амфитеатра.
— Сомневаюсь, что Филдинг что-то сделал, — все же добавляет Пит. — Сомневаюсь, что он вообще пальцем пошевелил. С самого утра ничего. Снова пропал без вести, как уже не раз бывало прежде. — Он открывает стеклянную входную дверь. — Не хватало только, чтоб нас из-за него прикрыли. Это будет что-то! Ты, черт возьми, делаешь ему одолжение, даешь работу после того, как он свалил с прежней, а он укладывает ЦСЭ, не дав даже встать на ноги.
В вестибюле, заставленном витринами с наградами и памятными вещицами, с удобными креслами и большим телевизором, стоит табличка, приветствующая гостей на родине «С-5 гэлакси» и «С-17 глоубмастер III». У стойки портье мужчина в тигрово-полосатой армейской боевой униформе покупает крем для бритья, воду и несколько маленьких бутылочек виски «Джонни Уокер». Я говорю консьержу, что покидаю отель раньше, чем планировала, и да, я конечно же не забуду вернуть ключи и прекрасно понимаю, что с меня все равно возьмут оплату в размере тридцати восьми долларов, даже если я не останусь на ночь.
— Как там говорится? — продолжает Марино. — Ни одно благодеяние не остается безнаказанным.
— Давай постараемся обойтись без лишнего негатива.
— Мы с тобой оба отказались от хороших должностей в Нью-Йорке, закрыли контору в Уотертауне и вот с чем остались.
Я молчу.
— Чертовски надеюсь, что нас не погонят взашей, — вздыхает Марино.
Я не отвечаю, потому что услышала уже достаточно. Миновав бизнес-центр и торговые аппараты, мы поднимаемся по лестнице на второй этаж, и только тогда он сообщает, что Люси не ждет нас в вертолете на гражданском терминале. Она в моей комнате. Упаковывает мои вещи, перебирает их, делает свои выводы, опустошает мою гардеробную, мои ящики, отключает лэптоп, принтер и беспроводной роутер. Марино тянул до последнего, поскольку прекрасно знал, что в данных обстоятельствах это только разозлит меня еще больше, и не важно, что Люси — компьютерный гений, бывшая сотрудница правоохранительных органов и моя племянница, которую я воспитала, как свою собственную дочь.
М-да… Обстоятельства действительно крайне необычные, и меня успокаивает, что Марино здесь, а Люси в моей комнате, что они прилетели за мной. Нужно вернуться домой и все проверить. Проследовав по длинному, устланному темно-красным ковром холлу, мы проходим мимо балкона с репродукциями в колониальном стиле и электронным массажным креслом, заботливо поставленным для релаксации утомленных пилотов. Я вставляю магнитный ключ-карту в замок и задаюсь вопросом: кто же впустил Люси в мой номер, потом снова думаю о Бриггсе и Си-эн-эн. Теперь о появлении на телевидении не может быть и речи. Что, если репортеры уже пронюхали о случившемся в Кембридже? Нет, я бы уже знала. И Марино бы знал. Мой администратор, Брайс, тоже знал бы об этом и тотчас же сообщил бы мне. Ничего, все будет в порядке.
Люси сидит на аккуратно заправленной кровати, застегивая на молнию мою косметичку, и я распознаю свежий цитрусовый запах ее шампуня, когда обнимаю ее и чувствую, как сильно по ней соскучилась. Черный летный костюм оттеняет дерзкие зеленые глаза и короткие розово-золотистые волосы, подчеркивает резкие черты и худобу, словно напоминая, какая она по-особенному сногсшибательная — с этой ее мальчишеской, но женственной фигурой, атлетической, но с упругой грудью, и такая напряженная, будто готова вот-вот броситься в бой. Игривая или вежливая, моя племянница всегда выглядит несколько устрашающе, из-за чего у нее мало друзей, может, и вовсе ни одного, за исключением разве что Марино, а любовницы долго не задерживаются. Вот и с Джейми, похоже, все кончено, хотя вслух я подозрения на этот счет не высказывала. Ничего не спрашивала, но на байку Люси о том, что она перебралась из Нью-Йорка в Бостон по финансовым причинам, не купилась. Даже если ее компьютерная компания дышала на ладан — во что я лично не верю, — на Манхэттене ей платили больше, чем сейчас в ЦСЭ, где она получает сущие гроши. Моя племянница работает на меня исключительно ради общественного блага. Деньги ей не нужны.
