труднее. Мечта, а не мишень!
Дело было совсем в другом. Захватили целую кучу стрелкового оружия, но я ничем не могла воспользоваться. Впервые за многие годы! После первых неудачных опытов с алорским оружием рядом нарисовался Алексей.
– Ну и как? – спросил он. – Успехи есть?
И что было ему ответить?
– Нет, – коротко, но зато честно проворчала я.
– Почему?
– Самый маленький из найденных мною образцов является почти полным аналогом земного «Ремингтона 95 Дабл Дерринджер». Я вообще-то этот тип пистолетов недолюбливаю – маленький, неудобный, зарядов мало, в смысле всего два. Застрелиться если только, но на мою способность попадать в цель размеры инструмента сильно не влияют. Вернее, до сих пор не влияли.
– Постой, это такой маленький, двухзарядный, который в вестернах ковбои в сапог иногда прячут, а девушки из салунов под корсет? – спросил, уточняя, сержант.
При этом он жестами изобразил движение, будто пытается что-то спрятать (вовсе не в сапог!), сам тем временем пялился на мою грудь. И, похоже, броня скафандра ему вовсе не мешала. У многих мужчин есть способность видеть сквозь одежду, но они в этом никогда не признаются.
– Он самый, – ответила я.
– Нет, Даля, я знал, что это дамский пистолетик, но от тебя никак не ожидал. Неужели и из него стрелять тренировалась?
– Конечно. Моя любимая модель этого типа оружия – российский МР-451.
– И чем он от остальных отличается?
– Да почти ничем, – честно ответила я. – Разве что внешне на настоящий пистолет больше похож, и еще два запасных патрона в рукояти спрятано. Могу навскидку обе пули в одну точку положить с расстояния, ну скажем, чтоб не соврать, два десятка шагов.
– Всего?! – искренне удивился Алексей. – Для тебя это практически в упор.
– Ну так и «дерринджеры» далеко не снайперские винтовки, – пояснила я. – Для большинства и десять шагов в ростовую мишень будет много. Алорский же, сам видишь, размером как минимум с «Дезерт Игл». Несмотря на то что с такой пушкой только Памела Андерсон может в кино бегать, тряся силиконом грудей, из него я стрелять пробовала, вполне нормально, а из этого – никак.
– Что, совсем? – недоверчиво спросил он.
– Ну, если говорить о чисто физическом действии, то есть направить ствол в нужную сторону, нажать на спусковой крючок и выдержать отдачу… Это получается, а вот попадать… Разве что в «снежного человека» и не более чем с того же десятка шагов. Моих, а не алорских шагов.
Ладно, какой-никакой, а трофей себе оставила. Раз уж спустились на планету, то нужно же хоть что-то отсюда привезти. Другие, видела, камешки подбирали, но это не по мне. Оружие – вот самый лучший сувенир в любом смысле.
Когда три дивизии заняли практически круговую оборону, тоже подобрала себе место под снайперское гнездо. Им оказалась смотровая башенка одного из орудий, что решили не использовать. У нее обзор был куда шире сектора обстрела – все триста шестьдесят градусов. Устроилась вполне комфортно, во всяком случае, тесно не было, даже в десантном скафандре места хватало.
Однако повезло. Не пришлось сделать ни одного выстрела. Где-то вдали грохотали, то почти затухая, то опять усиливаясь, звуки боев, но на нашем направлении все было тихо. Даже временами налетающая авиация, то вражеская, то ашжурская, работала по каким-то другим целям. Так и просидели, пока не поступил сигнал на эвакуацию.
Правда, в таком спокойном сидении нашлись и свои минусы. Главный – эвакуировали далеко не первыми как наименее пострадавших (раненых танкистов и десантников собрали раньше). Три наши дивизии уходили последними, оставаясь в обороне, на тот случай, если противник вдруг изыщет резервы и надумает помешать. Зато увидели, как взорвалась гора. Не вся, конечно, но оставленные внутри заряды были достаточно мощными, чтобы превратить тысячелетия назад потухший вулкан в действующий. Пускай всего на несколько мгновений, пока инициированная взрывчатка не выжгла все, что могло, и многое из того, что не могло гореть. Но все же зрелище получилось впечатляющим.
