сельской местности, негромко бормотали куры и коза время от времени пробовала свой голос. Миша Стерженьков глубоко вздохнул и прикрыл на мгновение глаза, с наслаждением ощущая на лице солнечное тепло…
И вот только тогда размеренный ход явлений привычных, обыденных вдруг сменился событиями непостижимыми и невероятными, много превосходящими в этом даже самые необузданные выдумки.
Сначала раздался звук — он был тонким и похожим на комариный писк. Звук возник где-то совсем рядом, и казалось, что до него можно дотянуться рукой.
Миша Стерженьков от неожиданности вздрогнул, сел и стал осматриваться по сторонам. Ничего такого, что могло быть похоже на источник звука, нигде не было видно.
Волнуясь, Миша стал осматривать окрестности еще пристальнее.
Звук, исходящий из ничего, между тем быстро менял регистры — спустя минуту он стал густым и тягучим, словно пароходный гудок, хотя и приглушенный в десятки раз, и оборвался на последней басовой ноте.
В то же мгновение в двух шагах от Миши в воздухе возникла ослепительная вспышка; секунду спустя она погасла, и, на какое-то время потеряв зрение, Миша вскрикнул и закрыл лицо ладонями.
Способность видеть возвращалась к Мише Стерженькову постепенно.
Сначала абсолютная темнота в его глазах превратилась в крупные цветные пятна.
Пятна становились все мельче, дробились на части, обретая форму и превращаясь в песчаную полосу берега, в стволы деревьев, в ветки и листья.
Миша Стерженьков с трудом поднялся на ноги и снова сел, чувствуя, что голова его налилась какой-то свинцовой тяжестью. В ушах звенело. Зачем-то Миша стал на четвереньки и снова стал осматриваться кругом.
Неподалеку от того места, где лежал учебник «Теория техники толкания», прямо из воздуха, из ничего проявлялось какое-то сооружение размером с обеденный стол, не похожее ни на один из когда-либо виденных Мишей предметов: решетчатое, со множеством углов, со сложным переплетением трубочек, проводков, каких-то геометрически правильных частей и частей совершенно невообразимых форм.
Цвет неведомого сооружения быстро менялся: сначала он был голубым, потом без всякого перехода стал розовым и остановился на желтом.
Миша попятился, пока не почувствовал, что оказался в воде; тогда он остановился и, ощущая, как сильно колотится сердце, стал наблюдать за дальнейшим ходом явлений.
Очень ярко светило солнце. Раздавался негромкий плеск воды. На другом берегу мелодично позванивал колокольчик козы. Везде и всюду все продолжало идти по порядку, который сложился веками и всегда кажется незыблемым. Но здесь, в нескольких шагах от Миши Стерженькова, происходило непостижимое и неведомое — то, что неминуемо показалось бы причудливым сном, если б бесспорной реальностью, ощущением неподдельным не была прохлада воды, в которой Миша все еще продолжал стоять на четвереньках.
Неведомые явления между тем шли своим чередом.
Послышался лязг, откинулась вдруг одна из стенок сооружения, образовав наклонную плоскость, и по ней медленно сползла на траву какая-то конструкция, отдаленно напоминающая, как машинально отметил Миша, галапагосскую черепаху.
«Черепаха» не спеша объехала по кругу учебник и остановилась. Раздался легкий свист, и неведомая конструкция ощетинилась целым десятком каких-то упругих «щупалец», похожих на антенны; покачиваясь из стороны в сторону, они задумчиво потянулись к страницам «Теории техники толкания»…
Миша закрыл глаза и открыл их снова. «Галапагосская черепаха» удовлетворенно шевелила антеннами. Внутри «черепахи» явно происходила непонятная, неизвестно на что направленная работа.
Потом конструкция развернулась и поехала прямо на Мишу. Он инстинктивно попятился, но отступать дальше было уже невозможпо: вода и так доходила до подбородка. Можно было развернуться и быстрым кролем уйти к противоположному берегу, но Мишей владело теперь полное оцепенение — он застыл на месте и ждал.
