снова заплакал. Женщина зашикала на него в попытке успокоить, но это не помогало. Его плач отозвался сильной болью в голове у Виктора. Он поморщился и потер виски.
— Спасибо, как-нибудь в другой раз.
— Вам спасибо, — ответила женщина и принялась успокаивать ребенка.
На другой день летчиков разбудили поздно. Солнце уже встало, но небо было затянуто облаками. С севера заходила огромная синяя туча, что-то отдаленно грохотало.
— Гроза будет, — Шишкин поежился, умываясь холодной колодезной водой.
— Может с фронта грохочет? — Пищалин уже умылся и ждал остальных.
Шишкин пренебрежительно хмыкнул и усмехнулся: — если бы фронт был так близко, нас бы тут уже не было.
Они пошли к аэродрому. Когда проходили по улице, женщина, что возилась в огороде, бросила пропалывать грядку и подошла ближе к плетню.
— Здравствуйте, — звонко сказала она.
Эта была та сама женщина, которой он вчера помог донести воду. В свете дня Виктор разглядел ее получше. Она была еще довольно молода и весьма красива, хотя тяжелая работа уже положила отпечаток на ее лицо. Они вразнобой с ней поздоровались, но она смотрела только на Виктора и улыбалась.
— Кто это? — буквально зашипел Шишкин, когда они отошли подальше. — Чего это она тебе улыбалась?
— Много будешь знать, скоро состаришься, — попробовал отшутиться Виктор.
Но Игорь так просто не отставал. Видимо для него сама возможность того, что женщина могла улыбаться не ему, а Виктору казалась абсурдной. Он хотел с этим разобраться и выявить причины. Постепенно он вытянул из Виктора всю информацию и на секунду задумавшись, выдал:
— Ну и чего ты мнешься. Давай, отжарь ее. Неплохая краля.
До обеда вылетов не было. После построения летчики, под руководством штурмана полка зубрили карты с районом боевых действий. Зубрежка сменилась занятием по бомбометанию. Правда, чисто теоретическим. После, за воспитание личного состава взялся комиссар, все были вынуждены выслушивать почти часовую лекцию о международном положении. Когда начальственное рвение немного поутихло, все разбрелись по аэродрому кто куда. Виктор с Игорем и прицепившимся, словно банный лист Пищалиным, уселись в капонире. Друзья сидели на чехлах под крылом Саблинского яка, слушая как редкие капли дождя шумят по маскировочной сетке. Шум этот перебивался металлическим лязгом и тихими матерками — Жорка с мотористом ковырялись в потрохах истребителя, ремонтируя засбоивший мотор.
— А я вот думаю, правильное указание, — Пищалину надоело молчать, и он решил обсудить недавно вышедший приказ о бомбометании с истребителей, — ведь мы так больше немцев убьем.
Этот приказ этот им не зачитывали, как другие. Но благодаря солдатскому телеграфу летчики полка уже знали про недавно вышедший приказ Ставки о применении истребителей в качестве легких бомбардировщиков. Виктор когда узнал об этом, только лишний раз расстроился. Его Як и так проигрывал мессерам по скорости и скороподъемности, а бомбовые замки под крылом скорости отнюдь не добавят.
— А ты бомбить то умеешь? — сразу же встрял ехидный Шишкин, — Или будешь по ведущему кидать? Тогда конечно немцев много набьешь, только успевай свежих подвозить.
— Да уж отбомблюсь как-нибудь, — насупился Пищалин, — не зря же нам сегодня рассказывали. Завтра вон, обещают даже практические занятия провести.
— Обещать — не жениться, — зевнул Шишкин, — в бою научишься. Думаешь, будут на тебя бензин и моторесурс переводить? Витька, а ты чего скажешь?
— А чего тут говорить? — пожал плечами Саблин. — Наше дело телячье, обоссался и стой. Раз приказали бомбить, будем бомбить.
— Телячье, — фыркнул Игорь, — раз говорить не хочешь, так промолчал бы.
Дождь усилился, капли тяжело застучали по крылу барабанной дробью. Виктор несколько секунд вслушивался в их шум и, наконец, ответил: — Можно подумать, моя точка зрения кому-то интересна. Мы в армии, Игорь. Тут приказы не обсуждаются. Но если хочешь знать, что я думаю, то слушай: самолетов, штурмовиков, мало еще, вот потому и будем мы бомбы кидать. Как штурмовиков станет больше — снова перестанем. А вообще, хватит такие разговоры вести.
