— Ивор является твоим действительным прапрадедом, именно тебе передался дар нашего заклятого врага, который чуть не погубил всех нас. Я нашел это в летописях еще вчера.
Вот хитрец! Готова поклясться, что он намеренно пытался разбудить во мне эту силу, конечно, он не ожидал столь шокирующего результата.
— Я не хотела причинять никому вреда… — повторила еще раз я, — Моя ярость испугала меня. Мне так жаль, что я дала ей волю… — мой голос совсем поник, я не знала, что могут со мной за это сделать. В голове вертелись всякие мысли — одна хуже другой.
Я тихо подошла к Сани, женщина даже нашла в себе силы улыбнуться, лежа на подушках, рубцы затянулись, было видно, что со страху жрица хорошо поработала с ее ранами.
Хэльвиллен неторопливо подтанцевал к нам и присел рядом, заглянув мне прямо в глаза. Фиалковый водоворот его взгляда немного успокаивал меня. Он выдержал небольшую паузу, за которую я передумала все что угодно, вплоть до казни, но его слова немало удивили меня и даже вызвали легкую улыбку.
— Ты восхитительна в гневе! — вдруг сказал маг, — Все что случилось, не твоя вина, а моя. Это я облил тебя в Трайнире, это я специально смеялся там громче всех. А после… Я не стал предотвращать то, что мог бы… — он взглянул на Сани, и я поняла, — Твоя сила начала уходить вглубь, Марта, на языке людей это называется «отток». И было лишь несколько способов помочь тебе снова вызвать ее. Поверь мне — ярость — один из самых безобидных. Я знал, что делал, когда злил тебя. Но не будем об этом. Теперь ты научилась не только направлять свою силу, но и обуздывать ее. Ты уже заслужила уважение многих эльфов, и поверь мне — мое родилось не из сегодняшнего дня, а много раньше. Ты пришла, чтобы сплотить нас и указать нам на наши ошибки, дабы мы исправили их пока не поздно. Но какая ирония судьбы, — продолжил он, видя, что я все еще пребываю во власти своих невеселых мыслей, — Ведь теперь этот дар пришел, чтобы спасти эльфийский род! Я верил в предание, но когда все происходит на твоих собственных глазах… Это захватывающе! — закончил Шаделар.
— Я боюсь, что… не справлюсь. Тяжело жить, не зная, сможешь ли ты сделать все от тебя зависящее или нет.
— Марта, это уже никто не решит за тебя. Ты сама должна ответить на этот вопрос. Для тебя нет слов «должна», «могу», «возможно». Только два слова, Марта. «Да» или «нет».
— Тогда я отвечу — «да», — сказала я, даже не задумываясь.
Шаделар, широко улыбнувшись, озорным тоном сказал мне:
— Переоденься и приходи попозже в зал. Нам нужно подлечить наши ожоги и к тому же нас ожидает еще много интересных записей в древнем фолианте!
После того случая, сила всегда послушно устремлялась на зов, и я сбила немало спеси с молодых магов в Трайнире, демонстрируя всякие огненные фокусы по просьбе своего учителя. Его любопытство привело даже к созданию моего первого каменного голема, который продержался добрых несколько мгновений, прежде чем совсем развалился. Но к тому времени запас моих сил был уже на исходе, а магу не терпелось увидеть своими глазами все, что было описано в книге.
А тем временем весна начала вступать в свои права, но деревья просыпаться не торопились, было еще слишком холодно. Солнце в горах казалось таким близким, но я знала, что его тепло зимой было весьма обманчивым. Зато ветер больше не казался таким ледяным, он нес с собой множество весенних запахов с зеленых лугов далеких земель.
Однажды утром Хэльвиллен сказал мне с сожалением в голосе, что ночью прибыл гонец из Раш- Кенора с вестью от Его Высочества, и мне нужно собирать свои вещи. Доклады о моих успехах ложились на стол принца каждый день, и я прекрасно знала это. Я на миг представила его лицо, когда Владыка прочитал о своей бывшей невесте и виновато, но торжествующе улыбнулась.
С того момента, как я подожгла башню Карны прошла всего неделя.
Шаделар выбил с меня обещание навестить его как-нибудь. Конечно, такого ученика, как я у него уже никогда не будет, а любопытство его далеко не иссякло, но не только это было причиной. Ему было интересно узнавать о потомках ангелов, ему нравилось раскрывать мой потенциал, в конце концов, ему было просто приятно со мной пообщаться.
