Путин против Путина. Бывший будущий президент

сдавались пачками; в Чечне, судя по победным реляциям, все шло как нельзя лучше, и вдруг — как гром среди ясного неба — Ахмад-хаджи Кадырова больше нет. Беда не приходит одна, и 22 июня в Ингушетии все те же «несуществующие», «упраздненные» и «наголову разбитые» боевики поднимают восстание, атакуют федеральные ведомства, ни в чем себе не отказывают. Параллельно в Грузии начинает кровавый кавказский загул Михаил Саакашвили, развязно и не долго думая, выбивающий важнейшие российские козыри на Южном Кавказе. Далее следует необъяснимый для всего стиля путинской политики — мускулистой и мужественной — вывоз Аслана Абашидзе, а в июле тучи, впервые при Саакашвили, всерьез сгущаются над Южной Осетией и Абхазией.

Линия на монетаризацию социальных льгот в то же самое время встречает неожиданно жесткий прием в российском обществе, и дело не спасают даже ряженые процессии бомжей с полукоммунистическими транспарантами, взывающие — по сценарию кремлевских технологов — «Лишите нас льгот, мы хотим этого!». Контроль над электронными СМИ и ручным парламентом не позволяет реакции на эту цепь явных неудач выразиться на политическом языке — с экранов неостроумно вихляет бедрами Регина Дубовицкая, затмевая собой общество, а в парламенте даже шепот недовольства тонет под каменным монолитом «Единой России». Но все это не решает, а лишь откладывает остроту ситуации «на потом», замораживает ее. Все вместе дает основания для тревожного заключения: «белая зона» правления Путина приходит к концу. Мы стояли на пороге «серой зоны». «Серая зона» означает, что те же самые политические ходы, формулы, приемы и телодвижения власти, которые давали совсем недавно однозначно и заведомо положительный результат, отныне будут восприниматься и оцениваться по-другому. Если и не с противоположным знаком — в «серой зоне» все еще «довольно светло», — то уж все равно — не так, как раньше. «Серая зона» — это первый аккорд эрозии ожиданий, первые сумерки разочарования, возникновение чувства неудовлетворенности, апатии, усталости. Крайне опасные синдромы. Признаки этого налицо, и они очень серьезно повлияли на общий стиль правления второго срока Путина. Совершенно другого срока — по качеству, политической проблематике, характеру вызовов и рисков. Рассмотрим признаки вхождения в «серую зону» подробнее.

Первое — это контраст. То, что Ельцина и тем более Горбачева постепенно забывают, еще вчера работало на Путина, сегодня работает против него. Все преимущества Путина — возраст, трезвость, жесткость, прагматизм и т. д. — выглядели особенно ярко, когда Путина сравнивали с предшественниками. На втором сроке Путина начали сравнивать уже с самим Путиным или с его — так и не сформулированной до сих пор — политической программой. Фактор контраста стерся, планка претензий, вопросов, недоумений, критики повысилась. Если ранее было достаточно сказать «Путин!», и это было понятно всем, в смысле, «не Ельцин», в «серой зоне» на подобное высказывание все чаще начали отвечать раздраженно: «Путин?! Ну и что, что Путин, что он, собственно, ваш Путин сделал, делает и собирается делать?» И тут всем нам, его сторонникам, пришлось отступить и задуматься.

Второе — команда. Ранний Путин подвинул ненавистных олигархов, принялся чистить власть от «семейных», вводить скромных и невидимых «питерских» из своей команды. Это проходило «на ура!» по той же логике контраста — от противного. Путин делал это очень осторожно, без рывков, но довольно последовательно. Сам факт избавления от одиозных деятелей ельцинской эпохи был достаточен в «белый период». Но после фатальной черты — инаугурации Путина — вдруг и довольно внезапно оказалось, что этого маловато. Во-первых, огромный сегмент семейных политтехнологов как ни в чем не бывало сохранил свои позиции и свои проамериканские, довольно русофобские взгляды; большинство олигархов по-прежнему разгуливает на свободе и веселится, а тихие «питерские» никак политически себя не проявили и отличились только междоусобными раздорами и закулисными баталиями по переделу влияния на финансовые потоки, чем, собственно, занималась и ельцинская элита. Серьезной ротации кадров так и не произошло, команда не формировалась, ситуация явно застопорилась.

