скончался.
В эти же годы постепенно сложилась ситуация, неизбежно приведшая к войне с Испанией. Прибытие в январе 1578 г. в Нидерланды Александра Пармского [45], больше военного, чем политика, вновь поставило страну на грань вооруженной конфронтации, в которой английскому правительству в своих собственных интересах пришлось поддерживать восставших. С этого времени, кстати, и сам Филипп II начал поддерживать планы заговоров с целью свержения Елизаветы и возведения на английский трон шотландской королевы Марии Стюарт, приходившейся по отцовской линии родственницей Тюдорам и имевшей поэтому династические права на английский престол. Ее отец Яков V Стюарт происходил от брака Якова IV, короля Шотландии, и дочери Генриха VII Тюдора Маргариты.
Вернувшись в 1560 г. после смерти первого мужа, французского короля Франциска II, в Шотландию и заняв трон, Мария стала укреплять абсолютистскую систему правления и проявила склонность к католицизму. Это не понравилось шотландским лордам-протестантам, которые подняли против нее восстание в 1567 г. Мария попала к ним в плен и была вынуждена отречься от короны в пользу Якова, своего сына, отцом которого был Генрих Стюарт, лорд Дарнлей. Вскоре она бежала из плена, собрала своих сторонников, но опять потерпела поражение и бежала в Англию.
Появление Марии на севере Англии поставило Елизавету в сложное положение. Шотландская королева требовала или оказать ей помощь против непокорных лордов, или позволить ей свободно проехать во Францию. Елизавета спешно организовала конференцию в Йорке, на которой Марии было предъявлено обвинение в причастности к убийству ее второго мужа Дарнлея. Хотя конференция никаких результатов не дала, над Марией Стюарт повисло тяжелое обвинение. Это дало возможность Елизавете отправить соперницу в замок Тэтбери, где та фактически стала пленницей. Однако тут же начали организовываться всякого рода заговоры в ее пользу. Один из крупнейших английских аристократов герцог Норфольк решил жениться на Марии, свергнуть Елизавету и взять власть в свои руки. Заговор был раскрыт. Сторонники Норфолька были скомпрометированы, в том числе и Лестер. Когда об аресте Норфолька узнали на севере Англии, там поднялось восстание, участники которого рассчитывали на помощь Испании. Это выступление было быстро подавлено.
В середине 80-х гг., после ряда побед Александра Пармского в Нидерландах, сторонникам Марии Стюарт начало казаться, что можно с помощью Испании свергнуть Елизавету с престола. Был организован ряд заговоров, самым известным из которых стал заговор Бабингтона. В нем непосредственное участие принимал испанский посол в Лондоне (до 1584 г.), а затем в Париже дон Бернардино де Мендоса, настоящий гений интриг в пользу испанского трона. Бабингтон и фанатики католики из числа его друзей намеревались с помощью испанцев возвести на трон Марию Стюарт. Но, по сути дела, заговор был сфабрикован агентами Уолсингема. Проследив связи Марии Стюарт с испанскими дипломатами, а также получив доказательства их существования после похищения писем шотландской королевы, Уолсингем арестовал заговорщиков. Над Марией был назначен суд, который приговорил ее к смертной казни. 8 февраля 1587 г. эта уже измученная, больная женщина была обезглавлена в замке Фате-рингей.
Надо сказать, что Елизавета не торопилась отдавать приказ о казни Марии, хотя соответствующее распоряжение уже было ею подписано. То ли торопясь скорее исполнить желание большинства членов английского парламента, то ли стремясь угодить королеве, один из ближайших ее слуг, Дависон, организовал казнь Марии Стюарт. Конечно, сама Елизавета не хотела создавать прецедента, казня бывшую шотландскую королеву, поскольку она была противницей революционных переворотов и убежденной сторонницей законности королевской власти. И все же Елизавете было необходимо убрать соперницу. И тут она, подобно своему отцу Генриху VIII, постаралась свалить вину за казнь Марии на кого-либо из своих приближенных, в данном случае на Дависона. Он был предан суду и приговорен к большому штрафу. Королева зашла в своем лицемерии так далеко, что даже объявила траур по Марии Стюарт, звучавший резким диссонансом с тем ликованием, с которым встретили лондонские горожане известие о казни. Для них она была воплощением происков испанской монархии, которую и торговая буржуазия, и значительная часть дворянства рассматривали как главное препятствие на пути выхода Англии на широкие просторы атлантической торговли и колониальных захватов в Америке.
