самой больной для себя теме – как пчеловоды испортили среднерусскую пчелу.
Владимир Дмитриевич говорит, что во времена его детства (а пчёл держали и отец его, и дед), даже с виду пчела была другая! Крупная, тёмная и мохнатая, 'как обезьяна' (цитата дословная)! С зимовкой проблем никогда не было, с болезнями и подавно.
Потом начали возить пчёл с южных краёв, и настоящей среднерусской пчелы не стало. Ведь даже если на пасеке содержится только местная пчела, потомство от неё чистокровным уже не будет – во время брачного полёта матки трутни слетаются к ней со всей окрестности, а вокруг стоят пасеки с карпаткой, кавказянкой, и чуть ли не с итальянкой.
Последствия Владимир Дмитриевич наблюдает постоянно на своей пасеке. Большинство пчёлок у него практически чёрного цвета, но попадаются с жёлтыми и серо-голубыми полосками – последствия 'работы' залётных трутней.
В общем, в какой-то момент я всерьёз занялся изучением темы пчелиных пород, которой поначалу не придавал особого значения. И оказалось, что именно эта тема и есть самая важная!
Вы даже не представляете себе масштабы, в которых ещё не так давно производились и внедрялись южные породы пчёл на всей территории Советского Союза! Производительность только одного Краснодарского питомника составляла 150 тысяч чистопородных маток в год, а питомников было немало!
Разводили и тиражировали в них в основном серую горную кавказскую пчелу, 'открытую' в конце 19-го века русским исследователем К.А. Горбачёвым. И с таким энтузиазмом это открытие было принято, что не сказать о нём отдельно просто нельзя. Ведь сейчас, на волне новой моды на карпатскую породу, о серой горной кавказской пчеле, которой пели дифирамбы на протяжении целого столетия, начали потихоньку забывать.
Покорила всех серая горная кавказская пчела в первую очередь своей удивительной незлобливостью. Горцы работали с ней испокон веков без дымарей и даже без лицевых сеток, пчёл постоянно возили с собой на кочёвках с места на место, и ставили, разумеется, неподалёку от своего жилища.
Сапетки с пчёлами у горцев были обязательной принадлежностью хорошего хозяйства, и их непременно дарили молодым на свадьбу, чтобы принести в молодую семью достаток и плодовитость.
Серая горная кавказская пчела, в отличие от жёлтой пчелы кавказских же долин, способна жить в достаточно жёстких условиях высокогорья и переносить зачастую очень жестокие погодные условия, что и послужило главным аргументом в утверждении её кандидатуры на массовое заселение среднерусских равнин.
Но никак не могу я понять, почему умные и образованные люди, затеявшие это заселение, не учли целый ряд совершенно очевидных факторов!
Во-первых, несмотря на сильнейшие морозы, длительность безоблётного периода на Кавказе гораздо меньше, чем даже в Черноземье. В горной местности, как в начале, так и в конце зимы (сам свидетель!) бывают дни, когда пригревает солнышко и становится очень тепло, достаточно для того, чтобы пчёлки вышли на короткий облёт и освободили кишечник. В наших широтах такой возможности нет на протяжении шести месяцев. А это очень важно!
Во-вторых, совершенно другой климат. Серая горная пчела не переносит сырости, и когда наши пчеловоды заносят кавказянку в зимовник, да ещё с недостаточной вентиляцией, нозематоз ей, как минимум, уже гарантирован.
И, в-третьих, совершенно другая медоносная база! Состав флоры, сроки и продолжительность цветения медоносов. Ведь и на Кавказе в каждом районе – своя популяция пчелы, что отмечали уже самые первые исследователи. Потому что условия хоть немного, но разные, а пчела является неотделимой частью природы.
А мы, нимало не сомневаясь, переселяем её даже не в соседнюю долину, а в Вологду! И ждём замечательных результатов!
Одним из дополнительных аргументов для расселения серой горной кавказской пчелы стал её длинный хоботок – настоящая сенсация своего времени. Но ведь если Природа наделила её такой особенностью, то значит именно в горах Кавказа она и востребована, а не на русском севере.
Все исследователи, занимавшиеся изучением пчёлиных пород, примерно одинаково описывают процесс расселения пчёл по свету. Занимая всё новые и новые территории, они постепенно приспосабливались к разнообразным условиям, образуя местные породы и популяции. Продвигаясь на север, привыкали к продолжительной зиме и максимальному использованию короткого лета, на юге учились переносить жару и засуху.
Исследования показали, что, как мы уже говорили, в соседних областях одного региона живут разные популяции, в которых пчёлки отличаются даже фенотипически: длиной лапок и крыльев, размерами тенгитов и стернитов и так далее.
И вот мы смело (человеку всё дозволено!) берём пчелиную семью в предгорьях Кавказа и переносим её на среднерусскую равнину. Что из этого получится? Давайте подумаем.
Семья привыкла уходить в спячку, к примеру, в декабре. А тут в начале ноября – мороз! А у неё гнездо не готово, расплод не весь вышел. Привыкла начинать лёт в середине марта, а тут ещё снега выше крыши! Кишечник у неё настроен на накопление каловых масс (зимой в туалет пчёлки не ходят) в течение четырёх месяцев, а тут полгода из улья носа не высунешь!
