общий характер.
Это назначение явилось для меня полной неожиданностью. Почему? Ведь я был еще очень молод и не имел достаточного опыта работы в разведке. Вероятно, как это я понимаю сегодня, спустя полвека после кровавых событий, в Центре в результате непрерывных арестов просто не осталось опытных сотрудников, владевших ситуацией на нашем участке секретной работы. Максимум что новые сотрудники успели узнать — это фамилии агентов и места их проживания. Им было неведомо, какие функции они выполняли, каким уровнем подготовки располагали… Только этими обстоятельствами я могу объяснить свое неожиданное повышение по службе. Одним словом, я пребывал в состоянии крайнего недоумения и страшной растерянности.
Но из песни слов не выкинешь: в 25 лет я стал резидентом советской военной разведки в Соединенных Штатах Америки.
Между тем практически все наши нелегальные резиденты в США попали в подвалы Лубянки, а кто уцелел… о них ничего не известно. В результате радикальных мер по уничтожению «врагов народа» от советской разведывательной сети в США не осталось и следа. Многолетние усилия ГРУ по созданию разветвленной сети тайных агентов пропали впустую.
В те годы действовали какие-то свои, одному дьяволу известные законы, не поддающиеся ни логике, ни здравому смыслу.
С именем одного из наших агентов связана вот какая история. Из Центра как-то сообщили, что в Нью-Йорк направлена для стажировки молодая сотрудница. Нам было приказано ее встретить, обеспечить необходимыми документами и помочь проникнуть в польскую колонию в Америке с дальним прицелом, чтобы позднее она сумела приехать в Польшу из США и там легализоваться. Судя по всему, это делалось в интересах находившегося в то время в Минске разведывательного отдела штаба Особого Западного военного округа, который вел разведку против Польши.
Из Центра поступили сообщения о дате, месте и условиях встречи. Я лично поехал встречать молодую сотрудницу. Место встречи — у входа в музей Метрополитен. Дело происходило в теплый весенний день. Я издалека узнал ее по приметам, сообщенным из Центра. Новая сотрудница была удивительно экстравагантно одета. Броские необычные цвета преобладали в ее одежде: ярко-красная юбка и не менее яркая синяя блузка, на голове — огромная соломенная шляпа, на шее — мощная связка каких-то непонятных украшений. Все это было явным нарушением правил конспирации. Агент должен идти на встречу в такой одежде, чтобы никоим образом не отличаться от толпы. В данном случае все было наоборот. Но делать было нечего, я подошел к ней и произнес пароль. Потом мы долго гуляли по парку, говорили о разном. Она производила несколько странное впечатление. Разговаривала со мной так, будто я нахожусь в ее подчинении и обязан ее слушаться. Часто оглядывалась по сторонам. Когда я спросил новую сотрудницу, зачем она это делает, «гостья» из Москвы, не задумываясь, ответила, что ее в Центре предупреждали, что в Америке полно шпиков и надо быть начеку. Я не придал повышенной подозрительности девушки большого внимания. Она хорошо говорила по-польски и слабо по-английски. Родом она была из Белоруссии.
Позднее я связал эту девушку с одним из наших резидентов, который отправил ее в Чикаго, где была большая польская колония, снял ей там квартиру, обеспечил деньгами и временными документами и договорился о порядке связи, обещая регулярно навещать «гостью» из Москвы.
Казалось, все прошло хорошо, и я сообщил в Центр, что их указания выполнены. Но совершенно неожиданно тот агент, который непосредственно поддерживал с ней связь, был в экстренном порядке отозван в СССР и исчез. Пришлось через некоторое время, в ожидании указаний от Центра, послать к ней другого человека, для того, чтобы узнать, как у нее идут дела. Вдруг я получаю от нового связного крайне тревожное сообщение: квартира пуста, хозяйка уже несколько дней не появляется дома, и где она — неизвестно. Никакой, даже побочной детали или наводки, куда она могла исчезнуть, нет. Я тут же обо всем сообщил в Центр. Оттуда пришли строгие указания немедленно принять все меры к ее розыску, хотя это было ясно и так. Вопрос в том, какие меры? Где и как искать? Квартира пуста, вещи в основном не тронуты. Никаких мыслей, куда она могла исчезнуть, не было. Знакомых и друзей «гостьи» из Москвы мог знать только ее первый связной, но его, как говорится, и след простыл. Город она знала плохо, язык — тоже. Может, попала в автомобильную катастрофу, может, кто-то совершил на нее нападение, и она стала случайной жертвой преступников?.. Мы целыми днями проводили в библиотеке, перерыли все газеты с полицейской хроникой и уголовными событиями, происшедшими за последние дни в Чикаго и в его предместьях. Однако ничего, что могло бы навести на ее след, мы не нашли. Спрашивали у соседей, пытались установить ее связи, но и эти усилия не увенчались успехом. А Центр, между тем, продолжал посылать угрожающие запросы.
