— Как вы меня нашли? — спросила она.
Леви ответил совершенно естественным тоном:
— Ты заставила меня беспокоиться. Почему ты не подходила к телефону?
Я вышел из-за дерева, но мои шаги он услышал, только когда я оказался прямо у него за спиной.
— О чем беспокоиться, Алан? — спросил я.
Он пошатнулся от неожиданности, развернулся ко мне. Я показал ему, что в руках у меня ничего нет, и отступил на шаг.
— Не пугайтесь. Как все прошло в «Левередж»?
Поняв, что он все еще жив, Леви взял себя в руки. Он посмотрел за мою спину — понять, нет ли еще кого, затем на Джонну, затем оглядел дорогу. Испугался.
— Встречу отменили.
— Вот и хорошо. Нам много о чем надо поговорить. Джонна, может, вы вернетесь в дом?
— Нет, — сказала Джонна.
Леви покосился на нее. Она подошла ближе. Она смотрела на него в упор, и мне ее взгляд не понравился.
— Я смогу поговорить с ней и один, — сказал Леви. — Вам незачем было ждать.
Я попытался встать между Джонной и Леви. Леви сунул руки за пояс. Пистолета я не видел, но понимал, что снайперы начеку.
— Да нет, Алан, я решил задержаться. Мы с Джонной подружились. И обо всем поговорили. Я знаю, что произошло.
— Не понимаю…
Леви снова покосился на нее и чуть отодвинулся назад.
— Все вы понимаете. Я про убийство Лайонела Берда.
— Что вы такое говорите?
— Алан, не надо. Я уже поймал вас на лжи. Вы говорили, что не знакомы с этой девушкой, а сами спросили, почему она не подходила к телефону. Сказали, что беспокоились.
— Ничего такого я не говорил. Вам показалось.
— Говорили, — сказала Джонна.
Я сделал шаг в его сторону.
— Теперь будет вот что. Либо вы заплатите за то, что мы будем хранить ваши грязные тайны, либо мы пойдем в полицию. Как насчет двух миллионов — один ей, один мне?
Леви огляделся по сторонам — словно почувствовал, что разговор записывается и за всем наблюдает полиция.
— Не понимаю, о чем вы. Не понимаю, зачем вы все это устраиваете, но я уезжаю…
Он вдруг кинулся к «доджу», но тут Джонна сказала то, что остановило нас обоих.
— Я все записала, Алан.
По его лицу было видно, как он перепугался.
— В тот день, когда вы дали мне снимки убитых девушек, у меня под рубашкой был диктофон. Я отдала запись ему. Он ее прослушал.
Джонна кивнула на меня. Она ни о какой записи не говорила, никакой записи мне не давала, и полиция у нее никакой записи не обнаружила.
— Джонна, идите в дом. Мы с Аланом во всем разберемся.
— Двух миллионов мало.
Леви облизнул губы. Посмотрел на Джонну, на меня, руки его снова оказались за поясом.
— Сколько ты хочешь? — спросил он.
На этих словах мы его поймали. Алан Леви показал, что имеет отношение к фотографиям. Теперь Маркс мог его арестовать. Но Джонна на этом не остановилась.
— Всего будет мало.
Она наклонилась, словно хотела завязать шнурок, а потом кинулась на Алана с напильником, который ей удалось стащить, как мы потом выяснили, в фургоне. Она со всей силы ударила Леви в шею, повалила на землю. Все так опасались, что Леви убьет Джонну, что никому и в голову не пришло, что она может убить его.
Снайперы выскочили из укрытий, но они были далеко и не могли стрелять — мы трое были слишком близко друг от друга. Из-за дерева появился Пайк. Я схватил Джонну сзади, но она вцепилась в Леви, колотила его по лицу, шее, голове. Я попытался поймать ее за руку и тут услышал хлопок, а потом крик Джо Пайка:
— Пистолет!
Леви вжал дуло маленького черного пистолета Джонне в живот и спустил курок.
Джонна отступила, я кинулся к пистолету, но Леви его уже выбросил. Он пытался вытащить окровавленный напильник из своей шеи. И тут на него налетел Пайк.
Джонна опустилась на землю. Ее живот был сплошным кровавым месивом. Я сорвал с себя рубашку и прижал к ране.
— Джонна, держись! Дыши!
Она меня вряд ли видела. Губы у нее были сурово сжаты. Но во взгляде что-то изменилось. Злости стало меньше. Точно не скажу, но мне хотелось бы так думать. Джонна Хилл умерла еще до приезда «скорой помощи».
16
Небо над Санта-Моникой было голубым до прозрачности, солнце заливало двор дома Алана Леви таким ярким светом, что вода в бассейне искрилась. У розового сада рядом со мной стояли член городского совета Нобель Уилтс и шеф полиции Маркс. Тридцать два куста роз аккуратно выкопали и сложили в сторонке. Их никто не собирался пересаживать.
Маркс подозвал Шарон Стивик, назначенную следователем.
— Еще долго?
— Нужно копать осторожно. Мы не хотим ничего пропустить.
Тела нашли с помощью газоанализатора, уловившего повышенную концентрацию метана там, где разлагались трупы. Эхолокатор помог обнаружить точное место, и теперь судмедэксперты аккуратно вели раскопки.
— Там его жена и дети? — спросил Уилтс.
Маркс кивнул. Эхолокатор определил размер и форму тел.
— Да. Один взрослый и двое детей.
— Боже мой! Я ведь был знаком с этой женщиной. Наверняка был знаком. — Он наморщился, пытаясь вспомнить, действительно ли он видел жену Алана Леви, но понял, что это усилие не по нему. — Я пойду в тенек.
Он направился в дом, который кишел криминалистами, детективами и журналистами. Улица перед домом Леви была буквально забита машинами. Мне пришлось парковаться в трех кварталах от дома. Когда убили Ивонн Беннет, никто из журналистов не появился, но Ивонн и не была известным адвокатом, убившим всю свою семью.
Рано утром мне позвонил Маркс, сказал, что место, где закопаны тела, нашли. Он попросил меня приехать на эксгумацию, и я поехал, хотя покойников в своей жизни видел предостаточно. Я поехал не на трупы смотреть, а получить ответы. Для себя и для семьи Репко.
— Возможно, мы там же найдем КПК Дебры Репко, — сказал я, показав на растущую кучу земли.
— Возможно.
— Вскрытие Леви что-нибудь показало?
— Ничего. Мозг не поврежден. Никаких опухолей, травм. Наркотики не принимал. Анализ крови прекрасный.
