— А вот ведь, скажу я вам, бедной-то шибко семьи и не вижу… Нет, не вижу! Вот дела-то… Правда, из поселенцев есть и победнее, — спохватился он. — Видно, поиздержались или и запасу не было. Но, скажу я вам, работящие приехали! До работы шибко жадные, деньги им нужны, а заработать у нас можно. Вот Иван Иванович и скомандовал: нашего брата-пенсионера зимой на полный отдых, чтобы поселенцы могли в полную силу поработать. — Задумался Савелий, но вскоре заговорил словно про себя, негромко, задушевно: — Другой раз ляжешь на этой механизированной кровати и думаешь про жизнь… Когда колхоз собирали, то в нашей деревне шестерых богачей раскулачили. Сосед мой как раз богачом считался, крестовый дом имел. А если взять, скажу я вам, и сравнить того богача и нас же с зятем, так нас-то надо по тому времени дальше Соловков угонять, мы намного богаче того мужика! А нас еще похваливают, грамоты вручают, а зятю орден дали, Варвару — депутатом… Вот как все перевернулось, Андрей Михайлович. Теперь-то только бы и жить в деревне, а молодежь некоторая не понимает этого, — заключил он.
Пришла Варвара — смуглолицая, в меру полная.
— Что бы пораньше пришла, — ворчливо заметил Савелий. — Может, и гостя уговорили бы пообедать.
Павлов поднялся. На кухне уже спросил Варвару про дела на ферме.
— Нынче рекорд по удоям поставим, — весело ответила Варвара. — Концентрату полно, сено хорошее, силос добрый… Нынче далеко за три тысячи литров перешагнем, а некоторые напарницы к четырем подойдут. — Она выразила удовлетворение двухсменной работой.
По привычке Павлов спросил о претензиях животноводов.
— Да вроде особых-то и нет, — пожала Варвара своими полными плечами. — Дворы у нас нынче механизированы, корма развозят машиной, да и машины пока не ломаются, не сглазить бы, — усмехнулась она.
— А у меня к молодым претензия! — бросил Савелий Петрович. — Ребятишек мало стали рожать! Народу надо много в деревню, а они, скажу я вам, выпустят одного на свет — и все тут.
— Помолчал бы, отец, — смущенно попросила Варвара.
— Как это помолчал бы? — начал заводиться Савелий. — Теперь и заботы-то вашей — на свет произвести, а там на всем готовом растет, а вы…
Павлов не стал вмешиваться в этот щекотливый разговор, тепло простился с хозяевами.
Он доволен встречей: «барометр» здесь показывал на ясно…
Вернувшись домой, поручил разыскать в городе Соколова. И поручение это было выполнено: Соколова привезли в обком.
— А я, понимаешь, так и так к тебе добрался бы, — сказал Соколов. — Дом-то отдыха не кончили, материалу нет…
Павлов позвонил кому нужно, заверил Соколова: будут необходимые материалы. И увез его к себе на квартиру.
Соколов впервые здесь, внимательно смотрит на картины, на книжные шкафы.
— Вот где, понимаешь, ума-то набираешься, Андрей Михайлович, — проговорил он. — А вот нашему брату не довелось толком-то поучиться…
— У тебя школа жизни, самая верная школа.
— Вот беда, годов-то мне стало шибко много, — тяжело вздохнул Соколов. — Без двух семьдесят…
Павлов усадил Соколова в кресло, сам сел рядом. Ему хотелось поблагодарить Ивана Ивановича как-то по-особенному за все, что он сделал для Павлова лично и для общего дела. Но этих особенных слов не подвертывалось, хотя Павлов не сейчас только искал их. И поэтому он просто, обыденно признался Соколову, что давно полюбил его и всю жизнь будет чтить, как своего лучшего учителя.