— Что там у нас со спутниковым радио? — Я внимательно смотрю на нее, пытаясь интерпретировать поступающие сигналы, всегда слабые и озадачивающие.
В пузырьке стучат таблетки; Люси решает проверить, много ли осталось адвила, и, сочтя, что недостаточно, отправляет баночку в мусорное ведро.
— Погода установилась, и мне бы хотелось убраться отсюда поскорее. — Она снимает колпачок с баночки зантака и встряхивает его. — Поговорим в полете, мне понадобится твоя помощь. Придется много маневрировать, нас ждет снег и ледяной дождь. Если вылетим в течение часа, около десяти будем дома.
Моя первая мысль — о Нортон’с-Вудс. Нужно все осмотреть заново, но к тому времени, когда я туда доберусь, там все завалит снегом.
— Жаль. Могли бы как следует изучить место преступления.
— Утром я просил кембриджскую полицию вернуться туда. — Взгляд Марино блуждает по моему номеру, словно это он нуждается в осмотре. — Ничего не нашли.
— Они интересовались, зачем тебе это понадобилось?
— Я сказал, что у нас возникли вопросы. Сослался на «глок». Серийный номер спилен. Кажется, об этом я тебе не сказал, — добавляет он, оглядываясь кругом, смотрит на что угодно, только не на меня.
— Баллистики обработают его кислотой, может, удастся восстановить. Если ничего не выйдет, проведем полномасштабную сканирующую электронную микроскопию, — решаю я. — Если хоть что-то осталось, мы это найдем. И я попрошу Джека съездить в Нортон’с-Вудс и снова все осмотреть.
— Отлично. Уверен, он сразу же и побежит, — язвительно усмехается Марино.
— Может, ему удастся все сфотографировать прежде, чем пойдет снег, — добавляю я. — Или кому-то еще. Любому, до кого дозвонимся…
— Пустая трата времени, — обрывает меня Марино. — Ни одного из нас там вчера не было. Где в точности это случилось, мы не знаем — только то, что возле какого-то дерева и зеленой скамьи. Так что об этом можешь забыть — как-никак, деревьев и зеленых скамеек там целых шесть акров.
— А фотографии? — спрашиваю я.
Люси, вывалив все на кровать, продолжает перебирать содержимое аптечки — мази, анальгетики, антациды, витамины, пипетки и дезинфицирующие средства.
— Полиция должна была там все сфотографировать.
— Жду, детектив должен доставить. Тот парень, что побывал на месте преступления. Это он утром принес пистолет. Лестер Лоу, проще говоря — Лес Лоу, более известный как Лоулесс[9]. Так же и отца его звали, и деда. Кембриджские копы с родословной до самого «Мейфлауэра»[10]. Я никогда прежде с ним не пересекался.
— Ну вот теперь, думаю, все. — Люси встает с кровати. — Возможно, ты захочешь проверить, что я ничего не упустила, — обращается она ко мне.
Корзины для мусора переполнены, мои сумки упакованы и выстроены в ряд у стены, дверцы встроенного шкафа для одежды распахнуты настежь, внутри лишь пустые вешалки. Компьютерное оборудование, распечатки, газетные статьи и книги уже исчезли со стола, ничего нет и в корзине для грязной одежды, в ванной и комоде. Я открываю маленький холодильник; он тоже пуст — выметен начисто. Пока Марино выносит вещи, набираю на айфоне номер Бриггса. Смотрю на трехэтажное оштукатуренное здание на противоположной стороне парковки, на большое зеркальное окно в середине третьего этажа. Прошлым вечером я была в том номере с ним и другими коллегами, смотрела футбол, и жизнь казалась прекрасной. Мы произносили тосты за новоорлеанских «Святых» и за себя, пили за Пентагон и за его Агентство перспективных исследований, АПИ, благодаря которому в Довере стало возможным проводить виртуальную аутопсию, а теперь появился еще и ЦСЭ. Миссия выполнена, работа сделана на «отлично», есть повод отметить — и вот теперь такая история, словно того вечера и не было, словно все это мне приснилось.
Я глубоко вздыхаю и нажимаю на клавишу вызова. Бриггс определенно не обрадуется. В его гостиной мерцает экран висящего на стене телевизора с плоским экраном… он проходит мимо окна, в форменной одежде зелено-рыжеватого оттенка с воротником-стойкой, которую обычно носит, когда находится не в