Наконец мы натолкнулись на сообщение о том, что не так давно на небольшой станции по пути из Чикаго в Нью-Йорк поздно вечером из поезда на перрон вышла женщина в одной красной пижаме и не вернулась обратно в купе. Мы заинтересовались этим фактом. Нашли адвоката и послали ее на ту станцию разузнать подробности случившегося. Она выяснила следующие детали. Действительно, это была та женщина, которую мы искали. Адвокат разыскала беглянку неподалеку от станции на ферме, где ее приютили фермер и его жена. Американке удалось встретиться с «гостьей» из Москвы. Сказав, что она пришла от друзей девушки, наш адвокат показала письма от ее матери, которые как раз к тому времени прибыли из СССР. Одним словом, она сумела расположить молодую женщину к себе. Наконец та рассказала все о своем побеге. Она решила сбежать из Чикаго по одной причине: якобы за ней началась неотступная слежка. Опасаясь ареста, она села в поезд, но и там будто бы агенты ФБР продолжали за ней следить. Тогда она решила ночью сойти с поезда и таким образом обмануть вражеских агентов. Короче говоря, наша новая сотрудница оказалась просто не совсем психически нормальной. Обладая явно больным воображением, она решила, что все агенты ФБР только тем и заняты, что выслеживают ее, чтобы в конце концов арестовать. Разумного объяснения, почему ею должны были заинтересоваться в Федеральном бюро расследований, когда она ничего противозаконного не совершала, «разведчица» дать не могла.
Что же нам было делать дальше? Уже и фермер, и его жена, приютившие беглянку, были не прочь от нее избавиться.
В это время по счастью прибыл наш пароход, и мы с помощью адвоката уговорили несостоявшегося агента возвратиться в Москву. Ее доставили прямо на пароход и отправили в Союз. По дороге она пришла в себя, и в Москве принялась изображать из себя героя. Она пожаловалась на нас за плохое к ней отношение. Так эта юная особа отблагодарила всех тех, кто с таким трудом вызволил ее из беды. Вот какие нелепые события иногда происходили в нашей работе.
1936 год был знаменателен началом гражданской войны в Испании. Советский Союз однозначно выступил в поддержку сил, борющихся на стороне республиканского правительства. Фашистская Германия, в свою очередь, открыто поддержала франкистских мятежников. Соединенные Штаты объявили нейтралитет и одновременно ввели эмбарго на продажу оружия воюющим сторонам в Испании.
Между тем Советский Союз, напротив, приступил к поставкам новейшего вооружения в Испанию; кроме того, туда были направлены военные советники и так называемые добровольцы, которые принимали участие в боевых действиях на стороне республиканцев против фашистских мятежников.
Совершенно неожиданно я оказался втянутым в испанские события. Началось все с крупных денежных переводов. На мое имя в различные банковские учреждения Нью-Йорка вдруг пошли крупные суммы в валюте, исчисляемые десятками и даже сотнями тысяч долларов. Такие переводы шли, в частности, в «Чейз Нэшнл бэнк», «Нэшнл бэнк оф Нью-Йорк сити», «Ройял бэнк оф Кэнада»… И только после очередной солидной порции денежных «вливаний» я получил из Москвы депешу, в которой говорилось, что на мое имя будут и в дальнейшем поступать переводы, о назначении которых мне сообщат дополнительно.
Еще через некоторое время пришли и указания Центра: закупить оружие, в том числе самолеты и танки, для республиканской Испании. Что же касается эмбарго, то мне предписывалось найти пути обхода этого самого «эмбарго». А деньги, между тем, лились как из рога изобилия. В результате на моих счетах в разных банках скопилось около двух миллионов долларов. Сам этот факт свидетельствовал о большом доверии Центра ко мне. Переводы в основном шли из Швейцарии и, думаю, за счет испанского золота, вывезенного из Мадрида в нейтральные страны. Конечно, такие суммы не могли пройти незамеченными, и в конце концов меня пригласил к себе директор одного из отделений «Чейз Нэшнл бэнк». Наверное, он
