— Андрей, ну что за жаргон?
— Виноват. Был неправ. Не достоин звания офицера и все такое прочее.
— Ведешь себя как шут гороховый, честное слово! — оскорбилась Ольга. — Я ему о серьезных вещах, а он… Нет, я, конечно, понимаю, что за сарказмом ты пытаешься скрыть свои переживания по поводу вчерашнего. Но, согласись, разве я тебя не предупреждала, что эта ваша операция «Детский сад» может обернуться отнюдь не детской бедой?
— Если бы не наш «Детский сад», вчера Гришка схватил бы пулю не броником, а собственными кишками! — сердито сказал Андрей. — И хватит об этом!
— Хорошо. Как скажешь. — Ольга и сама поняла, что сейчас нелучшее время бередить саднящие раны. — Короче, сегодня утром Гена пробил заинтересовавший меня номер, на который был сделан звонок в день гибели Ивана Демидовича. Номер зарегистрирован на человека по имени Бугаец Сергей Петрович, 1974 года рождения.
— И кто он, сей деятель?
— Пока не знаю. Но! В жизни этого, как ты выразился, деятеля, имел место весьма любопытный эпизод. Я наткнулась на него в одной из информационных баз ГУВД. Так вот, в апреле 2006 года машина, которой управлял некий Бугаец<N>С.<N>П., была остановлена для досмотра сотрудниками ОВО при Центральном РУВД. При досмотре в салоне обнаружен автомат Калашникова со спиленным номером и патроны к нему. Поскольку фамилия достаточно редкая, а инициалы совпадают, думается мне, речь идет об одном и том же человеке.
— Согласен. Шанс очень велик.
— А теперь — самое главное! Помимо Бугайца, в салоне в момент задержания находился еще один пассажир. Как ты думаешь, кто?
— Надеюсь, не Зеча? — безо всякого выражения спросил Мешок.
— Так ты знал?!
Прилепина явно была разочарована.
— Ничего я не знал. Просто морально готов был услышать от тебя что- нибудь в таком духе. Что-нибудь столь же невероятное.
— А невероятное здесь еще и то, что история с автоматом, похоже, закончилась ничем. По крайней мере ни у Зечи, ни у Бугайца нет отметки о судимости по 222-й статье. Равно как и по прочим другим.
— А вот это как раз штуковина вполне земная, обыденная, — возразил Андрей. — С некоторых пор у нас не кадры, а баблы решают все. М-да, интересный получается винегретик. А в тот день дежурным по отделу у нас…
— …Была Северова. Я ведь тебе уже говорила.
— Да-да. Я как раз сейчас припоминаю, что Наташка тогда еще отправляла Демидыча в магазин, потому что больше ей отправить было некого.
Прилепина посмотрела на Мешка торжествующе:
— По-моему, комментарии излишни!
— Погоди, Олька. Я думаю, что все-таки не стоит торопиться с выводами. Оно конечно: с одной стороны, «что и требовалось». Но с другой… Как-то это все слишком просто, что ли? — Андрей задумчиво потер лоб и не заметил, как в этот момент столбик пепла сорвался в его чашку. — Согласись, за целый день кто-то из наших всё равно мог заскочить в контору? Опять же у кого-то могла быть включена переадресация звонков со служебного номера на мобильный.
— Андрей, но ты ведь сам говорил, что подозреваешь Наташу!
— Говорил. И продолжаю говорить. Но как-то слишком всё в масть. Всё одно к одному. — Мешечко нахмурился и закусил губу. — Понимаешь, Наташка, она — гораздо умнее по жизни. И будь она… Словом, Северова такого элементарного косяка со своей стороны нипочем бы не допустила.
— Тебе виднее, — вырвалось у Ольги ядовитое.
— Оно-то так, — рассеянно продолжил размышлять Андрей, сочтя за благо не заметить дерзкого укола в свой адрес. — Опять же, с темой по перерасходу бьется…
— С чем бьется?
— Да это я так, о своем.
— И еще одно, Андрей! Я специально проверила по базе «Экспресс»: ни в какой Крым во время своего отпуска Северова не ездила. По крайней мере — ни на поезд, ни на самолет билетов она не покупала. Выходит, соврала? Отсюда вопрос: зачем?
— А ты хорошо смотрела?
— Не веришь, можешь проверить сам, — фыркнула Ольга.
— Ну, тогда я вообще ничего не понимаю!
— И я не понимаю, Андрей. Не понимаю, что с тобой происходит и почему ты вдруг так резко переменился в своем мнении относительно Наташи.
— Я всего лишь пытаюсь понять причины. Понять мотивацию.
— Ты хочешь понять мотивацию женских поступков? — усмехнулась Прилепина. — Извини, но в таком случае у тебя уйдет на это остаток жизни. Помнишь, буквально неделю спустя после моего перехода в «гоблины», мы сидели в похожем заведении и отмечали счастливое спасение свидетельницы Демичевой? — Мешечко в недоумении посмотрел на Ольгу, и та продолжила: — Я тебе тогда пыталась объяснить, что женская догадка обладает гораздо большей точностью, чем мужская уверенность. Так вот, поверь мне на слово: не испытывая по отношении к Северовой ничего личного, тем не менее, я внутренне чувствую: именно Наташа виновница (прямая ли, косвенная?) тех бед, что свалились на наши головы в последние два месяца. И чем скорее ты осознаешь этот факт и примешь его как данность, тем большего количества аналогичных бед мы сумеем избежать в будущем. — Ольга поднялась из-за стола и взяла свою сумочку. — И подумай на досуге: о ком еще из наших Зеча мог сказать «добрая милицейская фея»?… Всё, извини, мне нужно ехать, забирать Дениса из секции.
— Может, тебя подвезти? Мне все равно надо чем-то занять себя до вечера.
— Нет, спасибо. В наши края отсюда на метро всяко быстрее получится. Если что надумаешь — звони. А так — до понедельника.
— До него, — буркнул Мешок. Провожая взглядом удаляющуюся фигурку Прилепиной, он машинально поставил локти на стол и зацепил кофейную чашку. Опрокинувшись, та оставила грязно-бурый след на белой скатерти.
К столику тут же подскочила миловидная девушка-официантка:
— Ничего страшного. Я сейчас уберу.
Андрей всмотрелся в растекшееся, причудливой формы пятно:
— Барышня, а вы, случайно, не умеете читать знаки, оставляемые кофейной гущей?
— К сожалению — нет.
— Вот и я — увы мне.
— По-моему, немного на вилы похоже?
Официантка, не то заигрывая, не то и в самом деле заинтересовавшись, включилась в игру.
— А ведь точно, — вздохнул Мешок. — Это они и есть. Вилы…
Полковник Жмых сидел за своим служебным столом, подперев уже порядком хмельную голову руками. Перед ним стояли початая бутылка водки, стакан и блюдце с криво нарезанными кружочками лимона и колбасы вперемежку. Павел Андреевич сидел неподвижно, уставившись безразличным невидящим взглядом в противоположную стену. Может, думал о чем-то, а может, напротив, пытался отрешиться от любых мыслей и уйти во временную алкогольную нирвану.