Когда прилетели челноки, мы уже оставались последними, кого еще не эвакуировали. Тот, что забирал меня, естественно, пилотировала Гинтири. Я, понятно, сразу перебралась на место стрелка.
– Ну как? – спросила напарница.
– Понятия не имею, – честно ответила я. – Большую часть операции просидели в обороне. Такое впечатление, что не мы высадились на планету, а наоборот.
– Вот и хорошо, – заявила ашу. – Убьют еще без меня где-нибудь на поверхности, что я потом делать буду?
Позже из слухов выяснилось, что операция провалилась. Объект захватили и уничтожили, но он оказался совсем не тем, который искали. И, учитывая понесенные потери, высадка действительно была проведена зря. Гору и с орбиты можно было разнести в щебенку, с куда большим эффектом и меньшими затратами.
Споркил. Капитан линкора
Еще не успели вернуться челноки, а по кораблям уже поползли слухи. Как говорил древний поэт: «Нет загадочней явления в природе, чем слухи. Они летят быстрее звука со светом, и объяснить их скоростей не сможет ни один ученый муж». Поэт оказался прав. Свои стихи он писал еще тогда, когда самым быстрым средством передвижения являлся парусник. Прошли тысячелетия, мы сами теперь летаем быстрее света, а слухи все равно всегда на шаг впереди. И ученые по-прежнему бессильны объяснить природу этого явления.
Даже капитанам линкоров не сообщили цели операции, но уже весь флот знал, что она провалилась. А ведь служба безопасности, которая все и организовала, пригнала три собственных корабля типа линкора, и ее представители вообще ни с кем не контактировали сверх необходимого. Не помогло, все равно весь флот знал.
Моему экипажу еще повезло, потери были из самых низких. На некоторые линкоры вообще почти никто из десанта не вернулся. Всему виной запрет службы безопасности на орбитальные бомбардировки и секретность. Понимай мы, ради чего это затевалось, возможно, смогли бы избежать части потерь. Неизвестно, узнали бы о настоящей цели операции, если бы она увенчалась успехом, но теперь, когда провалилась, точно покроют всеми грифами секретности, какие только есть. Поэтому безопасников никто и не любит. Вернее, в том числе и поэтому. На самом деле причин немало. Любой капитан скажет, что в их делах лучше не участвовать, даже в качестве корабля огневой поддержки.
Глава 9
«Союзники»
Споркил. Капитан линкора
Когда я находился на мостике, неожиданно загорелся экран связи. Не после того, как приняли сигнал вызова, а сразу, без каких-либо действий со стороны команды. Это могло означать только одно: произошло прямое подключение. Так всегда бывает, когда по ту сторону канала находится кто-нибудь из Арбитров. Их самих никто и никогда не видел – ни лично, ни посредством связи, экран просто светится матово-белым. С ними можно только говорить, да и голос принадлежит не самим загадочным властелинам галактики, а автоматическому переводчику, при всей их нелюбви к мыслящим машинам.
– Хочу сообщить радостную весть! – прозвучало с экрана.
– Война закончилась? – с иронией спросил я.
Умеют или нет Арбитры различать и правильно понимать интонации и знают ли, какую дополнительную информацию те несут, никто толком не представлял, но одно было известно достоверно: реагировать на такие вещи они никогда не реагируют. Если не показывать эмоции другим ожу и особенно ашу считалось хорошим тоном, то на Арбитров это правило никак не распространялось, а понимают ли они или нет, никого особо не волновало.
– Нет, но приближается к концу, – ответил тем временем невидимый собеседник по ту сторону экрана.