Щупальца потянулись к Мише. Секунду они оставались в вытянутом положении, потом вновь закачались из стороны в сторону, снова раздался легкий свист, и вдруг щупалец стало раза в два больше.
В голове у Миши Стерженькова был хаос. Мысли переплелись в невообразимый клубок, из которого показывался иногда обрывок то одной, то другой мысли, но ни одна из них не была целой и законченной. Затем все из головы куда-то исчезло, и она стала пустой и очень легкой.
Антенны зашевелились все сразу, и тогда внутри Мишиной головы раздался шорох, похожий на тот, что издает иголка проигрывателя, когда кончается пластинка.
Вслед за ним послышались звукосочетания, не имеющие никакого смысла. Строй их быстро менялся, как если бы говоривший то и дело переходил с одного языка на другой.
И наконец прозвучали первые слова па родном Мишином языке:
— Существо разумное, коренной обитатель планеты, данные автоматических зондов это подтверждают.
Миша Стерженьков мотнул головой.
Антенны шевелились без устали. «Черепаха» напоминала теперь скорее крупных размеров дикобраза.
— Это планета Земля, третья от звезды, которую вы зовете Солнцем? — спросил кто-то в Мишиной голове, видимо сомневаясь.
— Земля, Солнце, — с трудом выдавил из себя Миша, облизывая пересохшие губы.
— Планет очень много. Комплексные исследования грандиозного охвата. Ошибки не исключены, хотя их никогда не бывало, — сказал кто-то в Мишиной голове. Интонации были извиняющиеся.
Миша устало кивнул и стал выползать из воды. Теперь им владело какое-то странное оцепенелое равнодушие. Конструкция попятилась, сохраняя расстояние между собой и Мишей неизменным.
В Мишиной голове снова возник чужой голос. Сейчас его интонации стали монотонными и даже какими-то скучными, словно бы он повторял вещи, которые приходилось говорить уже десятки тысяч раз:
— Планета Шерра лиловой звезды Па-Теюк проводит комплексные исследования по разведке разумной жизни в грандиозном районе Вселенной. Первый этап: засыл автоматических зондов в районы предположительно благоприятные. У вас на планете выявлена разумная жизнь. Зонды здесь уже были; выяснено среди прочего, что планету вы называете Землей, а звезду — Солнцем.
Голос монотонно бубнил, и каждое слово накрепко оседало в голове Миши Стерженькова. Способность изумляться была им начисто потеряна, сейчас он воспринимал, и только. Голос продолжал бубнить:
— На Земле начинается второй этап исследований — разведка непосредственно, изнутри. Внешность землян и шерристян отлична друг от друга. Чтобы провести второй этап незаметно для обитателей Земли, на мозг разумного обитателя планеты будет наложена соответствующая матрица, после чего он потеряет свое обычное сознание и приобретет сознание, склад мышления и все психические свойства и способности среднего жителя планеты Шерра. Став как бы шерристянином и смотря на все его глазами, разумный обитатель планеты начнет аккумулировать в своем мозгу информацию об окружающем его мире. Собранная информация в свое время будет изъята из его мозга. Землянин после этого без всякого вреда для себя вновь обретет привычное сознание. В случае положительных результатов второго этапа исследований на Землю будет направлена экспедиция шерристян для установления непосредственного контакта.
Щелк! Все антенны одновременно втянулись в конструкцию, и она вновь стала похожа на черепаху. Потом на ней распахнулись какие-то створки, и на кронштейнах вперед выдвинулся небольшой сферический колпак ярко-желтого цвета. Колпак Остановился на расстоянии нескольких сантиметров от Мишиной головы.
Голос вновь забубнил:
— Время, после которого происходит полная трансформация сознания, — одна сорок восьмая времени Полного оборота планеты вокруг оси.
Мишей Стерженьковым все еще продолжало владеть оцепенение.
Колпак немного повертелся возле его головы, к чему-то примериваясь. Послышалось негромкое и
