Как по первой написанной фразе можно сказать, что это будет — рассказ, повесть или роман, так и по первой встрече с учеником или пациентом можно понять и жанр наших отношений, и их протяженность во времени.
С Ассолью сразу стало ясно: долгосрочная связь. Она с удовольствием выполняла все упражнения, именно с удовольствием, но все, что выходило из-под ее рук, не связывалось у меня с ней — вернее, с моим представлением о ней. Решительная. Независимая. А линии неуверенные.
Понадобилось несколько лет, чтобы Ассоль полюбила лепить. Это событие произошло на нашей кухне в Хайфе. Кто-то из форумных доброхотов прислал из Москвы детский восковой пластилин, и мы решили вылепить базар. Ассоль взялась за продавца, а я — за покупателей. Увлекшись тетенькой с кошелкой, я на какое-то время забыла про Ассоль. Поднимаю глаза — и вижу выразительное живое лицо со здоровенным шнобелем и усами, выразительную позу, а самое удивительное — Ассоль, слепив фигуру, одевает ее в одежду, как дети. Но получается у нее не по-детски профессионально — у тела и одежды разная фактура. Так дети не умеют.
— Я все поняла, Леночка, я все поняла, — повторяет Ассоль, и я вспоминаю, как смотрела в детстве на змею, которая вылепилась и ползет с ладони.
Ассоль меж тем сделала настоящие гирьки, обернула их серебряной фольгой и теперь самозабвенно лепит весы. Моя покупательница еле за ней успевает.
У Ассоли открылся талант. Теперь она умудряется лепить, держа на руках младшую дочку. Уверенные формы, яркие характеры.
Все по Фляйшману: лепка оказалась тем делом, которое дает Ассоли возможность
Заготовки
Уходя со взрослых занятий, мы оставили для детей заготовки — газетные деревья с коробками. Теперь детям нужно было отыскать «мамино дерево» (некоторым это удалось!) и довести его до ума: раскрасить, если хочется, населить цветами, фруктами, птицами — чем угодно, хоть тапками. Навести порядок в доме. Нарисовать обои, повесить картины, понятно, работа долгая. Ее могут выполнять дети постарше. В основном девочки. Мальчики не любят возиться с мелочевкой. Они готовы строить дороги (клейкая лента на полу — это уже дорога), мосты, запускать пластилиновые машины (их еще надо слепить!), а кто-то задумывается над подвесной дорогой над морем — в Хайфе такая есть. Ребенку любого возраста есть чем заняться. Малыши красят стены и крыши, скатывают шарики (яблоки) и шарички (яйца), на которых будет сидеть птичка. А где птичка? Да вот! Лепешка, кусочек газеты, салфетка — все для них птичка. Им не важно подобие. Важна какая-то одна функция. Бумажка легкая, подбросил — летит. Значит, птичка. Лепешка лежит. Птица лежит на яйцах. Скоро вылупятся птенцы. У одного малыша они уже летают. Где они? Да вон, на потолке.
За малышами нужно следить — не затем, чтоб они не заляпались краской, это пожалуйста, но затем, чтоб они не перевозбудились. Много людей, все что-то делают, везде что-то происходит. Представьте себя в каком-то людном месте — на вокзале, на базаре.
Так и они себя чувствуют. При всех положительных эмоциях это огромная нагрузка. Полуторагодовалая Маша, дочь Ассоли и Игоря, красит большой кистью мамин дом. Она его узнала!
Маша поразила мое воображение еще вечером. Я ночевала у Ассоли и Игоря. Перед сном мы пошли прогуляться — небольшая экскурсия по Хайфе растянулась чуть ли не на два часа. Маша ни разу не попросилась на ручки, а на обратном пути несла в гору картонные ящики. Золотистая головка, крутой затылок, тоненькие ножки.
Угольные круги и спирали покрыты цветными отпечатками ее маленьких ступней. Этот лист можно было бы повесить в Музее современного искусства в разделе двадцать первого века.
В конце занятий были сольные выступления в костюмах. Маша встала на стул, развела ручки и замерла. Все хлопали, а она продолжала стоять. Мальчик, который должен был выступать после нее, в нетерпении тянул ее за подол платья. Никакой реакции.
Маша — настоящая актриса, или, как теперь говорят, перформер. В три года она устраивала нам грандиозные концерты. Исполняла перед воображаемым микрофоном рэп на каком-то непонятном языке. Сегодня ей шесть, и она может изобразить характер любого человека, только назови имя — и вот он перед тобой.
Интересно наблюдать за детьми. Что меняется, что остается неизменным?
Усталая женщина идет по улице темной ночью
На семинаре в помещении Музея современного искусства в Рамат-Гане собралось около тридцати взрослых. Одно из заданий углем — человек тяжело взбирается по уступам крутой горы, да еще с поклажей, там он передыхает и легко сбегает вниз — вызвало неожиданный отпор у одной из семинаристок (назовем ее Светой).
— Почему я должна это делать?!
Я спросила Свету: как она представляла себе семинар, на который записалась?
Она записалась из-за дочери. Чтобы завтра ее привести. Дочь очень любит лепить и рисовать, а сама Света не любит. Она программист, ей нужна ясная задача.
Я объяснила. Это упражнение дает возможность ощутить связь дыхания с движением. Нажим- напряжение при подъеме (вдохе) и «отпускание себя» на выдохе — линия сходит на нет. Вот и все.
Она кивнула — ладно, мол, продолжайте свои упражнения.
Перед перерывом Света подошла ко мне и говорит:
— Можно я уйду? Мне тяжело все это. Завтра приду с дочкой.
Я предложила дать ей индивидуальное задание, отдельно от группы. Она тяжело вздохнула.
— Дайте, я попробую.
— Усталая женщина идет по улице темной ночью. В красивой шляпе. Что с ней, куда она идет?
— Это рисовать?
— Да.
— Чем?
— Гуашью.
Мы прикрепили бумагу к стенке (я подумала: может, ее раздражает рисование на полу — бывает такое).
Света начала рисовать. Я отошла, чтобы не смущать ее.
— А почему она в красивой шляпе? — спросила Света.
— Не знаю.
— Я думала, вы обратили внимание на мою шляпу…
— А где ваша шляпа?
— Висит в коридоре.
— Как же я могла ее увидеть? Я не выходила из класса.
