— Это захлопнулась дверь, — сказала Аллиса. — Сама.
СКИИИРРР!!!
— Это задвинулся засов, — сказал я. — Можешь мне не говорить.
— Нет, — отозвалась Аллиса. — Засов не задвигался. Там автоматически запор защелкнулся. Это другой звук.
— И что он означает?
— Он означает, что какая-то тварь хочет изрубить тебя в капусту!
Аллиса нажала на гашетку, и сноп ярких зеленых лучей ворвался в грудь незнакомого человека, который подходил ко мне сзади и уже собирался вонзить мне в спину несколько лезвий, неведомо как размещавшихся на его перчатке.
— О-о-о! — взревел человек и испепелился.
— Аллиса! — я знаком показал, чтобы дочь пригнулась, и всадил несколько зарядов в здоровенного чувырлу в хоккейной маске, замахнувшегося на Аллису тесаком. Чувырла отлетел к стене, ударился об нее, но тут же поднялся и начал медленно приближаться. Аллиса не сплоховала — она с одного залпа с двух рук превратила чувырлу в беспорядочную груду шевелящихся конечностей.
— Я знаю, что это за замок! — прокричал я дочке, пока она превращала в кровавую пыль бегущую к ней дико хохочущую ведьму-зомби, одетую в весьма живописно вспыхнувшие лохмотья. — Здесь живут привидения!
— С привидениями нельзя сделать вот так, — и Аллиса обдала из огнемета выскочившего из картины дядьку в роскошном смокинге, который, оскалив сантиметровые клыки, желал, видимо, впиться в горло дочурки, но вместо этого получил порцию напалма в физиономию. — Призраки — они же, как рукописи, не горят!
— Черт побери! Что же это за место?
— Пап, а ведь ты прав! Они очень знакомые! Похоже, это персонажи фильмов ужасов!
— Но их же уже давно не снимают! Это запрещено! Только у тебя в видеотеке есть, да и то это комиссар Джаз подсуетился. Тоже мне, подарочек на день рождения!
— Правильно! Это призраки! Только если призраки реальных людей прозрачные и эфемерные, то… Осторожно!
И она швырнула гранату прямо в рыжего клоуна, который, распялив огромную пасть с зубами- иголками, видимо, собирался оставить от меня одно воспоминание. Что ж, теперь в это самое воспоминание превратился он сам.
— Надо было ему воздушными шариками торговать, — сухо изрекла дочь, — а не на честных людей набрасываться.
— То есть, если я тебя правильно понял, именно так — реально, во плоти — и выглядят призраки выдуманных персонажей?
— Точно. Только почему они выбрали именно эту планету?
— Кто же тебе ответит? — сказал я. — Может, кто-то сейчас наблюдает за нами и творит все эти безобразия, готовя нам все новые и новые испытания?
— Возможно. Одно мне ясно совершенно — если бы здесь побывала наша неугомонная парочка, они бы вряд ли унесли отсюда ноги.
— И между тем унесли. Корабля-то нет.
— А, может, их сожрали какие-нибудь твари, а потом забрались в корабль и улетели?
— Вряд ли, — и я, прямо как в плохих детективах, поднял с пола только что замеченный мной листок бумаги. — Смотри! Это страница из мемуаров Первого капитана! Тут написано: «Я побывал в системе Занозы. Второго тут, кажется, нет. Хотя… Что это там за корабль? Ух ты, это же „Зимородок с индонезийского острова Калимантан“! Неужели я все-таки…» Дальше ничего нет!
— Не дописал? — спросила Аллиса, держа на прицеле каждую дверь и окно.
— Нет, просто страница обуглена. И пробита стрелой. И с одной стороны откушен кусок. Похоже, наших друзей здесь настигли настоящие неприятности. Итак, они кого-то ищут по дневникам Первого капитана, который, судя по всему, занимался тем же самым. Удалось ли ему? Удастся ли им? Удастся ли нам? Сплошные вопросы!
Я в сердцах топнул ногой. «ГУ!» — пронеслось по замку.
— Пап, ты аккуратнее! — посоветовала Аллиса. — Неизвестно, сколько простояла эта рухлядь.
— Да я тихонько, — сказал я.
И как бы в ответ на мои слова откуда-то тоже донеслось: «ГУ!»
— Опять? — покосилась на меня дочь.
— Честное слово, это не я!
Тем временем раздалось еще подряд несколько «ГУ!», причем эти звуки показались мне несколько ближе. Вдобавок к гуканьям раздался еще и рокот барабанов, и ликующие взвизгивания.
— У них там что — рок-фестиваль? — удивилась Аллиса. — Что за запрещенные барабанщики?
Рокот, не умолкая, приближался. Тяжкие удары сотрясали стены. Мы с Аллисой придвинулись ближе к дверям. Гулкий топот раздавался из-за закрытой двери, ведущей, скорее всего, из холла в какой-нибудь тронный зал — эта дверь была самой большой в холле.
— Может, это мама? — шепотом спросила Аллиса.
— Почему ты так решила?
— Потому что мне страшно. А меня ничто не может напугать, ты знаешь. Кроме одной вещи.
— Что ж, значит, сейчас мы узнаем еще одну вещь, которой боится наша доченька, — заметил я.
И эта вещь не замедлила явиться. Дверь буквально испарилась в потоке огня, и в дверях появился смутно угадываемый громадный черный силуэт чудища в языках пламени. Окутанный дымом, как плащом, он взмахнул рукой, в которой проявился огненный клинок. В другой руке его был огненный же кнут.
— Это Балрог, — прошептала Аллиса.
— Вот оно что, — отозвался я. — Балрог. А я и так до смерти устал.
С этими словами я уселся в одно из стоящих рядом кресел, вынул из-за пазухи «покет» нового романа старого фантаста Матюхина, которому нынче исполнилось сто тридцать восемь лет, и погрузился в чтение, предоставив Аллисе самой справиться со своими страхами:
«…И особенно с немытыми ногами!
Однажды ночью, проснувшись, Жен-Тьмы понял, что свершилось страшное!
Наступил его день рождения!
Сколько Жену стукнуло, не знал, пожалуй, и он сам, но имел несколько смутное представление. И это представление заставляло его черные волосики на затылке опасливо шевелиться. Еще бы — столько прожить и — тьфу, тьфу — ни одного седого волоска, перелома носа и злого заговора со стороны оборотня Сепы Лосева. Впору радоваться! Ан нет! Жен не возрадовался, ибо не успел он разлепить веки и потянуться, хрустнув косточками, как узрел рядом с собой небольшой коробок, обмотанный ленточками и бумагой. Обмотано было так старательно и с любовью, что Жен насторожился и даже на всякий случай принюхался. Посторонних запахов, вроде, не наблюдалось. Конечно, откуда-то сверху пробивался слабый запашок Дедка Бесноватого, живущего там уже около двух недель, но запах этот был скорее привычкой и не резал ноздри.
А коробок все же настораживал!
Приподнявшись на локтях, Жен попытался дотянуться до коробка кончиком большого пальца ноги, но потерпел неудачу. Подбираться ближе к таинственному подарку (да еще и неизвестно кем оставленному) не хотелось. Будучи умудренным опытом проведения предыдущих дней рождений, как своих, так и, собственно, чужих, Жен ждал от подарка сюрпризов.
Коробок не шевелился.
— Ну, так тебя да разэдак, открывай же быстрей! — раздалось у самого Женова уха, и он от неожиданности громко икнул.
— Да, и с днем рождения тебя, — продолжил чревовещательный бас Миши Кретчетого, по своему
