— А твои родители знают, кто отец ребенка?
— Нет, не говорила и говорить не буду. Сказала, что сама не знаю, только догадываюсь. Да это их и не интересует. Они любят Кристи, души в ней не чают.
Марков рассказал, что он делает в Египте и где живет. Оказалось, что переулками здесь не так далеко, минут семь пешком.
— Кстати, Саша, — сказала Барбара, — где-то через год я приеду в Москву шефом Московского бюро Би-би-си и наша девочка будет со мной.
«Час от часу не легче», — только и подумал Марков.
Вечером Барбара зашла к Маркову. Он жил в бельэтаже 1-го этажа в просторной уютной трехкомнатной квартире.
— Уютно, — только и сказала Барбара.
Разобрала постель, как бы приглашая Маркова присоединиться. Он не раздумывал и не возражал.
Утром они позавтракали, попили кофе.
— Ну, как там Додик? — спросил Марков.
— А никак, дурью мается, — ответила Барбара, — ты сам-то слушаешь?
— Нет, — ответил Марков, — нудно, скучно, безрадостно как-то, раньше лучше было, не было антисоветской пропаганды.
— Ну, знаешь, — возмутилась Барбара, — это не от меня, зачастую он и сам лезет в политику, мы его за это ругаем. Но мне все это надоело, вот и попросилась шефом Московского бюро Би-би-си.
— Ты уедешь, а Сева останется и будет чушь всякую нести, — улыбнулся Марков.
— Да и хрен с ним! — по-русски сказала Барбара.
Москва. Апрель 1983 года. ДК «Силовик»
Григорий Свободкин приехал в ДК «Силовик» на встречу к Игорю Кранову, у которого там была репетиционная база. К 17.00 музыканты группы уже разошлись, аппаратуру свернули, и Кранов мог свободно поговорить со Свободкиным.
В 17.00 как раз открылся буфет, до киносеанса еще два часа, посетителей немного, так, участники различных кружков. Тихо, уютно. Заказали по чашечке кофе со свежими эклерами.
— Ну, что случилось? — улыбнулся Кранов.
— Да случилось, — отхлебнув кофе, сказал Свободкин. — Конец нам наступает с нашими вокально- инструментальными ансамблями.
Положил на стол листок, напечатанный на машинке, — список рок-ансамблей. Кранов принялся его читать. Всего 30 ансамблей из Москвы и Ленинграда. Кранов прочитал названия, многие он и не знал: «Круиз», «Араке», «ДДТ», «Аквариум», «Автограф», «Звуки Му», «Бригада С», «Браво», «Зоопарк».
— Ну и что, самодеятельность, мы это уже проходили.
— Нет, это уже другое, — как-то нервно стал объяснять Свободкин, — эти играют настоящий рок и даже очень хорошо организованы, настоящие сыгранные коллективы, тексты залитованы, антисоветчины не поют. Половина из этого списка очень даже хорошие коллективы, особенно те, которые из Ленинграда. Там у них есть рок-клубы, чекисты за ними следят, да и в Смольном в курсе дела, все под присмотром. Песни распространяются на магнитоальбомах, все расходится по стране. Музыка другая, чем у нас с тобой, год-два — и мы будем не нужны. Перестроиться мы не сможем, тексты, такие как у них, у нас никто не пишет. У мальчишек другие головы, потом они знают весь этот рок-н-ролл, чего мы с тобой до сих пор так и не познали.
— Ну, у меня музыканты кое-что знают.
— Вот именно, что музыканты, но не ты, не я. Мы так, нахватались верхов, ну книжек каких-то начитались.
Встал, подошел к прилавку, купил бутылку «Боржоми», увидел армянский марочный, спросил Кранова, как насчет коньяка.
— Ну, можно грамм по сто, — ответил Кранов, — и шоколадку не забудь.
Выпили, закусили шоколадкой. Кранов еще раз взглянул на список:
— А в Минкульте говорил?
— А что в Минкульте? Ну, напишут письмо, рекомендуют филармониям не приглашать эти коллективы, ну и что за этим следить надо. А кому?
— А чекисты?
— А что чекисты? У них новый председатель, который вряд ли будет резко рушить молодежную культуру. Генеральный секретарь ЦК КПСС тоже из чекистов, велено ко всему этому присмотреться.
— А кто же их записывает на ленту? — поинтересовался Кранов. — Не «Мелодия» же?
— Нет, не «Мелодия». Пишутся в домашних студиях, а потом сводится все на «Мелодии». Проконтролировать звукорежиссера в ночную смену, чем он занимается, невозможно. Вот он все и доводит до ума на многоканальном аппарате.
— И что ж, получается, что нас обошли? — спросил Кранов.
— Получается, что да, обходят.
— Слушай, — сказал Кранов, — ну есть же в газетах свои журналисты, пусть напишут про пошлость, низкий художественный уровень текстов песен, что нашей молодежи это не нужно. Статей пять в разных газетах, а в Ленинграде, в «Смене», есть у них такая газетка. И покруче, что-то типа «Пикник на обочине», «Аквариум из чулана». Может, еще и поиграем.
— Поиграем, Гриша, не знаю сколько, но точно поиграем. Дай-ка мне этот листочек, я покажу кое- кому.
На том и порешили. Еще поговорили, выпили еще по 100 граммов и к киносеансу разошлись.
Москва. Октябрь 1983 года
Саша Марков, одевшись потеплее, пошел погулять по Арбату. Несколько дней назад он вернулся из Южного Йемена, где провел год. После 56-градусной жары и 99 %-ной влажности +5° в Москве казались лютым морозом. Но дышалось легко, и вообще настроение было хорошим. Задумался: может быть, выпить пива? Но пивная во дворе его дома в Карманицком переулке не прельщала длинным застольем и наличием захмелевших подозрительных личностей. Прошел мимо, вышел опять на Арбат.
— Эй, товарищ Марков! — его окликнули.
— Коля Зайцев! Ну, Зайцев, ты даешь! — только и сказал Марков и посмотрел на спутника Зайцева.
— Кстати, помнишь Диму Скворцова, ударника «Виражей»? Только что вернулся из Египта, а я вот через месяц буду в Индии, можешь поздравить, первым секретарем. Слушай, мы тут хотели пообедать где- нибудь, ты как?
— Можно, — согласился Марков, — а вот шашлычная «Риони» уже открылась.
— А что, по шашлыку с харчо можно.
Разделись, сели в дальнем углу, с улицы не видно, а то языки у завистников длинные. Заказали, что хотели.
— Ну, ты как, где? — спросил Зайцев у Маркова.
— Да вот, только вернулся из Южного Йемена, год в жаре, сейчас в отпуске, дышу свежим воздухом.
— Там жарко, это точно! — сказал Скворцов. — В Египте тоже жарко, но там влажность четыре