Третье — Чечня. После смерти Кадырова оказалось, что за бесспорным силовым решением чеченской проблемы в начале первого срока ничего серьезного в политическом плане не последовало. Мы видели только виртуальную политику, которая оказалась предельно хрупкой. Триумвират — растерянный столичный юноша с бледным испуганным личиком — Сергей Абрамов, диковатый Кадыров-младший, строгий служака Алу Алханов — всем видом говорил: в Чечне явно что-то не то. Не то, что все думали. Тема болезненная, но затяжка с политическим решением и его явная подмена пиаровским суррогатом сделала «серую зону» только еще серее.

Четвертое — Грузия. Саакашвили пришел не как снег на голову. Его подготовили и привели к власти из-за океана, обстоятельно, с явно просчитанной миссией — либо вытеснить Россию с Кавказа мирным путем, либо втянуть в военное столкновение. Ультиматум России был поставлен самой «революцией роз». Мы не сделали ничего дельного для реализации иного, более устраивающего нас сценария. Да и был ли этот сценарий?! Совсем немыслимым поступком был вывоз Аслана Абашидзе. Это уже прямо напоминало времена Горбачева и Ельцина, когда Москва сдавала наших друзей и союзников, бросала геополитические позиции без боя. Начало полноценной войны в форме непрекращающихся конфликтов в этом регионе в августе 2004-го стало закономерным продолжением серии фундаментальных просчетов. И простого решения у этой темы, совершенно очевидно, не предвиделось.

И, безусловно, важный момент — внешняя политика в целом. Россия в первый срок Путина так и не определилась с приоритетами внешней политики. Мы не выбрали однозначно из двух полюсов современного Запада, отложили ответ на вопрос: с кем Россия, с США или с Евросоюзом? И какие силы в США — республиканцы (империалисты) или демократы (глобалисты) — являются нашими партнерами, или у нас в США вообще нет партнеров? Никакой ясности не было и в отношении стран Азии. Мы делаем шаги навстречу им, потом снова сбиваемся на проамериканский курс. История борьбы с «международным терроризмом» вообще закончилась позором вместе с американской оккупацией Ирака и началом боевых действий против мирного населения (особенно в Южном Ираке), вообще никакого отношения ни к «Аль- Каиде», ни к Саддаму Хусейну не имеющего. Хаотический баланс между всеми этими полюсами и вызовами еще мог сойти за «прагматизм» и смутное «евразийство» в «белой зоне». В условиях «серой зоны» концы с концами перестали сходиться даже с натяжкой.

Что же касается интеграции стран — участниц СНГ, то после брезгливой раздражительности Ельцина к членам этого сообщества от Путина все ожидали ускорения процесса интеграции постсоветского пространства. И поначалу так оно и было: инициативы Нурсултана Назарбаева получили наконец-то поддержку Кремля, был создан ЕврАзЭС, позже ОДКБ, юридически вступило в силу положение о создании единого союзного государства России и Беларуси. Но процесс постепенно стал пробуксовывать, реальные действия подменялись декларациями, детали и частные разногласия размывали интеграционную волю. И снова — в который раз — по контрасту все было гораздо лучше, чем до Путина, и вполне сходило за «белый цвет».

Самых больших успехов Владимир Путин достиг в области СМИ. Было прервано антигосударственное, ехидно-ерническое вещание, оплевывающее патриотизм и национальные традиции, прикрывающее черными технологиями грубую реальность межолигархических войн — этот постыдный гусинско- березовский цикл. Уважение к государству и его политике в целом восстановлено, нормализация СМИ была налицо. В «белой зоне» раннего Путина — и снова по контрасту с гусинско-березовским вещанием — смотреть ТВ было одно удовольствие. Но постепенно все забыли, каким оно было раньше — к хорошему быстро привыкаешь, и внимание сконцентрировалось на ином — на полной бессмыслице и развлекательном характере основных телеканалов, на чрезмерно тенденциозной и жестко управляемой модели освещения на них политического процесса (что привело к его крайнему истощению и призрачности); на нарочитом игнорировании наиболее важных и серьезных общественно-социальных, исторических, культурных тем. Зрелище, пестование разнузданных вуайеристских комплексов, пошлость, бесстыдство и цинизм современных российских СМИ возмущают выше критической черты. А так как эти СМИ теперь под вертикалью «управляемой демократии», то и претензии все адресуются к руководству страны. «Серая зона» настораживает несмешным телеюмором. Если губастый подражатель Галкин «лицо России», то с такой Россией не все ладно.

В экономике Путин, потеснив олигархов, заметно разрядил социальное напряжение. На этом фоне засилье либеральных экономистов в правительстве и в окружении Владимира Владимировича сначала