж, мечта моя сбылась, хоть и не так, как я ожидала. Сейчас моя жизнь и профессия — забота о себе, о моей двенадцатилетней дочери Джули и еще об одном человеке, которого зовут Эдриан Монк.

Вы ничего не слышали обо мне, но если живете в Сан-Франциско, и смотрите новости или читаете газеты, то скорее всего слышали о Монке, вот он действительно знаменит! Он — блестящий детектив, раскрывающий убийства, когда полиция оказывается сбитой с толку, и удивляющий меня своей неспособностью справиться с простейшими проблемами повседневной жизни. Если это цена гениальности, то я счастлива, что у меня ее нет.

Обычно забота о Монке — это простая работа, но все усложняется, когда в доме, где он снимает квартиру, находят термитов. Разумеется, нашел их именно Монк, заметив маленькую дырочку от укуса на сайдинге, и сразу поняв, что она свежая, поскольку постоянно проверяет неровности обшивки.

Когда я спросила его, зачем он это делает, он насмешливо посмотрел на меня и сказал: —А разве не все так поступают?

Вот такая личность Монк.

До тех пор, пока здание не заделают и не обеззаразят, арендодатель попросил Монка пожить пару дней у друзей или в гостинице. Это уже проблема, поскольку из друзей у Монка только я, капитан Лиланд Стоттлмайер и лейтенант Рэнди Дишер из полицейского управления Сан-Франциско. На самом деле я-то ему не друг, а, скорее, сотрудник, и, учитывая, что он мне очень мало платит за то, что я вожу его повсюду на своей машине и ношусь со всеми его поручениями, едва ли я согласилась бы жить с ним под одной крышей.

Сначала я пошла к Стоттлмайеру как к бывшему напарнику Монка по полицейской службе с просьбой приютить его. Но капитан сказал, что жена уйдет от него, если он приведет Монка домой. Подумав, добавил, что сам уйдет из дома, если Монк здесь появится. Следующий пунктом значился Дишер, но оказалось, что он живет в однокомнатной квартире, и места для гостей у него нет. Хотя возникло ощущение, что для меня место бы нашлось, нуждайся я в этом… Или для любой другой женщины в возрасте тридцати с небольшим.

Что ж, деваться некуда, мы с Монком стали подыскивать гостиницу. Для большинства людей это проще простого, но Эдриан Монк не из большинства. Посмотрите, как он одевается!

Он носит рубашки, застегнув их до самой шеи. Они состоят из стопроцентного хлопка, не совсем белые, обязательно с восемью пуговицами, с воротом шестнадцатого размера и рукавом тридцать второго. Все пронумерованы. Возьмите на заметку: это важно!

Брюки со стрелками и манжетами, с восемью петлями для ремня (на обычных штанах их шесть, но его сшиты по специальному заказу), талией тридцать четыре и длиной тридцать четыре, но до манжет длина по внутреннему шву должна быть тридцать два. Все его двенадцать абсолютно идентичных пар ботинок коричневые, десятого размера. Заметьте еще раз: везде четные числа. Поверьте, это не случайность или совпадение. Это для него имеет огромное значение.

Очевидно, с этим связано какое-то обсессивно-компульсивное расстройство. Не могу сказать конкретно какое, потому что я не медсестра, как его бывшая помощница Шарона, внезапно сбежавшая, чтобы снова выйти за бывшего мужа (который, как я слышала, был не таким уж хорошим парнем, но после недолгого времени работы с Монком я поняла, что это не важно. Будь у меня бывший муж, к которому можно вернуться, я бы вернулась).

Так сложилось, что у меня нет профессиональной квалификации. Моим последним местом работы был бар, где я трудилась сначала официанткой, затем барменом, еще раньше работала инструктором йоги и блэкджек дилером, среди прочего. Из разговоров со Стоттлмайером я знаю, что Монк не всегда был таким странным. Его душевное здоровье подорвалось после того, как несколько лет назад убили его жену.

Поэтому я его понимаю. Когда мой муж Митч, боевой летчик, был убит в Косово, я как-будто спятила на долгое время. Не так, как Монк, разумеется, а нормально спятила.

Может быть, поэтому мы с Монком и общаемся так хорошо. Конечно, временами он раздражает меня, но я знаю, что многие его странности появились от глубокого и непреходящего горя, которое не понять никому, кто не прошел через это. Я отношусь к нему с пониманием, но даже у меня есть предел.

Но давайте вернемся к поиску гостиницы для Монка. Начнем с того, что мы могли выбирать только из четырехзвездочных отелей, ведь четыре — это четное число, а двухзвездочные отели не удовлетворили бы Монка стандартом чистоты номеров. Он бы не пустил свою собаку в двухзвездочную гостиницу — будь у него собака, которой нет и никогда не будет, потому что собаки — это животные, которые облизывают себя и пьют воду из унитаза.

Сначала мы отправились на Юнион Сквер в Белмонт — один из лучших отелей в Сан- Франциско.

Перед тем, как выбрать номер и заселиться, Монк настоял на том, чтобы осмотреть все свободные номера роскошного старого Белмонта. Выбирал он только четные номера, расположенные на четных этажах, разумеется. Все номера были стандартными с одинаковой мебелью и покрытием пола, но Монк умудрялся находить что-нибудь неправильное в каждом из них: один номер был недостаточно симметричен, второй, напротив, слишком симметричен, а третий симметричным не являлся вовсе.

Ванные комнаты в номерах были оклеены дорогими итальянскими обоями с цветами. Но если стыки обоев не располагались слева-направо, если цветы и их стебли не совпадали по линии стыка, Монк объявлял этот номер непригодным для жизни.

В десятом осматриваемом номере менеджер отеля начал с жадностью опустошать маленькие бутылочки водки из мини-бара, и у меня возникло сильное искушение присоединиться к нему. Монк в это время стоя на коленях проверял обои на противоположных стенах ванной и указывал на «критическое несовпадение». Я больше не могла выдержать это, и поступила так, как никогда не поступила бы, не находясь в крайне эмоционально-подавленном состоянии.

Я сказала Монку, что он может пожить у нас с дочерью.

Сказала просто для того, чтобы закончились мои острые мучения, не понимая в момент своей глубокой слабости ужасающих последствий моих слов. До того, как я успела взять свои слова назад, Монк незамедлительно принял мое приглашение, и менеджер отеля едва не расцеловал меня в порыве благодарности.

—Но я не хочу слышать никаких жалоб на обстановку в моем доме, на то, как там грязно, и уж тем более на «критические несовпадения», — сказала я Монку, спускаясь по лестнице в вестибюль.

—Я уверен, что у тебя идеально, — ответил Монк.

—Это как раз то, о чем я говорила. Вы уже начали жаловаться.

Он беспомощно посмотрел на меня.

—Я лишь сказал, что уверен в том, что у тебя идеально. Большинство людей приняло бы мои слова за искренний комплимент.

—Но большинство людей не подразумевают «идеально», когда говорят «идеально».