Игорь оказался прав, никаких практических занятий не было. В тот же день, едва погода чуть улучшилась, они снова полетели прикрывать штурмовиков. Только в отличие от прошлых вылетов под крылом истребителей были подвешены по две пятидесятикилограммовые бомбы. Несмотря на то, что самолеты полку были новые, недавно полученные на заводе, поломки следовали одна за другой. Техники не успевали устранять неисправности, да и запчастей был ощутимый дефицит. Вот поэтому из всей эскадрильи сумело взлететь только пять истребителей, под командованием Хашимова, больше в эскадрильи исправных самолетов не было.
Едва они набрали высоту, как показался строй илов, шесть машин. Они шли красиво, словно на параде, четко выдерживая интервалы и дистанции между машинами. Виктор невольно залюбовался. В их полку так летать не умели. Ведомые вечно ломали строй, плавали по высоте. Хотя, с другой стороны, такой четкий строй истребителям совсем не важен. Особенно, когда они прикрывают штурмовиков.
Начался очередной полет к линии фронта. В небе была сильная облачность, пришлось идти под облаками на высоте полтора километра. В таких условиях эшелонирование невозможно, они лишь заняли высоту чуть повыше илов, под самой кромкой, разделившись на две группы. Погодные условия были дрянные, земля еле просматривалась, и Виктор невольно забеспокоился. В таких условиях ударить по своим войскам — плевое дело, да и мессера могут появиться в любой момент, заранее их не увидишь. Однако над линией фронта оказалось большое «окно», земля оказалась видна как на ладони и штурмовики сходу пошли в атаку.
Неожиданно сильно заработала вражеская зенитная артиллерия, десятки огненных пунктиров потянулись к самолетам. Кажется, заглядись на них — и тебя прошьют насквозь. Виктор дал ногу, уводя самолет от неожиданно близко пролетевшей трассы и обеспокоенно оглянулся на ведомого. Пищалин был на месте, усиленно крутил головой в разные стороны. Наверное, он недоумевал, откуда в небе взялись эти разноцветные, оранжевые, серые, коричневые, желтые шары. Под такой сильный зенитный огонь он попал впервые.
Штурмовики отбомбились успешно, покрыв черными разрывами весь передний край. Сбросив бомбы, они сразу пошли в разворот с набором высоты. Немецкие зенитчики, притихнувшие после бомбежки, снова принялись свирепствовать, настала очередь сбрасывать свой груз истребителям. Виктор направил самолет к земле. Внизу росли клубы дыма, хорошо хоть пыли не было, а то разглядеть что-либо было бы вообще невозможно. Сверху он увидел позиции зенитной батареи, активно ведущей огонь. Может это была игра воображения, но ему показалось, что он наблюдает, как из тонких стволов вылетают облачка дыма и суетится расчет, подавая боеприпасы.
Он загнал обнаруженные зенитки под капот и, сбросив бомбы, заложил боевой разворот, беспокоясь только, чтобы не отстал ведомый. Но Пищалин уверенно висел сзади, бомб под его крыльями уже не было. Чуть в стороне вынырнула еще тройка яков и они вновь заняли свои позиции над штурмовиками. С земли продолжали вести огонь, но уже далеко не такой яростный. Стреляли, скорее, больше для самоуспокоения. В сопровождении редких разрывов зенитных снарядов, группа спешно отходила домой….
— Ну что, Артем, — насмешливо спросил Виктор после посадки, — много немцев бомбами убил?
Тот побледнел, забормотал что-то маловразумительное: — Да я и не видел ничего, — выдавил он в конце концов. — Вижу ты бомбы скинул и я тоже сбросил.
— Вот такое оно, бомбометание. Привыкай, — усмехнулся Виктор. — А если серьезно, то мы бомбили позиции зенитной артиллерии. Там три зенитки было, по нам стреляли. Попали мы по ним или нет, я не знаю, но стрелять они перестали. А сколько при том немцев погибло, про это только в небесной канцелярии знают. — Виктор поднял вверх указательный палец и, поглядев в небо, резюмировал: — Ну вот, очередная туча наползает. На сегодня уже налетались.
Полетов действительно больше не было. Хотя над аэродромом только изредка срывался мелкий моросящий дождь, все вокруг было синее от грозовых туч. Начальство организовало очередные занятия по изучению матчасти, которые продолжались до самого ужина. Лишь потом, отяжелевшие от еды и слегка веселые после ста грамм, летчики отправились в деревню ночевать.
