Эйфория длилась у Дианы до того момента, когда Энди отозвал ее в сторонку, прежде чем она последовала за Мэри-Джо наверх.
— Ты принимала снотворное прошлой ночью?
Сердце у Дианы упало.
— Какое тебе дело до этого?
— Сегодня не принимай, очень прошу.
— Черт возьми, Энди, мне было так хорошо, пока ты не напомнил. Катись к дьяволу, а лучше — в постель…
Жара немного спала, но в ночном воздухе все равно ощущалась неподвижная духота. Она достаточно устала, чтобы сразу заснуть, но все-таки на всякий случай…
Крик вырвался из ее груди, как вода, прорвавшая плотину. Трава была влажной и холодной под ее босыми ступнями. Над лужайкой стояло белое облако тумана. Ущербная луна просвечивала смутно, как сквозь дымку. Это был не сон. Она не спала — и они были там: один неподвижно лежал, а другой склонился над ним и как будто собирался ударить снова.
Услышав ее голос, он повернулся и схватил ее, но не в объятия, а крепкой, причинившей боль хваткой. В лунном свете она видела теперь его лицо, но она и так уже узнала обоих. Ее держал Уолт, а поверх посеребренной росой травы недвижимо лежал Энди.
Глава восемнадцатая
Мне иногда кажется, что нигде не расцветают столь ослепительно алые розы, как на могиле какого-нибудь забытого цезаря.
Ее руки оказались стиснутыми по сторонам тела. Диана брыкалась и больно ударилась пальцами ноги о его кожаный ботинок. После яростной борьбы ей удалось высвободить одну руку. Ее ногти сразу впились ему в лицо. Это подействовало. Он глухо охнул и стиснул ее еще крепче, так что рука ее была теперь прижата к его груди. Силен он был ужасающе: держал ее в совершенно беспомощном положении одной рукой. Диана набрала побольше воздуха. Он почувствовал это и предупредил ее намеренье, зажав свободной рот, прежде чем она закричала.
«Притвориться, что потеряла сознание, — раздумывала она. — Обмякнуть… Потом застать его врасплох».
Но раньше она услышала его голос. Говорил он шепотом, но все равно в нем чувствовалось напряжение.
— Не ори! Хочешь Мэри-Джо разбудить?
Такую речь столь странно было услышать от человека, которого она уже почти окончательно считала преступником, что она действительно обмякла в его объятиях, но от удивления.
Его ладонь по-прежнему зажимала ей рот. Она размышляла, как обратить его внимание на этот факт, когда услышала другой голос, от которого все происходящее стало казаться еще более нереальным.
— Удивительно, что она еще не потеряла сознание или того хуже, — сказал Энди. — Разве ты не знаешь, что будить лунатиков опасно?
Он пришепетывал. Когда он показался за спиной Уолта, Диана увидела темное пятно, расплывшееся вокруг рта, и поняла, почему он так странно говорит. Оскалив зубы, он двумя пальцами оттопырил губу и щупал резцы.
— Тебе повезло, — сказал он чуть слышно. — Если бы ты их выбил, я бы тебе такой счет от дантиста выставил! Да убери ты руку с ее лица! И отпусти, ей же трудно дышать.
Вместо того, чтобы последовать совету Энди, Уолт неожиданно чуть пригнулся и подхватил ее на руки. Ощущая легкое головокружение, она сама прижалась к нему. Как оказалась она на этом лугу среди ночи, босиком и в полупрозрачной ночной рубашке? Она ровным счетом ничего не помнила.
— Лунатики, — задумчиво повторил Уолт. — Вот это, стало быть, что? А ты шел за ней, чтобы ничего не случилось? И долго ты собирался позволить ей так гулять? Она направлялась к сараю и…
— Вовсе нет, — Энди провел по губам тыльной стороной ладони. — Она шла к розарию и ручью. Я как раз хотел попытаться вернуть ее, когда ты на меня напал.
— Я принял тебя за другого.
— Для меня это слабое утешение.
Уолт не стал продолжать разговора и направился к дому. Как только Диана поняла, как далеко она ушла, сама того не сознавая, ее охватила непреодолимая дрожь. Прямо через верхнюю террасу и вниз по ступеням… Ее ступни болели.
Задняя дверь была отворена. Свет в кухне не горел, но внешние фонари освещали свежие цветочные клумбы.
— Положи ее на диван, — сказал Энди, закрыв дверь и включив свет. — Я плесну ей немного бренди.
— Не хочу я никакого бренди, — запротестовала Диана. Уолт опустил ее на софу, и ей сразу стало холодно без близости его мощного тела, излучавшего тепло.
— Приготовь лучше кофе, — распорядился Уолт и накрыл Диану пледом. — Боже, посмотри только на ее ноги. Наверное, наступила на осколок стекла.
Диана поневоле вскрикнула, когда он притронулся к порезу пальцем. Уолт выпрямился и широко улыбнулся.
— Ничего, до свадьбы заживет. Теперь ты в порядке?
— Нет.
Уолт присел на край дивана рядом с ней.
— Трудно поверить, что ты могла разгуливать там и продолжать спать одновременно, — он взял из рук Энди тазик с теплой водой и тряпку, чтобы обмыть ей ступни.
— Трудно поверить! — возмутился Энди. — Не знаю, как можно убедить тебя хоть в чем-нибудь! Это ведь уже во второй раз. Вчера ночью я застал ее в кухне, когда она пыталась отпереть дверь. Мне удалось вернуть ее в постель не разбудив, что, кстати, и положено делать в таких случаях. А сегодня я задремал и услышал только, как она вышла из дома. Я сплю как раз над кухней.
— Значит, прошлой ночью тоже? — Диана села с широко раскрытыми от удивления глазами. — Почему ты мне ничего не сказал?
— Потому, видишь ли… Гм… — Энди потер подбородок. — Потому что во мне возобладал инстинкт мужчины-защитника. Извини. Я, конечно, должен был сказать тебе.
— И мне тоже, — Уолт поднялся и отнес тазик к раковине. — Тогда бы обошлось без побоев. Я не спал и стоял у окна библиотеки, когда заметил свет твоего фонарика. Понятное дело, я подумал… Впрочем, всем ясно, что я подумал.
Он повернулся и встал, упершись руками в стол. Энди без боя не сдался. Под глазом Уолта наливался синяк, а вдоль челюсти протянулась полоска покрасневшей кожи. Несколько мелких царапин на щеках, как поняла вдруг Диана, были ее собственной работой.
— Даже не знаю, как вы объясните все эти синяки и шишки Мэри-Джо, — сказала она.
«Бойцы» в задумчивости посмотрели друг на друга.