Когда ожидать взятка, как бороться с вредителями, какие ожидать зимой морозы – пчёлки не знают. Что остаётся? Болеть и гибнуть.
Но упорство пчеловода, вооружённого целым арсеналом методов современной науки, преодолевает проблемы, давая пчёлкам шанс выжить! Он заносит ульи в омшаник (смягчая зимнюю температуру), в течение сезона пролечивает пчёл от всех возможных болезней и делает от выживших семей отводки, чтоб восстановить 'поголовье' пчёл после не совсем удачной зимовки. И считает это нормой.
Есть сомнения? Может, я ошибаюсь или перегибаю палку? Отнюдь! В Северной Америке зимой 2006- 2007 погибло 80% пчёл, что можно назвать национальным бедствием – ведь там от крылатых тружениц зависит не только количество мёда, но и опыление многих сельскохозяйственных культур. И, уж будьте уверены, всё пчеловождение построено на самой современной научной базе!
Конечно, многие привозные (не местные) пчёлы работают, и мёда приносят достаточно, и позволяют ими манипулировать как хочешь – что правда, то правда. Но такое пчеловождение никогда не бывает устойчивым, годы обильного взятка и финансового успеха всегда сменяются годами массового пчелиного мора, когда пчеловоды, опробовав все лекарства и средства, вновь начинают рыскать по питомникам в поисках дешёвых пчелопакетов.
Очень хочется подобрать нужные слова, чтобы написать как можно убедительней, но не знаю как. Вырождение (посредством метисации южными породами) местных пород пчёл представляется мне огромной бедой!
Судите сами: в районном обществе пчеловодов я как-то поинтересовался, есть ли здесь пасеки с местной пчелой? Пожали плечами – вряд ли.
И действительно, приокской популяции среднерусской пчелы – коренной жительницы наших мест – в природе не осталосьРазве это не национальное бедствие? Почти все местные пчеловоды подкупают в южных питомниках 'карпаток' и 'кавказянок'. А в местном же магазине пчеловодческого инвентаря лекарства от пчелиных болезней – самый ходовой товар…
А вы знаете, что болезнетворные микроорганизмы очень быстро приспосабливаются к любым лекарствам? И, приспособившись, вызывают новую волну болезни? Которую погасить можно только новыми, более сильными препаратами.
Бипин, к примеру (лекарство от варроатоза), по многочисленным свидетельствам, уже практически не работает. Но в продаже уже имеются новые средства, более сильнодействующие и дорогие… Всё для вас, дорогие пчёлки!
Вот такая ситуация. Очень далеко мы уже зашли в своём неразумном стремлении переделать природу, и пора бы остановиться и подумать.
А выход есть, и всего один – постепенно возвращаться к местной, среднерусской породе. Без этого и промышленное пчеловодство обречено на постепенное угасание, а естественное просто невозможно!
Совсем недавно ребята нашли большой сайт немецких энтузиастов, объединяющих усилия по восстановлению популяции исконно европейской породы пчёл – серой лесной. А ситуация в Европе ещё более запущенная, чем у нас. Но дело пошло!
А нам совершенно необходимо сказать несколько слов о нашей, среднерусской пчеле.
Среднерусская порода пчёл
На огромных просторах России раньше жили многочисленные популяции всего лишь одной породы пчёл – среднерусской. Основные черты этой породы описаны в литературе и напрямую вытекают из особенностей ареала её обитания. Давайте их перечислим:
· Усиленный инстинкт охраны жилья. Это понятно – длительный период без взятка вынуждает охранять ценные запасы. Что правда, то правда – попытку залезть летом в гнездо наша пчёлка встречает безо всякого энтузиазма: облепляет тебя всего и, если не может ужалить, преследует долго.
А может, вообще не надо к ним лазить? Мы своих пчёл не тревожим (подстановка сбоку рамочек их не беспокоит), и всё лето живём с ними в мире и согласии. То есть ходим, работаем рядом с ульями, гости к нам приезжают – и никаких проблем. При этом весной, пока семья не набрала силу, переборка гнезда проходит легко. Осенью излишки мёда, содержащиеся на боковых рамках, забираем тоже спокойно – пчёл на них уже нет.
Кстати сказать, от многих пчеловодов я слышал рассказы об очень 'сердитых' семьях, которые при этом лучше других работают и дают больше всего мёда. А в случае чего и себя оборонят!
Поэтому лично я нисколько не расстраиваюсь, когда обнаруживаю 'трудный характер' новой (роевой) семьи. Скорее даже наоборот. А, работая с карпаткой (когда просят помочь), недоумеваю: можно снять перчатки, маску, о дымаре и речи нет! Разве это пчела??? (Шутка).
· Среднерусская пчела наращивает силу к главному взятку и использует его по максимуму. Ведь пчёлы составляют частичку природы, причём совершенно необходимую, и живут в соответствии с её циклами. И эти циклы чувствуют, подстраивая под них свою жизнь в течение года. А южная пчела, как рассказывают люди, с ней работающие, может 'не заметить' мощное цветение липы, предпочитая ей неторопливый взяток с разнотравья. Она ведь 'не знает', что лето скоро закончится, и наступит длинная суровая зима;
· Среднерусская пчела, как уже говорилось, складывает запасы в первую очередь над гнездом, и только после этого в других уголках своего жилища;