Я, тщательно пряча свое ликование, поспешила, собирать свои разраставшиеся пожитки, в которых появилось немало зелий, колечек палочек шаров и прочих магических мелочей. Мое сердце бешено колотилось и что-то сжималось в груди только от одной мысли, что я скоро увижу тех, кто стал мне дорог. Очень скоро я снова увижу его, того, кому принадлежало мое сердце. И ничто не могло радовать меня больше.
На душе у меня было легко и светло, я даже поймала себя на мысли, что возвращалась, наконец… домой. Кто бы мог подумать, что я буду рада вернуться в Нивенрэл, но я действительно была рада. Мне внезапно вспомнилась моя семья и мой родной маленький домик с его бревенчатыми стенами и беспокойными курочками, и моих мыслей коснулась печальная тень.
И мне стало совсем грустно, когда я увидела Сани, чьи глаза в моем присутствии не были пустыми и лишенными смысла, они горели веселыми и живыми огоньками.
Я поняла внезапно одну страшную вещь. Своим желанием помочь ей… Я дала этой женщине надежду, я теперь не могла отобрать ее. Просто не имела права.
— Я уезжаю сегодня, — негромко сказала я, а затем, не дожидаясь, пока ее глаза расширятся от ужаса, тут же добавила, — И ты поедешь со мной.
Страх и надежда на ее лице смешались так плотно, что одно уже было не отличить от другого.
— Но… Госпожа… Моя хозяйка накажет Вас за это.
— Ну, это мы еще посмотрим, — мой тон был излишне самоуверенным, но мне хотелось показать бедняжке, что я не боюсь ее так называемой хозяйки, — Пусть кто-нибудь только попробует тронуть тебя. Но не называй меня «Госпожа», пожалуйста, — устало добавила я.
— Хорошо, Госпожа.
Я лишь махнула рукой.
Мы не стали возвращаться в помещения для рабов, в эти мрачные подвалы, где жили рабы, там было слишком близко от моих чудовищных стертых воспоминаний, которые все же оставались отголоском боли не в разуме, но в теле. Вещей у Сани не было, ее рваное платье ей досталось от предыдущей рабыни, что скончалась в жутких мучениях на пыточном столе десять лет назад. Ее кровь так впиталась в грубую ткань, что не отстиралась за все эти годы. Ни одно из моих платьев не подошло рабыне, но я надела ей на плечи свою теплую накидку. Надо будет заказать портным несколько платьев для нее. В пещерах сейчас должно быть прохладно, ведь еще стояла ранняя весна. Замки ее цепей я сожгла в своих руках, но по неопытности обожгла и собственные пальцы раскаленным железом.
Мы вместе с Сани прибрались в комнате и сложили мои вещи, я оставила ключи на столе и осознала трепетное нетерпение в глубине души. Мне очень хотелось поскорей покинуть это место.
На центральной площади я прощалась с Хэльвилленом и поблагодарила его за уроки магического искусства. Он лишь улыбнулся, взглянув на рабыню, одетую в мою накидку.
— Не могу же я сама таскать свои вещи, — сказала я наигранно надменно и подмигнула ему. Маг прекрасно видел, что большую их часть все-таки я волоку сама, — Здесь и так много рабов, — добавила я.
За такое обычно полагалось наказание, если я не могла дать что-то равноценное взамен. Учеников магов и риш наказывали плетьми, но в Нивенрэле это было бессмысленно, воины умели терпеть чудовищную боль, куда сильнее, чем детские удары плеткой. За проступки просто понижали в ранге. Фольбы в Ореноре совершенно не ценились, и сама мысль о том, что жизнь человека можно как-то оценить была для меня просто ужасной. Что для хозяйки Сани потеря одной рабыни? Людей десятками умерщвляли на экспериментах и в мрачных подвалах, погибших тут же заменяли новыми. Я не знала, удастся ли мне задуманное, я просто хотела увести отсюда бедную женщину, желательно без происшествий.
— Гонец ожидает тебя у ворот. Я не смогу проводить тебя, так что будь осторожна, — хитро улыбнувшись, ответил Шаделар, — Не подожги еще одну башню.
Я смущенно кивнула, пряча улыбку, и уже хотела было попрощаться. Но тут маг подозвал своего раба, в руках которого я увидела тот самый фолиант.
— Возьми его с собой и не забудь, что мы его еще не дочитали!
— Спасибо! Я верну его Вам, когда приеду в следующий раз, — ответила я, пытаясь отобрать его у
