— Может, вас подвезти?
— Нет уж, спасибо. С вашей помощью я теперь еще долго ни в одну маршрутку не сяду.
Махнув рукой, «пассажирка поневоле» двинулась в сторону площади Восстания, а Тарас возвратился к нервно курящему рядом с пепелацем Сергеичу.
— Ну чего, рулим в контору?
— Погоди, сейчас оэрбэшники подскочат. Я им, на всякий случай, наши координаты продублировал. А то, боюсь, молодой опять не сообразил… Вот заберут смежники своего красавца — тогда и поедем… Ты мне лучше скажи: за фига ты 283-й маршрут нацепил? Невский от Заневского отличить не можешь?
— Да там, как назло, перенос был, — взялся оправдываться Тарас. — «За», потом «черточка», а уже потом «Невский», на следующей строчке. Не заметил.
— Не заметил! Хорошо тетка с крепкими нервами попалась. А то бы еще одну клиентку пришлось в больничку везти…
Помолчали.
— …Ну что, Тарасик, осиротела наша контора по женской части, а? Теперь Анютка к нам только годика через два вернется. Да и то, если вернется еще.
— Думаешь, возможен летальный исход?
— Тьфу на тебя, идиот, — досадливо сплюнул Сергеич. — Ты чего городишь-то?! Я имел в виду, что пока в декрете сидит, сто раз подумает, возвращаться ли обратно. В наше… шоу долгоносиков.
— А-а…Так у нас ведь еще Наташка есть.
— Ну, с этой-то немного проку. Себе на уме девка.
— Зато красивая.
— Разве что. Вот только на нее, на красивую, где сядешь, там и слезешь… Э-эх, нам бы такую как наша Анечка найти. Вот только, где ж ее найдешь такую?
— Это точно, — вздохнув, согласился Тарас.
Метрах в десяти от маршрутки с особым шиком остановилась навороченная «ауди». Сергеич внимательно всмотрелся:
— О, кажись, смежники подъехали… Точно, они… Ну всё, иди, выгружай дрова. Ты его там как, не слишком уделал?
Вопрос сей был задан далеко не праздно — малороссийская природа наградила Тараса косой саженью в плечах и здоровенными кулачищами. По этой причине его мощная фигура «семь на восемь» неизменно внушала уважение и опаску у субтильных мужчин, равно как восторг и желание у легкомысленных женщин.
— Да нет. В самый раз, — мотнул головой Тарас и полез в пепелац за трофеем…
Санкт-Петербург,
3 июня 2009 года,
среда, 08:32
На сковороде зычно шкворчала яичница, призывно сияя в пять маленьких жёлтых лун. Супруга подполковника Золотова мелко рубила острым ножом пряную зелень, готовя нехитрый завтрак для мужа.
— Лидк, — донёсся из трехкомнатных кулуаров командирский басок благоверного. — Ты не помнишь, куда я вчера засунул ключи от машины?
— Прихожая. Зеркало. Верхний ящик, — не поворачивая головы, проложила азимут супруга.
— Там я уже смотрел.
— Значит плохо смотрел.
Через пару секунд из прихожей донеслись звуки археологических раскопок и вскоре на пороге кухни возник счастливый обладатель потерянных и вновь обретенных ключей. Безупречно выбритый, с благородной сединой на висках, в идеально отглаженных брюках и в безукоризненно белой рубашке, подполковник Золотов сейчас походил на собирательный образ киношного голивудского полисмена. В ранге не ниже начальника полиции округа, а то и штата. Многочисленные давние шрамы от порезов бритв и скальпелей карманников на кистях обеих рук лишь добавляли этому образу должной брутальности.
— Странно, и как это я их сразу там не нашел? — задумчиво проговорил Золотов и пихнул ключи в карман брюк.
— Ничего странного, — пожала плечами супруга. — Типичный случай похмельной заторможенности реакций организма.
— Да ладно тебе. Я был как стеклышко.
— Ага, как стеклышко в нашей спальне. Которое ты уже два месяца как обещаешься помыть.
— Лидк, веришь-нет, вот буквально завтра и займусь. Слово офицера!
— Ты хотел сказать: «слово пенсионера»?
— Спокойствие, только спокойствие! До перехода в новый социальный статус у меня еще осталось, — Василий Александрович посмотрел на часы, — …осталось 8 часов и 46 минут… Ну, всё, я полетел.
— Сто-о-ять! — моментально встала в позу «руки в боки» супруга. — Кру-у- гом! Марш за стол!
— Лидк, да не хочу я есть! — взмолился Золотов. — Вчера с нашими бонзами на неделю вперед брюхо набил. Китайским, будь он неладен, фаст-фудом… Представь, ресторан — четыре звезды — обыкновенного соленого огурца принести не могут! А деньжищ угрохал — у-у!
— Сам виноват. Нет, чтобы уйти на пенсию как все, по-человечески…
— А по-человечески — это как? С общим собранием, с зачитыванием дарственного адреса, торжественным приемом в совет ветеранов и вручением ценного подарка «лыжи беговые»?! Нет уж, увольте. Я вчера последнюю повинность перед «генералами» отбыл, проставился. А сегодня хочу спокойно посидеть со своими… В своем, пока еще, отделе.
— И с соленым огурцом, — ехидно докончила Лида.
— В том числе. Скажешь, не имею право?
— Имеешь. Но только после того, как съешь хотя бы яичницу!
— Лидк, но ведь я действительно горю! А у меня привычка, она же — одиннадцатая заповедь: не опаздывай.
— Ничего страшного. Это как раз та привычка, от которой можно начинать потихонечку избавляться.
— А знаешь, что говорили по поводу привычек арабские мудрецы? «Тот, кто меняет свои привычки, уменьшает свое счастье». Вот ты думаешь почему я двадцать… двадцать с гаком лет не меняю спутницу жизни? Да потому что привык. И не хочу уменьшать своего счастья. Философия!
— Золотов, я тебя сейчас прибью! А ну-ка быстро сел и приступил к приему пищи!
— Яволь, мон женераль! — вздохнув, уселся за стол Золотов. В следующий миг перед ним была выставлена сковородка с дымящейся яичницей, щедро приправленной салом, сыром и зеленью. Василий Александрович покорно взялся за вилку и нож.
— Вот так-то лучше. Тоже мне, философ огуречный… Ольга-то будет сегодня?
— А як же! — с набитым ртом подтвердил Золотов.
— Привет ей передавай, что-то давненько она к нам не заглядывала. Как там у неё дела?
— На днях Дениску в лагерь пионерский… или как они сейчас называются?…
