языком, «несанкционированную политическую акцию». В Москву прибыла группа ссыльных бывших студентов из Киева, среди которых были будущий академик, химик А.Н. Бах и боевик-народоволец Г.Д. Гольденберг. Все они, числом в 30 человек, отправились в места не столь отдаленные по подозрению в причастности к покушению на киевского прокурора Котляревского. С вокзала киевлян повезли в закрытых каретах в пересыльную тюрьму в Колымажном дворе на Волхонке — туда, где позже было построено здание Музея изящных искусств. Недалеко от университета арестантов встретили студенты с цветами, а тех, в свою очередь, охотнорядцы с дубинками и крючьями. Охотнорядцы били студентов долго и жестоко. Будущий народоволец Петр Поливанов многие годы спустя, вспоминая тот день, каждый раз повторял: «Пусть лучше меня повесят, лишь бы так не били»{57}.
«Прогрессивная общественность» считала, что мясники Охотного ряда были натравлены на студентов властями. Эта версия стала официальной в советской историографии, и часто использовалась для иллюстрации того, как власть манипулировала «темным» народом. В действительности, никто охотнорядцев не провоцировал. Более того, пристав местного полицейского участка Бернев был уволен со службы за «непринятие мер»{58}. Впрочем, читатель, знакомый с историей Рогачево и его жителей, сам может ответить на вопрос — повелись бы такие люди на провокацию, или битва со студентами была проявлением их обычного неукротимого нрава.
«Охотнорядское побоище», как называли его газеты, повергло некоторых представителей либерального лагеря в замешательство. Как же так — размышлял молодой студент, будущий глава партии кадетов и министр иностранных дел Временного правительства Павел Милюков — студенты боролись за народную волю и получили побои от самого народа? Вместе с некоторыми другими студентами он даже написал письмо одному из тогдашних «властителей дум» — Федору Михайловичу Достоевскому. Последний ответил в том духе, что нельзя бороться за интересы народа, не понимая того, что народ из себя представляет, относясь с презрением к его обычаям, мировоззрению и т.д. И резюмировал — ведь мясником был и Кузьма Минин-Сухорук.
Увы, предостережение великого классика осталось непонятым. А ведь совершенно справедливо указывал, что против т.н. освободительного движения поднялись не темные массы, а народ, вполне осознающий свои интересы. Рогачевские крестьяне, как мы знаем, отнюдь не были темными, это были представители лучшей части русского крестьянства и действовали они не в силу темноты и невежества, а в силу осознания своих интересов, в которые входило сохранение существующих порядков в империи.
Монархизм рогачевских крестьян был искренним. В сельском храме имелась икона св. Александра Невского, устроенная в память избавления от злодейского покушения на жизнь почившего Государя Императора Александра Николаевича в 1867 году тщанием и иждивением Петербургского 1-й гильдии купца И.М. Гордеева — рогачевского уроженца.
8 мая 1883 года Рогачевский волостной сход постановил соорудить в селе Рогачево каменную часовню в память почившего Государя Императора Александра Николаевича и в ознаменование благополучного царствования Его Императорского Величества Александра Александровича. На докладе исполнявшего обязанности обер-прокурора Святейшего синода о таком выражении верноподданнических чувств 11 сентября 1885 года Его Императорскому Величеству благоугодно было собственноручно начертать: «Благодарить».
Знаком доверия со стороны царской семьи к рогачевским крестьянам было привлечение их к охране порядка в ходе коронационных торжеств в 1883 году. Как уже отмечалось выше, полиция в Российской империи была весьма немногочисленной. Это касалось не только провинциальных городов, но и столиц. Поэтому во время грандиозных массовых мероприятий, какими были коронационные торжества, полицейских сил для обеспечения порядка попросту недоставало. Вот и привлекали к ним на помощь «добровольную охрану», сформированную из крестьян и мещан, известных своей благонадежностью и порядочностью. Впоследствии из этой охраны родилась идея народных дружин.