Естественно, казнь Марии Стюарт явилась вызовом всему феодально-католическому лагерю в Европе, и главным образом испанскому королю. Открытая война между Англией и Испанией стала теперь вопросом времени. Действия английских пиратов и каперов, поощрявшихся Елизаветой и ее министрами, давно уже приводили Филиппа II в ярость. Дело в том, что английские пираты нападали не только на испанские галеоны с золотом и серебром из американских колоний, но также совершали набеги на порты в испанских колониях и даже на прибрежные города в самой Испании. Именно в этих пиратских экспедициях выросли крупные английские мореплаватели, будущие адмиралы английского флота Дрейк, Хоукинс, Фробишер, Рэли. Английские пираты занимались и работорговлей, причем настолько хищнически, что это создавало ряд трудностей в торговле с Африканским континентом. Участие в организации пиратских экспедиций самой королевы и ее приближенных обеспечивало пиратам защиту от требований испанского короля наказать морских разбойников.
Получив известие о смерти Марии Стюарт, Филипп II принял решение послать к берегам Англии флот, дабы навсегда разгромить эту страну и обратить английских еретиков-протестантов в истинную католическую веру. Международная обстановка благоприятствовала этому, как никогда. Во Франции в мае 1588 г. партия католиков Гизов взяла на некоторое время верх над гугенотами. В Германии все было спокойно, император Максимилиан II заверял испанского короля в своей преданности. Османская империя переживала период внутреннего кризиса. Нидерландские повстанцы были отвлечены борьбой с активно действовавшим против них Александром Пармским и к тому же разочарованы политикой английской королевы по отношению к ним. Повода же для начала военных действий не надо было искать. Еще в апреле 1587 г. Фрэнсис Дрейк с эскадрой вошел в гавань испанского порта Кадис, уничтожил около 50 судов и захватил большую добычу.
По планам Филиппа II предполагалось направить огромный военный флот к берегам Англии, который в Ла-Манше должен был взять на борт 17 тысяч солдат из войск Александра Пармского в Нидерландах. В конце мая 1588 г. «Счастливейшая Армада» (название «Непобедимая» появилось позднее, поскольку верующий король полагал, что победу дарует только Бог) вышла в море. По разным оценкам, она состояла из 134–140 судов, в том числе 65 галеонов и четырех галеасов (больших галер, у которых на носу находился окованный железом гиперон для тарана судов противника). На судах находилось около 30 тысяч человек, хотя эти данные могут быть несколько завышены. Команда кораблей насчитывала более 8 тысяч матросов и пушкарей и более 2 тысяч галерных рабов. На кораблях находились также около 22 тысяч солдат и 300 священников и монахов, которые должны были обращать английских еретиков в «истинную веру».
Как же намеревались встретить «Армаду» в Англии? Там давно знали, что Филипп II собирает и снабжает флот для вторжения. Но Елизавета хотела знать наверняка, произойдет ли нападение, и не желала тратить лишних денег. Англичане к войне были подготовлены явно недостаточно. Казна была пуста, и лорд Берли прямо жаловался на невозможность достать где-либо денег.
Когда «Армада» уже приближалась к берегам Англии, Елизавета выступила перед своими войсками в Тилбери, пытаясь воспламенить в сердцах англичан национальное чувство. Солдаты были полуголодные, плохо вооруженные, и королева стремилась создать образ «матери нации». Точных свидетельств того, было ли это выступление или нет и о чем в нем говорилось, не сохранилось, но в последующие десятилетия образ «Елизаветы в Тилбери» играл большую роль в елизаветинской иконографии.
Английское дворянство и буржуазия, смертельно боявшиеся испанского вторжения и реставрации католицизма, превратили оборону Англии в дело всей нации. На частные средства было снаряжено множество кораблей. К моменту приближения «Армады» у лорда-адмирала Говарда было в распоряжении 105 судов, правда, 66 из них являлись вспомогательными. Несмотря на оснащение тяжелыми дальнобойными пушками, они были маневреннее тяжелых испанских галеонов, пригодных главным образом