Он видел, как повлажнели ресницы у Соколова…
— Это, Андрей Михайлович, все не так, понимаешь… Это, все, понимаешь… — Он замолк на мгновение. — Это, понимаешь, какой учитель, какой ученик… Наш опыт, как ты тут высказал, разве нужен был Обухову? Нет, не нужен был… Тут, понимаешь, от ученика больше зависит… Жизнь, она, понимаешь, всему может научить, если есть охота учиться. От ученика больше зависит, чем от учителя, Андрей Михайлович. Ты хотел учиться, вот, понимаешь… вот из опыта жизненного и уловил, а кто не хочет, того учить… — он махнул рукой. — А ты, Андрей Михайлович… — Соколов взглянул на Павлова. — Не потеряй, Андрей Михайлович, эту ниточку! Ты любишь у других разузнать, любишь посоветоваться даже и с простым человеком. Это, понимаешь, большое дело! Может, понимаешь, самое большое для руководителя. Вот и совет мой тебе, Андрей Михайлович: так и надо держать!
VI. Новые горизонты
1
Несгибаемый пришел к Павлову на квартиру без предупреждения. Он только что прилетел из Москвы, где «проталкивал» всевозможные заявки.
— Пришлось мне, Андрей Михайлович, попортить отношения с Шаталовым из Госплана. Вы же знаете его? Вообще-то он понимает нужды сибиряков, помогает, и все же…
— А разошлись-то в чем? — спросил Павлов. Он знал, что Несгибаемый всегда хорошо отзывался о Шаталове.
— Началось так… — Несгибаемый передохнул. — К Шаталову мы пошли вместе со своим собратом из Кулундинской области, он добивался нарядов на мясо сверх установленных фондов, говорил, что с мясными продуктами у них перебой, в результате цены на рынке подскочили. Кулундинцы же снизили производство мяса потому, что кормов заготовили мало, а кормов мало потому, что все еще сказывается былое увлечение пропашной системой земледелия — без паров и многолетних трав. Шаталов ко мне: придется, мол, помочь кулундинцам за счет ваших фондов, потому что вы перевыполнили план и имеете право на расходование мяса сверх установленного. Вот я и вскипятился: наговорил резкостей насчет нечеткого планирования сельского хозяйства. Все же сами знаете, Андрей Михайлович, Госплан тут небезгрешен, факты у меня были, вот и высказал их Шаталову.
— А с фондами на мясо-то чем кончилось? — затревожился Павлов.
— Наши фонды не убавили, но кулундинцам порядочно подкинули сверх положенного! А надо бы их покритиковать как следует: животноводство запустили.
— Да ты присаживайся, Михаил Андреевич, — спохватился Павлов. — С дороги же…
Усевшись в кресло, Несгибаемый закурил.
— Вот бывает так… Но и в самом деле, Андрей Михайлович, есть ошибки и у Шаталова. Теперь-то я хорошо знаю, кто у него планирует сельское хозяйство. Почти все женщины — милые, хорошие, неглупые, но сами не работали в сельском хозяйстве, а сибирскую специфику и вовсе мало знают. Укажешь на ошибку — разводят руками: «А мы и не предполагали, что у вас не так, как на Кубани…»
— Ну не одни же эти «милые женщины» все вопросы решают, — перебил Несгибаемого Павлов. — А где еще базарные цены на мясо высокие?
— Да почти везде подскочили, — вяло взмахнул рукой Несгибаемый. — Думаете, и у нас не поднимутся? Этот процесс — как в сообщающихся сосудах.
Павлов понимал: если на рынке мясо вздорожало, это не могло не отразиться на материальном благополучии людей, на их настроении. Правда, у них в магазинах есть выбор колбасных изделий, есть окорока, буженина. Это он в последние месяцы сам видел, так как по давней привычке часто «прогуливается» по магазинам и столовым. А вот свежее мясо — не всегда. Значит, надо идти на рынок. И тут вдруг вспомнилась поездка в Уковский район.
Как раз перед его приездом секретарь райкома пригласил к себе трех девушек — молодых специалистов, и Павлов попросил продолжать беседу при нем. Оказывается, девушки задумали уезжать,