В охране при священном Короновании Государя Императора Александра Александровича с Его Супругой, Императрицей Марией Федоровной 15 мая 1883 года не из одной волости Московской губернии не было столько лиц, сколько было из Рогачевской волости. В память этого Священного Коронования, усердием Рогачевской добровольной охраны в 1885 году была сооружена великолепная икона св. Александра Невского, находящаяся впоследствии в Никольском храме села Рогачево.
Когда Государь Император после своего Коронования 22 мая посетил Лавру Преподобного Сергия, от крестьян Рогачевской волости поднесен был Ему «хлеб-соль» на дорогом серебряном блюде.
Блюдо было изготовлено на средства Семена Михайловича Гордеева. На блюде было вырезано: «От крестьян Рогачевской волости Дмитровского уезда Московской губернии»{59} .
Что до отношений со студентами, то более побоищ охотнорядцы не устраивали. После 1905 года отношения Охотного ряда с Университетом перешли в состояние «холодного мира». С одной стороны, черносотенное движение получило оформление в нескольких организациях («Союз русского народа», «Союз Михаила Архангела»), которые взяли верноподданническую инициативу под контроль и эксцессов старались не допускать. С другой стороны, значительно изменился состав студентов. Схлынула накипь «Великих реформ», и на студенческие скамьи пришла совсем другая молодежь. После начала Первой мировой войны в 1914 году, многие студенты, выполняя свой патриотический долг, ушли добровольцами в армию. Мобилизация студентов в 1916 году в юнкерские училища и дала те самые кадры юнкеров, которые во время начавшейся смуты оставались верными присяге до конца. В ноябре 1917 года юнкера и примкнувшие к ним студенты Университета пытались остановить захват власти в Москве. Неделю шли бои между законной властью и большевистскими бандами. Лишь прибытие из Петрограда большого количества революционной матросни позволило красным одержать победу.
Убитых студентов отпевали в церкви Большого Вознесения на Никитской, где когда-то венчался Пушкин{60}. После чего похоронная процессия, во главе которой шли профессора Университета, двинулась к Братскому кладбищу[28] за Петербургской заставой. У стен Кремля под гнусавое пение «Интернационала» зарывали в землю «героев революции», а здесь — хоронили тех, кто погиб, защищая страну от смуты. Могилы у Кремлевской стены охраняются государством и но сей день. А Братское кладбище в 1932 году было ликвидировано. На части его территории устроили сквер, на части — теплицы, а потом отдали под застройку. Из всех захоронений уцелело только одно — ушедшего на фронт добровольцем и погибшего в 1916 году московского студента Сергея Александровича Шлихтера. Уцелел только потому, что его отец был видным большевиком, а после революции стал наркомом продовольствия РСФСР. Вот она, судьба поколений: профессиональный революционер отец и сын, добровольно ушедший воевать за Веру, Царя и Отечество…
Примерно в те же годы, когда бульдозеры сносили могилы Братского кладбища, в центре города был уничтожен Охотный ряд. Не пощадили даже памятник архитектуры XVII века — дворец князя Василия Голицына. Так и закончилась война «Рима и Карфагена» — Охотного ряда и Университета.
РОКОВОЙ ВОСЕМНАДЦАТЫЙ ГОД…
Неудивительно, что революцию 1917 года рогачевские крестьяне встретили настороженно, если не враждебно. Летом 1918 года в селе произошли события, которые в советской историографии именуются «Контрреволюционное восстание кулаков в селе Рогачево».
Началось все с того, что в мае 1918 года уездный исполнительный комитет наложил на село Рогачево контрибуцию в размере 300 тысяч рублей. Так «народная власть» общалась с народом — раз в селе есть деньги, значит, их надо изъять. Деньги рогачевцы собрали, но отдавать их просто так в уезд не собирались. Начались торги и переговоры. Судя по всему, крестьяне еще не осознали грабительского характера новой власти и не очень понимали, почему «просто так» надо расставаться с честно нажитым добром. Логика новой власти была куда проще — местные коммунисты знали об успешном наступлении белых армий на юге России и опасались, что долго «совдепия» не продержится. Вот и стремились «взять свое», пока была возможность.
4-й уездный съезд постановил означенную сумму затребовать с Рогачевского Волостного
